Мангуп

Но на этот раз перед Малым войском уже были не налётчики тюрки, а ядро турецких войск – пехота, азапы.

В какой-то момент, после продолжительного непрерывного боя, азапы быстро расступились, разделившись на две части, и под бой барабанов пошли в атаку орты янычар. Каждой ортой командовал усатый чорбаджи – суповар. Байракдары – знаменосцы несли над головой красные знамёна с серебряным полумесяцем. Рядом со знаменем непременно возвышался начищенный до блеска медный котёл для варки пищи – казан, а на лбу у каждого янычара была закреплена деревянная ложка, ибо янычар, член небывалого на Земле воинского братства, понимал, что в жизни главное – еда.

Янычары подняли луки, арбалеты, аркебузы, и сплошной град стрел, болтов и пуль ударил прямо в грудь молдаванам. Падали те, у кого не было надёжных доспехов. О кирасу Александра били стрелы, рикошетя в серое небо. Чтобы сократить время нахождения под убийственным обстрелом, запели рожки, и опять молдаване рванулись вперёд, преодолевая расстояние в несколько десятков шагов.

Александр бежал вместе со всеми, и уже через мгновение его меч скрестился с саблей янычара. Княжич сразу почувствовал огромную разницу между обычным турком и профессиональным, тренированным бойцом: твёрдая рука, стремительная, словно молния, реакция. А потом княжич услышал греческую речь.

– Мне попался здоровенный молдаванин,– крикнул противник Александра своему товарищу, сражавшемуся рядом.

– Кончай миланца, что ты возишься! Ударь его ногой по яйцам, чтоб согнулся,– крикнул в ответ его товарищ, вонзая тонкую турецкую саблю килич в сочленение доспеха молдавского воина.

– Спасибо за совет!– крикнул ему в ответ по-гречески Александр,– и изо всей силы ударил обутой в железо ногой между ног противника. Тот согнулся от сильной боли. Александр вонзил меч в плечо янычара под воротник доламы. Полилась кровь, и янычар, дёрнувшись, упал замертво к ногам княжича.

Друг убитого янычара кинулся на Александра. С длинной елмани его килича тонкой струйкой стекала свежая кровь. Для свободы движений он не имел доспехов: лишь красный кафтан янычара – долама мокмалу с кольчугой под ней, высокая шапка с полосами позолоченного железа для защиты головы и чёрные усы на безбородом лице. Александр мечом в правой руке отразил летящую на него саблю, а венецианской дагой в левой руке с изумительной быстротой, так что противник не успел закрыться щитом, поразил янычара ниже бритого подбородка. Кашляя кровью, янычар сбросил с левой руки щит и схватился за горло. Александр стремительным горизонтальным ударом меча справа снёс янычару голову вместе с кистью руки.

Это встреча оказалась для княжича шоком. Ему пришлось убивать греков, братьев по крови. Возможно, кто-то из них был ему родственником.

Янычары продолжали теснить молдаван, орудуя короткими копьями, саблями. С флангов опять ударила конница османов: акынджи, поддержанная отрядами тимариотов – сипахов и конных янычар – капыкулу сюварилери. Глубокий снег, лесистая местность и болото мешали всадникам, но создалась реальная угроза уничтожения всего Малого войска. И тогда, по команде Влайка, не переставая сражаться, молдаване стали отступать к заранее построенной засеке – валу из поваленных деревьев. Главное было – не повернуться к врагу спиной, не побежать. Тогда всем грозила неминуемая гибель. И профессиональные воины – Малое войско, выполнили свою задачу. Они отступили к засеке, не переставая сражаться, а когда с высоты вала по наступающим ортам янычар и коннице капыкулу ударили молдавские лучники, то османы вынуждены были ослабить натиск.

Воины Малого войска поднялись на засеку, и взяли в руки алебарды, специально для этой цели складированные на вершине.

Несколько малых пушек, укрытых на гребне вала, выпалили картечью, и дым, смешавшись с туманом, надолго скрыл картину боя. Когда дым рассеялся, янычары, невзирая на потери, продолжали штурмовать позиции молдаван. Алебардами и копьями легко было разить сверху, и янычары гибли один за другим, пока не отступили, поняв убийственность продолжения штурма.

Началась дуэль на луках и арбалетах. Стрелы летели густо, и падали воины и с той, и с другой стороны. Но янычары были более точными стрелками, а их небольшие клеёные луки по своим качествам намного превосходили тисовые луки молдаван. Сметая стрелами всё живое с гребня засеки, янычары опять рванулись вперёд, вскарабкались на гребень вала и вступили в ближний бой.

Александр отбросил алебарду, взял в каждую руку по мечу. Худич, одетый, как и Александр, в полную броню, стоял рядом. Они рубились с турками, и металл бил по металлу, меч скрещивался с саблей. Глаза в глаза, ярость, помноженная на ярость.

