Обстоятельства места. Сборник рассказов и эссе

Витя погрузил шею в воротник и пошёл резвой иноходью.

– Унитазы ты мастак воровать! – на всякий случай уточнил Забодаев погромче, вернулся на кухню и сел замазывать остатком «Агдама» душевный надлом.

Примерно через час а дверь сильно застучали, потом длинно позвонили и громко заговорили. Так к Забодаеву обычно приходили гости, открывать он пошёл сразу. Но на пороге, пугая зеленоватостью щёк, вяло подпрыгивала Раиса Анатольевна Крысак, проживающая этажом ниже. Рядом подпрыгивал её муж Рудольф Наумович.

– Здрасьте! – удивился Забодаев. – Вы чего скачете?

– Вода у нас! – рявкнула Раиса Анатольевна. – Текёт как из фонтана.

– Затопило, – конкретизировал муж и провёл пальцем возле костлявых щиколоток.

– Не, граждане, – рассердился Забодаев. – Вы прямо наглеете. Суббота как никак… Я ж и так всю неделю мокрый, когда мне сохнуть? Не, товарищи. Доживём, как говорят, до понедельника. Лады?

– Так у нас ничего не прохудилось, – рявкнула Раиса Анатольевна вторично. – Это от вас текёт. С ванной, кажись.

Забодаев хлопнул дверью и бросился в ванную. Вода действительно текла из толстой трубы на чешский кафель и было её уже много.

– Во, дурная, – хохотнул Забодаев. – А щас мы тебя, чтоб не выступала!

Посвистывая, он прогулялся в кладовую и принёс чемоданчик с инструментом. Достал разводной ключ, лихо крутнул до упора большую ржавую гайку, но ничего этим не достиг. Вода прибывала.

– Э, – профессионально сориентировался Забодаев, – тут прокладку надо менять. Пятимиллиметровку.

Он ещё раз взглянул на дырявую трубу, шлёпнул по ней ладонью и вдруг сказал совершенно механически:

– Да ты что, хозяин? Культурный вроде человек, а издеваешься… Откуда у меня прокладка?

Забодаев ошеломлённо выслушал собственный монолог и мысленно ужаснулся.

– Да что это я? Мне ведь только позавчера мастер Бушуев триста штук еле всучил. Мне же их просто девать некуда, прокладки эти…

Но вслух произнёс через силу, с металлом в голосе:

– Ты, хозяин, над этим подумай. Скоро она, видать, в комнату зайдёт, а к утру, по-моему, начнёшь ты плавать.

Он сделал неопределённый жест рукой, который выражал сложнейшую гамму чувств по отношению к несообразительному хозяину и замер потрясённый.

– А ведь заплатить я себе должен. Бесплатно – рука не подымается.

Забодаев судорожно обшарил карманы и наскрёб полтора рубля мелочью. Эту смехотворную сумму он ссыпал на край ванны, но тут же обиженно отвернулся и безвольно сказал:

– Утопнуть хочешь, хозяин…

Такой поворот дела его самого крайне озадачил. Меньше трояка с клиентов он действительно не брал, а за спасибо даже к инструменту не притрагивался. Но чтобы самому себе задарма не сделать – это было слишком. Однако другого выхода не видел.

Он в изнеможении опустил руки. Вода журчала у ног и намекала на безысходность ситуации. Денег в доме не было, это он знал точно. В дверь снова сильно постучали. На пороге, уперев кулаки в бёдра, монолитно стояла Раиса Анатольевна.

– Кстати, – сказал Забодаев, опередив мощный монолог соседки, – у вас полтора рубля не найдётся? За прокладку заплатить.

– Кому? – открыла рот Раиса Анатольевна.

– Да себе же, – глупо улыбнулся сантехник. – Привычка, понимаете… За спасибо не делаем, вы же знаете.

Соседка шевельнула пальцем у виска и, не закрывая рта, ушла. Забодаев взял в ванной две копейки и побежал звонить другу Хребетюку Вите.

– Старик, – закричал он истошно. – Выручи рубля на полтора. Вот так надо!

– Нет, Вася, – ответил друг строго. Я отдал тебе всё, что имел. Чао.

Забодаев вернулся домой подавленный. Сел в ванной возле трубы и задумался. Вода уже выплёскивалась в прихожую. В дверь снова сильно застучали, и голос Раисы Анатольевны на весь подъезд посоветовал:

– Не можешь наладить, так хоть заткни чем-нибудь! Специалисты, чтоб вы треснули…

Забодаев встрепенулся. Это был выход. Он снял с вешалки два старых полотенца, укутал трубу, обернул всё это полиэтиленом и закрутил проволокой. Вода сочилась, но уже понемногу.

– Подержит, – прикинул Забодаев. – Два дня, а там как раз зарплата. Тогда прокладочку и заменим.

Он собрал тряпкой воду, лёг на диван, засыпая, услышал:

– Ну, обнаглели эти сантехники. Без трёшницы пальцем не шевельнут. Нахалюги…

– А как ты хотел, хозяин, – пробормотал Забодаев в полусне. – Бесплатно только мухи летают.

И уснул.

Домик с привидениями

Я его изобразил только из-за страшных историй, которые рассказывают мужики и бабы из соседних деревень и аулов.

Красивенький такой, аккуратный, приятно- голубой домишко запугал окрестный народ так, что в нём не селится никто уже лет десять почти.

То есть как – не селятся? Ищет , например, кто- нибудь, не местный, жилье в этих краях, ну, а местные мужики сразу этот домишко и советуют. Главное – говорят – и платить за него не надо. Заезжай, да живи. Ну, а кто от халявы откажется.?! Тем более – соседей нет. Ближайшее от этого дома жильё может – семь километров , если на лодке напрямую через озеро. А в объезд- все четырнадцать.

А любителей бирюком, в одиночку, значит, жить – хоть и не считай Много, в общем.

Ну вот он с семьей или сперва сам один заезжает и живет. Неделю живет, две, три…А потом , глядишь – бросает весь скарб свой и бегом к озеру. На лодку, да в Привольский. В село самое близкое, в первый же дом. Сам аж зеленый весь. Или синюшный. Глаза блестят, зрачки как колёса от «жигулей»

И клянется, что ночью его прямо за руку хватает привидение. Серое, метра под два ростом, полупрозрачное и скользкое. Рука, как слюнями облитая и холодная.

– Вставай – говорит – Идти надо. Помирать. Самое время пришло. Я тебе прямо под деревом уже и могилу срыл.

И тянет на себя с кровати. Я вскакиваю и прямо через это серое полупрозрачное- к двери .А дверь не открывается. Как подпёрли её колом с той стороны. Я тогда в окно как в воду – головой вперед. И ушибся, но добежал до лодки. Гребу, смотрю на дом- никто не выходит.. Как вроде и не было ничего. Как вроде приснилось…

– А может оно так и есть? – спрашивают его хозяева – Может приснилось? Выпил – то много на сон ?

– Стакан, как обычно – перекрестился мужик – вон лучше руку мою возьми, потрогай.

Хозяйка руку его взяла, да аж зашлась вся в истерике. Рука была скользкой, холодной как жаба и серой, как крыса.