Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

На обороте твёрдой обложки его сочинений, она пожелала мне стать таким же умным как он, потому что она ждёт этого. Выходит, ждала как минимум ещё два года, хотя Фрейдисты утверждают, что полтора самый крайний срок…)

Обращаясь ко мне, Тамара прописала мне специальное средство для возвращения в себя – каждый вечер смотреть программу Время.

Несколько лет я неукоснительно исполнял её предписания и навострился с точностью до трёх дней предсказывать авиакатастрофы или прибытие в Москву делегации Коммунистической партии Парагвая с кратким рабочим визитом. Но потом мне наскучило и я бросил принимать эту микстуру, оправдываясь поговоркой, что горбатого могила исправит и тогда я уже точно буду как все.

(…О, до чего обворожительно, приятно, прекрасно устроен этот мир, если не зрить ему в корень.

“…состоялся симпозиум под эгидой ЮНЕСКО…”

Какой чарующий звон исходит от каждого слова этой великолепной строки!.

Но стоит дорыться до грубых, простецких корней, где «эгида» – шкура ободранная с козла, а «симпозиум» обозначает коллективную попойку, то, стиснув виски, восклицаешь совместно с классиком: скучно жить на свете, господа, ничего нового—опять и снова, как всегда—пьянка с групповухой под козьей дублёнкой простипомы Юнески…)

"Как прекрасен этот мир,

Посмотри!

Как прекра-а-а-сен этот ми-и-ир!.."

~

~

супружеская жизнь

СМП-615, он же Строительно-Монтажный Поезд под тем же номером, находился примерно там, где я когда-то жевал траву оголодавши в достопамятном велопробеге на Сейм и обратно, только на другой обочине дороги. Незабвенный выпас происходил за городской чертой, но Конотоп рос и пастбище стало частью окраинного района неофициально именуемого «На-Семи-Ветрах». Конотопчанам не занимать поэтичного ви?дения мира.

7 декабря 1979, после непродолжительного визита на 4-й километр под Черниговом, я пришёл в СМП-615, потому что ни один трамвайный или автобусный маршрут туда не дотягивался, это же у чёрта на куличках, у самого края На-Семи-Ветрах.

И близко не могу представить причин, подтолкнувших начальника отдела кадров по ходу нашего собеседования корёжиться лицом так, что рожи Славика Аксянова на фоне таких корчей блекли до уровня бездарно пресного дилетантизма. В какой-то момент, он вдруг схватил широкую деревянную линейку со своего стола и начал прикрывать ею свой левый глаз. Боялся меня сглазить? Предположить похмелье источником столь извращённых передёргов не получалось – шла вторая половина рабочего дня и оно—даже если допустить с натяжкой, что как-то не сложилось чем утушить—уже должно бы было своё отколбасить. Один из тех случаев, на которые остаётся лишь пожать плечами и забыть.

Тем не менее, ему удалось принять меня на работу и даже объяснить, что организации достаются 10 % построенных ею квартир для последующего распределения между работниками СМП-615 в порядке установленной очереди на улучшение жилищных условий. В текущий момент идёт строительство 110-квартирного дома, а в очереди стоят 23 желающих. Конечно да, я подал заявление и стал двадцать четвёртым. Меня не отпугнул даже тот факт, что после сдачи 110-квартирного мне автоматически придётся стать тринадцатым. Зато не более чем через два дома я точно получу квартиру для своей семьи. Тогда я не подозревал, что далеко не всё настолько арифметически прямолинейно. А начальник отдела кадров не успел ввести меня в курс нюансов, потому что сменил место работы и на его должность пришёл моложавый пенсионер из вооружённых сил.

С новым начальником отдела кадров всё было ясно и субординатно, поскольку отставной майор Петухов держал выражения лица под контролем натренированным армейскими буднями… Впрочем, физиогномика чехарды начальников не так уж и важна, ведь главными людьми в моей жизни на предстоящие шесть лет стала бригада каменщиков.

