Эстетика бродяг

Смехом смехом, а многое в этом мире проходит через жопу. Как выяснялось, некоторые даже стараются загнать туда и любовь. Меня это сильно пугало.

Я был одним из бродяг, про которых пел Рой Гамильтон: «У всех есть дом, кроме меня». И хотя порой чувство незащищенности змеей ложилось под сердце ? это мало расстраивало и беспокоило. Я точно знал, что скоро откроется дверь в новый мир. Для всех. Ну, если не дверь, то уж форточка для меня точно.

Уверенность моя была похожая на манию, на психическое расстройство. Приставая с этим к знакомым, я не метил в пророки, а, как ни глупо, просто беспокоился о судьбе человечества. И было трудно отделаться от мысли, что я всего лишь стоптанный башмак, сила которого в том, что он никогда не сносится.

Когда в жизни происходит что-то важное, начинаешь обращать внимание на каждую мелочь, понимаешь, что все вокруг состоит из знаков, при помощи них с тобой разговаривает будущее. И я понимал, что новый мир набирает своих волонтеров, заставляя их бродяжничать и искать двери. Он подавал им знаки, что последний путь лежит через мертвые города. И не было ничего странного в том, что в огромном городе я чувствовал себя еще больше бродягой, чем на обочине пыльной дороги.

Я зашел в кафе разменять занятые деньги, взял пива и горячей самсы. Над столиком висел телевизор, я жевал, не обращая на него внимания, пока не понял, что с экрана разговаривают со мной. Это были две молодые женщины в пляжных костюмах, они плыли на паруснике вдоль берега тропического моря и, улыбаясь, спрашивали:

? Неужели ты еще не решился? Скорее делай свой выбор.

Потом они дружно прыгнули в прозрачную голубую воду и исчезли с экрана. Вместо них появился внушающий доверие мужчина, он подмигнул и указал на точку в океане, которая тут же превратилась в карту Галапагосских островов. Потом начался бандитский сериал.

Только я перекусил, как почувствовал внизу живота позывы. Только я вбежал в уборную и снял штаны, как из меня в толчок вылетело пушечное ядро. Черт возьми, я и позабыл о маленькой планете прополиса, которой теперь суждено бродяжничать между мирами. Возможно, переплыв океан дерьма, она тоже попадет в новый светлый мир. Тогда наши судьбы будут схожи.

Умывшись, я смотрел на своё отражение. Раньше я думал, что вижу товарища. Теперь я видел только муляж из прошлого, он тянул меня назад к своим мертвецам. Он жаждал слиться со мной, попасть в моё будущее и выкачать из него всё живое. Нас объединяло только то, что мы не знали, как избавиться от двойника. Пуля, пущенная в голову, не помогла бы ни тому и ни другому. Пострадало бы только зеркало.

Могло помочь только одно. Отсечение взамен на свободу. Это так же верно, как и то, что первая деревянная нога появилась у жителя Афин Эгистрата. Посаженный на цепь в плену у спартанцев, он отрезал себе ногу и сбежал, а потом уговорил плотника сделать протез. И ничуть не жалел, что за полученную свободу рассчитался ногой.

Через день я понял, что нужно помыться целиком, и поехал к Стиновым.

? Как я выгляжу? ? спросил я.

? Выглядишь неплохо, пахнешь ужасно, ? поморщился Андрей.

Таня выдала полотенце, и я забрался в ванную.

Каждый раз, плавая в горячей воде, я думал, как хорошо иметь дом, ванную и личный сортир. Закрываться на ключ и никого не видеть.

После купания меня накормили ужином: рисовой лапшой и рыбой. Сатиновы совсем не ели мясо, и пищу принимали деревянными палочками. После сытной кормежки мы растянулись на индийских покрывалах, зажгли благовония и курили гашиш. Из динамиков звучала приятная электронная тарабарщина. Хотелось подняться с дымом и исчезнуть за потолком.

Рядом на полу лежали фотографии. Часа за два до моего прихода Андрей рассказывал гостям, как сплавлялся на катамаранах по Абакану. Это было позапрошлым летом, в наш экипаж входили помимо Андрея и меня, Джонни и Марьяна. Мы отлично поладили вчетвером.

Это был редкий момент прошлого, на который я смотрел с завистью. Довольные лица экипажа, наш катамаран «Черный Бадан», на нем пиратский флаг. Наверное, с той поры у меня и появилась привычка отпускать бороду. Десять дней наша группа почти не видела людей, мы плыли сквозь тайгу навсегда свободные. Если это начинается, то не заканчивается.