Через два часа непрерывного сражения, когда руки стали ватными и с трудом держали оружие, произошла замена орт нападавших янычар. Новая волна атакующих кинулась на вал. Быстрые, как молнии, сабли обрушились на Александра. Одну саблю княжич принял на меч, но другая по кривой дуге обогнула подставленный второй меч и ударила по броне. Это был неприятный сигнал, и Александр собрал всю волю, всё внимание, чтобы не пропускать удары.

После ожесточённого боя сразу с обоими янычарами, княжич нанёс тяжёлый удар по щиту одного из нападавших. Тот отпрянул, поскользнулся на мокрых брёвнах и на мгновение выбыл из боя. Княжич тут же нанёс удар сверху по другому янычару, а когда тот прикрылся саблей, подняв руку, вторым, свободным мечом сделал резкий выпад снизу вверх и ударил остриём клинка врагу в сочленение доспехов. Меч глубоко вонзился в тело. Александр выдернул клинок, хлынула кровь, янычар покачнулся, упал ничком прямо под ноги своему товарищу. Тогда Александр, чувствуя, что онемевшие от усталости рука уже не может держать меч, рванулся вперёд, и всей массой закованного в броню тела, сбил другого янычара с ног, столкнул его вниз.

Княжич огляделся. По всей вершине вала кипела ожесточённая схватка. Один за другим гибли молдаване, и толпы янычар спускались вниз уже по северному склону вала, вступали в бой с теми лефегами, которые не поместились на валу и стояли шеренгами, создавая вторую линию обороны. Александр уже не мог отыскать на валу никого из знакомых бояр, кроме Худича, который сражался рядом, отбиваясь сразу от нескольких османов. Они остались вдвоём. Ситуация казалась безнадёжной.

Внезапно, раздался грохот артиллерии, частые выстрелы из аркебуз. Это из-за реки Барлад открыли огонь по массе скопившихся османов пушки Штефана, трансильванские аркебузиры и наёмники. Дым смешался с туманом, и плотной пеленой укрыл поле сражения. Почти одновременно далеко на востоке зазвучали выстрелы аркебуз, раздался глухой из-за тумана крик тысяч глоток: «Штеееефаааан!», и во фланг турецкой армии ударило Большое нерегулярное войско Молдовы.

На позициях Малого войска битва продолжалась. Но в действиях янычар появилась какая-то неуверенность, а потом некоторые из них стали быстро спускаться с вала и исчезать в тумане.

Замешательство в армии турок усиливалось, и в это время из-за холма на северо-востоке показалась конница под личным командованием Господаря. Всадники выныривали из тумана и опять погружались в туман. Снова пронёсся над долиной крик: «Штееефаааан», а через мгновение раздался страшный непрекращающийся треск: это конница Штефана вломилась в ряды турецкой пехоты. Войско османов содрогнулось, попятилось, устрашившись этой новой, неясной в тумане опасности.

На западе за рекой Барлад немецкие и польские наёмники бросали на тонкий лёд заранее приготовленные плоты с полозьями из брёвен, и, отталкиваясь ото льда копьями, перебирались через реку, не переставая палить из аркебуз.

Трое янычар, с которыми сражался Яцко, пятились, не прекращая сражаться. Александр настолько обессилел, что уже не мог сражаться мечами. Он вставил их в петли на поясе, поднял алебарду, лежавшую на валу, и с силой обрушил её на одного из противников Худича. Янычар упал. Ещё один страшный удар, и пал другой янычар. Яцко Худич изловчился, подсёк мечом третьему янычару ногу. Тот захромал, облокотившись на саблю, чтобы не упасть. Тогда Яцко ударил его мечом прямо в незащищённое доспехом лицо. Полилась кровь. Турок уткнулся головой в настил вала и остался недвижим.

Александр и Яцко совместно столкнули вниз тела поверженных турок, сели на бревно на краю вала, тяжело переводя дыхание.

– Кажется, продержались,– сказал Александр.

Действительно, в турецком тылу зазвучали сигналы, янычары быстро спускались с вала и исчезали в тумане. Оставшиеся в живых воины Малого войска, измождённые, еле живые от усталости, ложились на мокрые брёвна засеки, на сырую землю. Они лежали без движения, потому что всё было отдано победе, все силы до полного истощения.

Прошло немного времени. Ещё не успели отдохнуть, собраться с силами воины, как раздался глухой в тумане звук альпийских рожков, а потом боярин Влайку, прокричал:

– По коням! Стройся!

И поднимались молдаване, отвязывали от деревьев своих осёдланных коней, взбирались им на спины, цепляясь за гривы немеющими от усталости руками, брали пики, копья, выезжали за бревенчатый вал и строились по стягам и четам в ударную колонну.

Позади конницы строилась пехота. Вперёд выехали бояре – Фете Готкэ, Андрейко Чиорторовиски, Динга, Андрейко Купчич с братьями.

Гарцуя на белом жеребце, боярин Влайку закричал:

– За Штефана, за Молдову, за веру православную, в атаку галопом марш!