В СМП-615 насчитывалась всего одна такая бригада, все остальные—штукатуры, сварщики, плотники, сантехники—приходили на возводимые объекты после нас. Рабочие растворо-бетонного узла, как и крановщики, снабженцы, грузчики являлись вспомогательным звеном, работали на нас, ну и ещё куда пошлют… Даже инженеры и счетоводы вторичны по сравнению с нами.

Именно мы приходили в глубокие котлованы и заполняли их кладкой многотонных бетонных блоков фундамента при помощи автокрановщика Гавкалова. Затем начиналась эпопея роста стен и «начинки» здания методом «кирпич на кирпич», чему содействовали крановщики башенного крана – Микола, Коля и Виталя – каждый в свой черёд. Менялись крановые, менялись сварщики, но мы оставались и делали своё дело, ибо кто, если не мы изменит пространство?.

Вместо заполненной воздухом пустоты для пролёта бродячих вороньих стай и прочих пернатых, поднялись лестничные марши, а по ним, на недосягаемые прежде высоты, пошли жильцы к своим домашним очагам и обратно. Бездельным воронам пришлось менять маршруты полётов. Бесспорно, многоквартирные жилые дома являлись результатом совместного труда всех перечисленных, а также и не упомянутых структур СМП, но остриём продвижения к осуществлению вековечной мечты человечества о нормальных жилищных условиях являлись именно мы – каменщики.

Непросто быть остриём. Ни стены кабинета, ни стёкла кабины, ни шпангоуты бортов не укроют тебя от низких капризов и пакостных взбрыков погодных условий. Вся твоя защита – спецовка, каска и кирзовые башмаки (зимой добавится бушлат и шапка) всё остальное—не укрытое ими—становится добычей палящего солнца, хлещущих дождей, безжалостных вихрей и трескучих морозов. Не каждый выдержит, не всякому дано быть каменщиком день за днём.

Много с кем довелось мне работать и в СМП-615 и за его пределами, но именно эти двенадцать навсегда остаются «нашей бригадой»:

Мыкола Хижняк – бригадир;

два Петра—Лысун и Кирпа—каменщики;

два Григория—Григорий Григорьевич и Гриня, его тёзка, по прозвищу Мелехов (вследствие сериала Тихий Дон на ЦТ) – каменщики;

две Андреевны (от разных отцов, в разных семьях) – Любовь и Анна—каменщицы;

Лида и Вита – каменщицы;

Вера Шарапова и Катерина – строповщицы; и

Серёга Огольцов – каменщик.

В Конотопе легко распознать многоквартирные здания построенные нашей бригадой, все они полосатые. Начиная стены этажа, мы поднимали пояс периметра кладкой красного кирпича (6 см х 12 см х 25 см) с клеймом «КК» на ребре – «Конотопский Кирпичный». «З»– «завод»—отсутствовала, вместо неё стояли палочки: «I» – выработан в первую смену, «II» – вторая смена, и так далее.

Когда пояс вырастал до нижнего уровня оконных проёмов, кладку столбиков между оконными проёмами и откосы балконных дверей мы продолжали уже белым силикатным кирпичом (9 см х 12 см х 25 см), без опознавательных знаков происхождения.

Столбики, выложенные на всю высоту окна, соединялись бетонными перемычками, которые подавал башенный кран. В завершающие ряды поверх перемычек снова шёл красный кирпич.

Глядя со стороны – ещё один этаж готов (красно-бело-красный), но быстро лишь сказка сказывается… Пришло время «начинки» – кладки внутренних стен: несущей продольно-осевой, она же «капиталка» и поперечных, что разделяют секции соседствующих подъездов, а также соседние квартире в одной и той же секции. Затем сложить из гипсовых плит (8 см х 40 см х 80 см) перегородки разделяющие каждую квартиру на коридоры и комнаты и поставить раздельные санузлы из красного кирпича «на ребро» (и только из красного, потому что силикатный, как и гипс, боится влаги.)

