Пленники острова Стримов

Громкий окрик вывел меня из состояния крайней задумчивости. Я вздрогнул и оглянулся. Снизу, топая по металлическим ступеням, спешил охранник. Он громко кричал, размахивал автоматом и с подозрением вертел головой. Подбежал к окну, оттолкнул меня, чуть не сбив с ног, высунулся наружу, вглядываясь в горизонт. Снова посмотрел на меня, опять крикнул что-то, сплюнул мне под ноги. Я понял так – нечего бездельничать. Схватил ведро с раствором, непроизвольно взглянул на гору – там никого не было, одно лишь одинокое дерево.

– И что из всего этого следует? – как только нас отвели в подвал и заперли, я поделился своим наблюдением с товарищем. – Может, есть еще один пират, которого мы попросту не видели. А касаемо формы, да, у этих бандитов нет и подобия таковой, а вдруг это бывший военный? Ладно, ты бросай это дело, не мешай спать, завтра снова на каторгу…

Новый день принес новые заботы. Стены были готовы, теперь надо было залить верхушку, сформировать постамент под линзу. Даже жаль, что в условиях тропиков цемент очень быстро застывает – нет ни малейшей причины требовать выходной.

С раннего утра я занялся раствором. Размешивал, набирал, поднимал наверх. Витька принимал свежую порцию, заливал в опалубку, что-то там разравнивал. Я же тащил новое ведро. Все-таки работа мастера легче физически, но, кто на что учился!

Точно подгадав, когда заливка выйдет на финальную стадию, на верхушке башни появился Отто. Он опасливо осмотрелся, стал на покачивающуюся доску, схватился за плечо одного из охранников, внимательно оглядел горизонт. Судя по всему, картина ему нравилась. Он кашлянул, обратился к Витьке, глядя на меня.

– Говорит, надо башню покрасить, чтобы с моря эффектно смотрелась, спрашивает, какого цвета она будет.

– Изначально была трехцветная, – прекрасно понимая, кто именно будет красить, безо всякого энтузиазма ответил я. – Широкая оранжевая полоса, узкая белая, узкая черная, далее опять широкая оранжевая, и так три раза.

Тот кивнул, что-то сказал и начал спускаться.

– Говорит, завтра все должно быть готово, – лишенным интонации голосом, перевел Витька.

– Завтра, значит завтра. Знаешь, даже немного обидно, что изначально работа была грамотно поставлена. Весь материал заранее привезли. Так можно было бы хоть денек-другой выиграть, хотя, где тут наш выигрыш…

Ближе к обеду можно было смело заявить, что башня готова. Стены достигли должного уровня, площадка залита бетоном. Я, отойдя настолько далеко, насколько позволила охрана, остановился, залюбовался. Правда, любовался недолго. Надо было готовиться к наружной отделке. Пришло время мне занять место камня на шатком поддоне, а Витьке мое, у корыта с раствором. Пришло время овладевать мастерством штукатура.

Нет, не скажу, что очень хорошо получилось, но с другой стороны, как на это посмотреть…

Местами не очень ровно, часто абсолютно не гладко, башня обрастала защитой от ветра, дождя и прочих природных катаклизмов. Внизу, там, где земля была ближе, я старался изо всех сил. Выглаживал, выравнивал, а позже, когда, затмевая все, во мне поселился страх высоты, подпитываемый покачивающимся под ногами основанием, я понял. Понял что маяк – сооружение, на которое смотрят издалека, не присматриваются, а коль так, особо стараться нечего. Тут, главное поскорее закончить.

Точно такая же ситуация была и с покраской. Шаткий поддон раскачивался под ногами, краска грозилась перелиться через край ведра. Валик скрипел, будто и сам не хотел работать. Но вот все мои мучения позади. Я спустился с импровизированного подъемника, перебрался на лестницу, чтобы вывести на башне последние подчеркивающие ее оригинальность полосы.

Покончив с покраской, теперь уже при непосредственном участии охранников, мы подняли наверх линзу, установили на должное место, зафиксировали. Тут-таки внутрь ее были помещены две мощные лампы, отражатель, и вот он момент истины! Усиленный стеклянным цилиндром вспыхнул свет. Двигаясь в толще обработанного стекла, он многократно преломился, собрался в одной плоскости, направленный многочисленными бороздками на стекле и разлетелся по окрестностям. До чего же это красиво!

Более всего мне хотелось посмотреть, как работающий маяк смотрится с воды, вот только никто не спешил предоставить мне такую возможность. Вечером в ответ на мою просьбу Отто ехидно ухмыльнулся, сказал, мол, будете уезжать, еще насмотритесь!