Отряд пришпорил застоявшихся коней, пустил их в галоп. Пехота бежала следом.

Стоял плотный туман, и турки, отражавшие фланговый удар основных сил армии Штефана, отвлечённые боем, совсем не ожидали удара с левого фланга. Конница Малого войска, объединившись с конницей отряда Штефана, смяла, разнесла в клочья, подняла на пики авангард османской армии. Османы дрогнули, повернули, побежали, а молдаване преследовали их, и рубили с остервенением, вкладывая всю свою ненависть в каждый удар. За пленённых и проданных в рабство соотечественников, за разрушенные и сожжённые дома, за свою поруганную молдавскую землю.

Кровь, мешаясь с грязью, залила берега реки. Когда сомкнулись две силы, две части одной армии, стало ясно: битва выиграна. Османы бежали уже массово, сгрудившись в долине, с трудом прорываясь по неширокой дороге. Многие пытались бежать за реку Барлад, но тонкий лёд проламывался под ногами, под копытами коней, и османы падали в ледяную воду, шли на дно, увлекаемые тяжестью оружия.

Обрушились многовековые подпиленные молдаванами деревья вдоль дороги, преграждая османам путь. И тогда турки бросили обозы, раненых, пушки и просто бежали от гибели, которая настигала их повсюду. Залпы пушек из-за реки, залпы аркебуз, густой смертельный рой болтов и стрел разили бегущих турок, настигая их повсюду.

Сражение превратилось в избиение. Срубив несколько бегущих османов, Александр почувствовал отвращение к убийству, натянул поводья и решил разыскать Штефана.

Он нашёл его на вершине холма, откуда открывался вид на покрытую дымом и туманом долину. Господарь сидел на высоком гнедом жеребце под флагом с головой дикого быка зимбру, на которого когда-то охотился Драгош. Окружённый телохранителями и боярами, среди которых княжич узнал ворника Гояна и комиса Иону Буоряна, Господарь отдавал распоряжения гонцам кэлорашам, по очереди подъезжавшим к нему.

Когда Александр, обессиленный, весь с ног до головы залитый липкой кровью, появился перед Штефаном и поднял забрало, тот нисколько не удивился.

– Мне уже успели рассказать, как ты бился, как стойко держал оборону. Говорят, турки так и не смогли сбросить тебя с вала, хотя другие не выдержали, и отступили. Молодец!

– Сражался по способностям, Господарь. Но если бы ты промедлил с ударом ещё чуть-чуть, сил бы у меня не хватило. До сих пор руки словно ватные. Мы уже победили?

– Ещё я приготовил для турок одну маленькую неприятность. Сейчас в тыл бегущего турецкого войска должен ударить резерв из летучих отрядов, один из которых под командованием твоего друга Теодорика. Подождём.

Прошло некоторое время. И вот далеко внизу по течению реки Барлад раздался глухой грохот орудий: бегущие османы наткнулись на летучие отряды, которые преградили им путь к отступлению.

– Теперь поедем и мы,– сказал Штефан, и пришпорил коня.

Тысяча всадников – личная гвардия господаря, его телохранители, лучшие воины Молдовы спустились с холма и помчались вслед за наступающей армией по покрытой кровью и телами врагов долине реки Барлад, которой теперь навсегда было суждено войти в славную историю земли молдавской.

Ещё четыре дня гнала армия Штефана убегавших врагов. Турки не могли отступать быстро, так как не помещались на дороге, а за пределами дороги ноги их коней и верблюдов проваливались через тонкий лёд в болото.

Остатки турецких войск Сулеймана-паши были уничтожены при попытке переправиться через Дунай, и только немногим османам удалось достичь Добруджи. Всего погибло до ста тысяч турок и их союзников – валахов, болгар. Вся артиллерия врага, сотни знатных пленников, десятки скипетров, знамён попали в руки молдаван.

Александр находился при Штефане, и больше участия в военных действиях не принимал.

Через неделю после окончательного изгнания турок войска под командованием Штефана прибыли в Сучаву. Всё население города во главе с митрополитом и иерархами Церкви высыпало навстречу Господарю. Звонили колокола, мальчишки бежали впереди воинов, а женщины целовали своих защитникам, плакали и благодарили воинов за победу.

Вся семья Господаря, православный клир, бояре и придворные вышли на крыльцо дворца. Штефан подъехал к парадному входу верхом на коне в окружении бояр. Спафарий придержал коня, и Штефан, несмотря на больные ноги, легко по-юношески спрыгнул на землю. Александр также соскочил с коня, бросил поводья Михаю. Смеясь и плача, повисла у него на шее София. Он обнимал её тонкую талию, целовал влажные от слёз радости глаза, и был безмерно счастлив.

Штефан обратился к народу. Его слова летели над толпой, а яркое солнце январского дня сверкало, отражаясь от позолоченных доспехов воеводы.