Вот теперь этаж можно перекрывать бетонными плитами, подплывающими по воздуху под стрелой башенного крана на туго натянутых стальных тросах с крюками, которые Катерина и Вера Шарапова внизу, на земле, завели в четыре петли самой верхней из штабеля таких же плит длиною в 5,6 метров и шириною 1,2 метров или же в 1 метр ровно.

Разница в ширине плит даёт возможность точно уложиться в ширину подъезда, не наезжая на стены лестничной клетки, потому что перекрывать их наглухо нельзя – именно в них выложены вентиляционные каналы кухонь и санузлов… А если завезены плиты только одной ширины и варьировать нечем?

(…дефициты эпохи плановой экономики научили не привередничать и хватать что подвернётся, пока хоть это есть…)

Что если не из чего выбирать в штабелях плит перекрытия, а?

Тоже не беда! Есть лом, кувалда, два Петра, два Григория, один Серёга и бригадир Хижняк – сменяя друг друга на инструменте, они доведут плиту до нужной кондиции.

Перекрытие этажа – ответственный момент (первые год-полтора мне эта честь не выпадала).

Кран постепенно опускает поднесённую плиту на две несущие стены: наружную и осевую (капиталку) покрытые раствором на ширину соединяющей их плиты. Бригадир вместе с доверенным каменщиком ложатся животами поперёк уложенной плиты и свешивают головы за её край, проверить как хорошо вписалось её брюхо в ряд смонтированных до неё, потому что их низ станет потолком будущей квартиры. Если надо – кран приподымет плиту и отведёт в сторону, а в месте её опирания на стену будет добавлен раствор или же наоборот – соскре?бен. Ведь тут людям жить!

Наконец, придирчивые взгляды двух свешенных голов удовлетворены её соответствием общей ровности перекрытия и бригадир кричит долгожданное слово:

– Поедя?т!

Это так он переиначил слово «пойдёт!», что означает «будущие жильцы будут счастливы и глубоко удовлетворены качеством строительных работ!»

Кран даёт слабину натянутым тросам, крючки вынуты из железа петель и со звоном брошены на бетон верхнего слоя плиты. Стрела крана приподымается и разворачивается, унося свой массивный крюк с висячими на нём четырьмя стропами «паука», у каждой на конце недавно вынутый крючок. Пошатывая—с грохотом и лязгом—ажурный каркас башни, кран катит прочь по рельсам подкранового пути, к штабелю плит, где, на верхней, стоят уже и ждут Вера Шарапова и Катерина, чтоб растащить крючки строп по дырам с петлями на её концах… Технология выверенная десятилетиями пользования…

~ ~ ~

Утром, к половине восьмого, работники СМП-615 собирались на привокзальной площади в ожидании, когда от угла двухэтажного, но мощного здания вокзала хлынет густой поток рабочих и служащих прибывших в Конотоп первой электричкой со станций Бахмач, Халимоново, Хутор Халимоново и Куколка. Подъехавшие коллеги смешивались с присутствующими и уже все вместе начинали ждать свой автобус.

Мы образовывали широкий круг, но не для хоровода, а для неспешного обмена новостями, приколами или замечаниями о мелочах текущей жизни привокзальной площади, что возвращалась уже в своё тихое русло после ежеутреннего наплыва. Движения транспорта на площади не отмечалось, а только шевеление (вдоль её периметра) других кругов в ожидании их автобусов, но наш – шире всех и самый весёлый.

(…в кругу есть что-то семейное, зачаток общности. В кругу видишь больше людских лиц, чем стоя в строю…)

Наконец, из улицы Клубная появлялся наш автобус, Наша Чаечка, названный так из-за машин марки Чайка, для провоза правительственных делегаций из аэропорта Шереметьево в Кремль на переговоры. Она осторожно переваливала через рельсы трамвайного пути и миновала одноэтажное здание вокзальной милиции на углу площади, потом столб со знаком стоянки такси, хотя те, почему-то, этот столб избегали. Завершая медленный круг почёта, автобус останавливался возле нашего весёлого круга и, чихнув дверями, распахивал их.