– Так, когда же мы сможем покинуть остров? – осторожно спросил Витька.

– Когда можете уехать? – переспросил Отто и громко расхохотался, ему вторил толстый напарник. – Как мы и обещали, сразу по окончании строительства. С маяком вы справились, молодцы! Теперь достроите виллу и все – свободны как ветер! И не надо возражать, вы поймите, теперь это не то здание, в котором будет жить один зажравшийся миллионер! Здесь расположится штаб сопротивления. И вы сможете с гордостью всем говорить, что приложили к этому руку. Даже обе руки!

Витька перевел мне его слова, Отто дождался, пока тот закончит и засмеялся громче. Я взглянул ему в лицо, перевел взгляд на его приятеля. Наверняка у меня был изрядно глупый вид – они буквально задыхались от смеха.

Насмеявшись, оба поднялись и направились к двери. Остановились у выхода, обернулись. Перекинулись парой слов. Дружно кивнули и Отто, продолжая смеяться, произнес несколько фраз, тыча пальцем в потолок. Я посмотрел на товарища, тот тяжело вздохнул.

– Сказал, у нас сегодня будет праздничный ужин, заработали, мол, – пираты вышли, помахав рукой на прощанье. Витя, помрачнев еще сильнее, добавил: – Наверняка это для того, чтобы набраться сил перед тем, что ждет нас завтра.

Глава 18. Снова вместе

– Подожди, ты это слышал? Нас не закрыли. Точно! – шепотом воскликнул мой «сокамерник». Он подскочил, бросился к двери, легонько толкнул ее – путь свободен! Я подбежал к нему, остановился рядом, прислушался. Шаги. Нет, это где-то наверху… – Еще светло, а у входа охрана. Значит так, Серега, давай быстро беги в конец коридора, в последнюю комнату налево, там целая гора всякого хлама. Спрячься! Заройся глубже и не шевелись, это все-таки шанс! Пересидишь, дождешься темноты, а уже после…

Я толком не успел ничего понять, как Витька вытолкал меня и закрыл за мной дверь. Вновь послышались шаги, но эти звучали отчетливее, их источник был совсем рядом. Ждать продолжения, стоя посреди коридора, было как минимум глупо. Надо было что-то решать. Можно было вернуться к Витьке, можно было попытаться бежать. С одной стороны, вдвоем спокойнее, а вот с другой, свобода, она…

Очнулся. Я с удивлением осознал, что уже несколько минут занимаюсь тем, что бесцельно метаюсь в ограниченном стенами пространстве. Шаги же тем временем приближались. Вне всякого сомнения, ходили наверху, но спуститься – секундное дело. Решился. Бросился в дальний конец коридора, свернул налево и налетел на гору мусора. Упал, поднялся, снова упал, стал на четвереньки, отполз в самый дальний угол помещения. Залез под деревянный обитый брезентом щит, затих.

Как оказалось вовремя. Лишь только я притих, придавленный тяжелой конструкцией, в помещение просочился шустрый лучик света. Кто-то шел по коридору и подсвечивал себе фонариком. Яркий луч дернулся, замер, освещая что-то на полу. Громкий окрик заставил меня мерно задрожать. Снова крик. Истошный, дикий. Топот множества ног. Казалось, все население острова собралось в подвале. Каждый светил своим фонарем, даже у меня под щитом стало светло почти как днем.

Скрипнула дверь. Знакомый звук! Новый крик, громкий крик, знакомый голос – Витька. Он выругался, тщательно подбирая слова, даже жаль, что пираты не могли оценить красоту и живость специфического лексикона. Глухой удар и снова топот. Я притих, ожидая продолжения, но его не последовало. Даже топот и тот стих. Подвальное помещение заполнила настоящая густая тишина. Спустя несколько минут ее разбавили частые хлопки. Выстрелы. Одиночные, очередями, с каждым мгновением они звучали реже, звук был глуше, вне всяких сомнений их источник удалялся. Похоже, надо было выбираться да что-то решать. Думать, что лучше, пытаться сбежать или все-таки…

Минуты сменяли друг друга. Выстрелы растаяли в вечернем безмолвии. Я лежал под тяжелым щитом, никак не мог набраться смелости и вылезти. Подгоняемые страхом, в моей голове роились мысли. Разные мысли, большей частью мрачные, черные. Воображение рисовало картину печального будущего моего друга. Теперь точно его жизнь превратится в каторгу, конечно, мое бегство не станет поводом для послаблений. Скорее наоборот, ждет его наказание, неизбежное, кто знает, насколько у них развита фантазия, придумают какие-нибудь кандалы, на цепь посадят, а Витька, он и так уже изрядно похудел…

Вывод очевиден – спасаться так вместе. Пробуждающаяся решимость заставила меня выбраться из-под завала. Чувствуя небывалую вспышку смелости, я шагнул к выходу. Немного задержался на пороге, но не страх тому виной, просто смелость без осторожности не смелость, а безрассудство. Вгляделся в темноту впереди, прислушался к тишине. Никого, путь свободен.