? Тебя искал Бертран, ? вспомнил Андрей, ? он здесь проездом на пхову в Питер.

? Как он вышел на тебя?

? Через Джонни.

Бертран еще сильнее увлекся буддизмом и теперь повторял только одну молитву: «Ом мани падме хум». На следующий день я ждал его на площади Гагарина, в центре которой мощный каменный человек ломился вверх. В таком виде Гагарин уж точно бы разогнал узморских механизаторов. О них я сочинял рассказ, пока ждал Бертрана.

Космос как самочувствие

Судя по всему, задание было выполнено. Но вышедшие из строя приборы предательски молчали. Капсула никак не отсоединялась от корабля. Мотало и трясло так, что, казалось, во рту прыгали, пытаясь пробиться сквозь зубы, букы «д-б-р-д», «дбрд».

«Кардибалет какой-то», – подумал Юра.

– Не волнуйся, Юра! – прорвался с Земли голос конструктора. – Система сработает!

Юра не волновался, он только что видел Землю сверху. Она была настолько мала, что все, происходящее на ней, могло показаться смешным. Даже смешнее возни муравьев, потому что те хотя бы не дурили. Но Земля была прекрасна как младенец, которого ждёт невероятно чудесное счастливое будущее. И потому на сердце было хорошо, хотелось петь.

«Теперь кто-то скажет, что я небесный человек, – опять подумал Юра. – А мы все такие, мы все отсюда».

Через некоторое время корабль качнуло в сторону Земли, вскоре над ним раскрылся парашют, спустя секунды вниз пошла капсула, и Юра почувствовал свободный полет, а потом рывок от второго парашюта.

Непривычно ярко синее небо вскружило голову, как будто кто-то пел из синевы: «Родина знает, где в облаках её сын пролетает, с дружеской лаской, нежной любовью…» Ненадолго потеряв сознание, Юра приземлился в неглубокой балке в стороне от поля, где стояли какие-то люди. Выбравшись, Юра огляделся и увидел симпатичную дородную бабу с маленькой девочкой, рядом пятнистый теленок. Поодаль мирно пощипывала травку лошадь.

– Свои, товарищи, свои, – сказал Юра, сняв гермошлем. – Я возьму лошадку.

Баба замерла в оцепенении и молчала. Юра сразу не смог совладать с подпругой, руки не слушались, мешал скафандр

– Неужели из космоса, – прошептала женщина.

– Представь себе, да, – кивнул Юра.

На топот за спиной Юра обернулся и радостно улыбнулся, решив, что к нему бегут конструкторы, врачи и репортеры. Но увидел лишь толпу простых мужиков, в руках они держали ломы и монтировки

– Я космонавт Гагарин, – протянул им ладонь для рукопожатия Юра.

– Врешь, Гагарин еще над Африкой летит, – уверенно сказал один из трактористов.

– Кто же ты такой? – спросил другой тракторист. – Уж не Пауэрс ли?

Юра посмотрел на небо, потом на крепких механизаторов с тяжелыми инструментами в руках и сказал:

– Мужики, если я не Гагарин, тогда вы инопланетяне.

Один из трактористов замахнулся монтировкой.

– Э, погоди, – поморщился Юра. – Шуток не понимаешь. Сейчас здесь появится рота солдат и всё решится. Чего вам спешить, товарищи. Ведь если я Гагарин, и вы меня попортите, вас по головке не погладят. А может коньячка за встречу, у меня есть под сиденьем, армянский.

Мужики переглянулись. Их глупый вид вызвал у Юры приступы тошноты, он даже подумал, что лучше бы совершил посадку на другой планете – может там жители были бы поумнее. Но тошнота прошла, и он подумал, что всё к лучшему – с каждым таким полетом люди на Земле будут мудрее и добрее. И он сам бы на месте трактористов десять раз подумал прежде, чем лезть обниматься. Но сейчас он был на своем месте.

– Сомневаемся в советской технике? – строго спросил Юра у мужиков.

Трактористы опять молча переглянулись.

– Долетел, значит! – наконец созрели они, видимо, решив, что пора поздравлять и обниматься. – Ура! Живой!! Гагарин!!!

Юра улыбнулся им.

Тут наверху балки появился грузовик с солдатами, они бросились оттаскивать механизаторов.

– Как ты, Юра? – спросил подбежавший майор.

Лицо его от радости светилось чистым безумием, словно он хлебнул азота. Майор был азиат. «Наверное, какой-нибудь Мамед», – устало подумал Юра.