Без сестры. Психопатороман

– Сестра.

– Я ж тебе сказала, что ей не сторожиха. Ты деньги-то давай!

Я отдал деньги. Тётка пересчитала их задумчиво. Похоже, она вообще любила думать о деньгах.

– По коридору не ходи, – сказала она. – Сиди тихо! Ссать захочешь – терпи! Ночью сама тебя отведу, а пока чтоб никто тебя не видел, понял? Рашид, запомни, зверь настоящий! Он у себя в Чимкенте[1 - Чимкент (Шымкент) – областной центр в Казахстане.] кого-то убил, теперь сюда приехал. Здесь убьёт – обратно к себе в Чимкент уедет. Там убивать будет. Потом опять приедет. Усвоил?

– Да, – сказал я. – Мне есть надо тоже.

– Потерпишь пока! Потом придумаем что-нибудь. Одни только хлопоты с тобой. Зачем я вообще связалась?

Тётка вышла. Я посидел немного, потом улёгся на кровати с ногами. Достал из-за пазухи мясо. Оно давно остыло. Оно было с салом.

Я оторвал зубами кусок сала, пожевал, пососал, оторвал ещё кусок мяса.

Вера! Вера! Где же ты? Почему же ты не встретила меня в своём доме, во всеоружии своей гребёнки, своего халатика, своей купальной шапочки? Почему ощетинилась ты предо мною своими соседями, подлыми и никчёмными, своим холодным четвёртым этажом, своим невниманием, своей железной кроватью? Я стал ворочаться в тоске и в неприкаянности, даже свинина не радовала меня, не вдохновляла меня, хотя я всё равно откусил ещё немного мяса и пожевал холодно и равнодушно, без блеска плоти, без рвения духа, без тайного трепета мускулов; миросозерцания, конвергенции и сублимации столпились у моего порога, Олег Олегович положил мне руку на плечо и спросил что-то несуразное и беспричинное, но я не ответил, я потрогал свой нарост на голове, и тот откликнулся, будто бы он был живым, и даже издал какой-то звук, непохожий ни на один из человеческих звуков, щемящий, шампанский, саднящий звук, безжалостный и промозглый, и тут я проснулся.

По наросту не бейте!

Тётка, та самая, что впустила меня в квартиру и поселила меня здесь, нависала надо мной и светила мне в лицо керосиновой лампой. За спиной у неё кто-то стоял, и свет лампы мешал мне того распознать. Может, Вера вернулась? – успел подумать я. Разумеется, это не была Вера, это были студенты. В руке моей был кусок мяса, я так и заснул, зажавши его в ладони. Я смутился и поспешно затолкал его обратно за пазуху.

– Вам пора уходить, – сказала мне тётка.

– Вера, – сказал я.

– Деньги все вышли, – сказала тётка. – Двести – это такая мелочь, что не стоит даже и говорить. А там не было даже двухсот.

– У меня больше нет.

– И я тоже не могу здесь никого держать себе в убыток, – сказала тётка.

– Может, Вера приходила, пока я спал?

– Здесь никого не было.

– И не звонила тоже?

– Телефона давно нет, – сказала тётка.

Но тут же, словно в опровержение тёткиных слов, в коридоре зазвонил телефон, где-то не слишком далеко, всего лишь в десятке шагов, хотя и за стенкой.

– Вера! – воскликнул я.

– Это Рашиду, – покачала головой женщина. – Здесь больше никому не звонят.

– Но Вера часто говорила по телефону, я помню! – сказал я.

Правда ли, что я это помнил? Может, я сказал это просто для порядку?

– Что он всё о Вере? – обернулась тётка к студентам. – Он явно прикрывается Верой, а сам собирается жить, не платя.

– Непорядок! – весомо сказал один из них. Тот, что рассуждал про кино на бумаге.

– Действительно, – подтвердил и другой.

– Мама мне сразу сказала, что он проходимец, а я не поверила, – сказала тётка.

– Да по нему и видно, – сказал и студент.

Ко мне придвигались, на меня наступали. Я вскочил, отбежал в сторону.

– Я – слабая, одинокая женщина, живу без мужского внимания, так каждый теперь норовит облапошить меня! – сказала тётка.

– Я не норовлю ничего такого, я сестру жду! – крикнул я.

– Сестру! – грустно сказала та. – Принёс конфету и думает, что может этим кого-то обвести вокруг пальца.

– Где она? – крикнул я и выбежал из комнаты.

За мной ринулись студенты, да и тётка тоже вышла и стала светить своим керосиновым фонарём. Коридор был тёмен, и, если бы не фонарь, так там не было бы видно ни зги. Я шарил по полочке.

– Она была, была, – поспешно сказал второй студент. – Мы ходили, смотрели. А потом раз пришли – а её уже нет!

– Да, всё так, как он и говорит! – важно сказал первый студент.

– Хорошая такая конфета!

– Да, хорошая, – снова сказал первый.

– Большая.

– Даже огромная.

– А куда она потом делась…

– Чёрт её знает!

– Просто чудо какое-то!

– Да, чудо!

– Я сестре принёс! – глухо сказал я.

– Ну, сестре!.. – развёл руками первый студент.

– Не все сёстры конфеты любят! – сказал второй.

– От конфет зубы портятся.