Пока я прятался да размышлял, на островок опустился вечер. Далеко впереди в дверной проем заглядывали такие яркие, такие манящие звезды. Подмигивали они, звали к себе. Трудно противиться такому приглашению, тем более мне туда, надо лишь немного задержаться…

Левая нога скользнула по гладкому боку большущего камня отполированного волнами, не знающего усталости моря. Я наклонился, ощупал его покатую поверхность со всех сторон, дотошно, будто собирался запомнить его на всю оставшуюся жизнь. Рука, оставив камень в покое, начала ощупывать стену. Нащупала шершавое дерево, металлическую ручку – наша камера, Витька! Я уперся в стену, навалился на удерживающий дверь своеобразный замок. Тот сопротивлялся, но что его упрямство в сравнении с моей настойчивостью…

– Витек, свои! – прошептал я в темноту. В тот же миг в глаза ударил яркий луч фонаря.

– Ты чего здесь! Я же тебе сказал – беги!

– Да собирался я, уже шел к выходу, но тут подумал, а почему бы нам не сбежать вдвоем? Чувствуешь, какая ночь! Какая тишина! Самое время для прогулки. Кроме того я почти уверен, что все бросились в погоню, возможно, пару человек остались. Тихонечко, крадучись, мы запросто исчезнем. Выходи!

В свете фонаря лицо Виктора выглядело мертвенно бледным, скорее всего, дело и не в освещении вовсе, дело в самом настоящем страхе.

– Не смогу я. Вес, да и вообще… сам беги!

– Нет, Вить, так никуда не годится. Если в первый момент я попросту растерялся, потому тебя послушал, выбежал, то теперь совсем другое дело. Было у меня время поразмыслить, там, в куче строительного мусора. Так что давай поступим правильно: или сбежим вместе, или останемся вместе. Ты ведь сам все понимаешь – поодиночке мы ничего не добьемся. Я там от голода умру, или меня какой-нибудь пират подстрелит как козленка, тебя же на каторге сгноят!

– Это, конечно, да. Я и на маяке столько сил растратил…

– Идем?

В тот самый миг раздался мощный взрыв. Казалось, пол под нами прогнулся, подпрыгнул и задрожал. В коридор влетела взрывная волна, распахнув все двери.

– Теперь точно бежать надо. Не знаю, что там рвануло, но уверен, это не к добру… – дрожь здания передалась толстяку. – Уговорил, уходим, только медленно и осторожно.

– Помоги камень на место поставить, пусть думают, что ты все еще внутри, может хоть немного времени выиграть удастся…

Мы поднялись по ступенькам, выглянули из дверей, внимательно осмотрелись – ничего не увидели. Вообще ничего, темнота, лишь угли костра, отражением звезд тлели в кострище перед входом, указывая на то, что были здесь люди, притом совсем недавно.

«Самое время уходить, желательно, как можно дальше от тех, кто нас ищет…» – подумал я.

– Куда идти? – вклинился в мои мысли Витя.

– Я вижу только один путь – в подземелье и вход знаю тоже один – на склоне горы он.

– Веди…

Яркий отблеск света, луч маяка, пробежался по недостроенной вилле, пронесся по верхушкам деревьев тропического леса и растворился в ночной мгле. Мимолетом он вырвал из темноты пик, вершину горы, подмигнул, озарив ее обрывистые склоны ярким светом, устремился куда-то в необозримую даль. Мелькнула контрастно-серая вершина, оставив след в моем воображении, густой, живой, отчетливый. Отпечаталась она в памяти яркая, как полированный клинок, а совсем рядом с ней, черный, насыщенный, запечатлелся столб густого дыма. То ли реальный он, то ли порождение разума, так сразу и не скажешь.

Размышлять времени не было. Мы побежали к маяку. Быстро взобрались на холм, я остановился. Отраженный свет осветил лицо Витьки. Он тяжело дышал, казалось и вовсе задыхается.

– Что скажешь, спрячемся в тени и передохнем?