Моя тюрчанка

Интересно – о чем моя милая думала?..

Думала ли она о том, что назначенный нами день совместного самоубийства неумолимо приближается?.. Что он уже не черная точка где-то на горизонте, а заслоняющая обзор гора?.. Рыба с длинным названием «работа для нерусской девушки – официальное оформление с первого дня и продление визы» – никак не плывет нам в руки. Как нам еще эту хитрую рыбу ловить?.. Сетью?.. На живца?.. Мне хотелось раскачаться на своем стуле и забыться в оглушительном смехе. Дурачки!.. Какие мы все-таки натуральные наивные дурачки!..

Когда до даты, в которую закончится срок действия визы и которая должна стать нашим последним днем, оставалось почти полгода – нам казалось, что у нас в запасе уйма времени. Должно быть, это от юности: когда ты совсем недавно перестал сосать материнскую грудь – каждые сутки для тебя эпоха; ты успеваешь и кино посмотреть, и суп сварить, и сгонять на прогулку в лесопарк, заняться перед сном любовью со своей девушкой, да еще и выспаться. Ширин, правда, аж с сентября, даже до увольнения из бистро, в котором трудилась неофициально, листала вакансии, постоянно натыкаясь на фашистские требования «славянской внешности», или просто на жуликов, предлагающих черную зарплату и, ожидаемо, отказывающихся подавать в миграционную полицию заявление на продление визы новой сотрудницы. Так что нам было делать, если перебирание вакансий, как картошки, не принесло плодов?.. Если каждая «картофелина» оказывалась с гнильцой?..

Нам долго было невдомек: порталы типа «Работа для вас», «Работа и зарплата», «Охотник за умными и рукастыми» – они для «белых людей», для полноправных граждан, русских, славян, голубоглазых блондинов или – максимум – для рыжих. Унтерменши, «не граждане», мигранты, смуглые, «азиаты» не могут рассчитывать на то, что, вывесив резюме с фотографией и пошарив по сайту, найдут работу, за которую еще и деньги будут платить. «Нерусского» к вожделенному трудоустройству выведет только окольный путь.

Что это за путь, мы так и не разобрались толком. Возможно, у мигрантов есть свои землячества. И те, кто давно окопался в Расее, канатом вытягивают свежеиспеченных приезжих из болота тяжких обстоятельств. Помогают найти угол для жилья, работу, на которой не кинут с деньгами, и на которой, если повезет, решится вопрос с визой. Но Ширин приехала в Расею гордой одиночкой. Ведь моя девочка думала, что направляется в чужую страну по приглашению солидной компании. Кто бы подумал, что раздутая – как мыльный пузырь – фирма окажется конвейером по поставке проституток на «цивилизованный Запад»? Моя милая и я – одни во Вселенной. Со всеми проблемами, начиная с поиска работы, нам предстоит справляться только самим.

Хорошо, что мы выяснили: есть кадровые агентства, трудоустраивающие мигрантов. Да и то – мы узнали о существовании таких агентств только после рождества, потратив драгоценные месяцы на бесполезное просеивание интернет-вакансий. Если б мы обратились в «Бригантину» в ноябре или декабре – не была ли бы сейчас Ширин счастливой девушкой-с-ресепшена, которой платят зарплату и продлили визу?..

А впрочем, и с агентствами не все так гладко. Они не белые и не пушистые. Не зря больше половины мигрантов так и остаются официально не трудоустроенными и работают «в черную». Наш первый опыт общения с агентством – с «Мансуровым и партнерами» – был сугубо отрицательный. Блистательный барин Бахром Исламович состриг с нас деньги и заставил впустую сгонять на Лиственную улицу, поцеловаться с подвесным замком. Ширин тогда промочила ноги и заболела. Да и «Бригантина» – хоть еще не брала с нас червонцев – неизвестно, каким бочком к нам повернется. Пока что, по наводке «порядочного» агентства, которое уже десять или двенадцать лет на рынке, мы побывали в подленькой компании, наживающейся на оберегах от демонов и от сглаза и предлагающей недалеким обывателям вступить в контакт с душами умерших родственников.

«Бог не выдаст – свинья не съест», – вспомнил я народный афоризм. Что нам с Ширин еще остается, кроме надежды?.. Мы сейчас – точно несмышленые веселые детишки, катящиеся с ледяной горки, которые – если не переломают кости – радостно закричат: «Мама, мамочка!.. Ты видела, как я съехал?» Вот и у нас с моей девочкой задача: так, чтобы не раздробить кости и не убить последние нервные клетки – соскользнуть в объятия приличной фирмы, где мою любимую посадят на какой-никакой оклад и напишут заявление на продление визы моей милой.

Сегодня мою Ширин ждут еще на одном собеседовании – на должность секретарши. Сердце мне рвали на куски противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось верить в удачу. Пусть «Нострадамус» оказался мошеннической конторой – зато в «Сочной клубничке» все будет в шоколаде. Не вечно же нам наступать на грабли. «Бригантина» не может проверять каждого обратившегося в агентство работодателя на вшивость. И если с первой попытки мы наткнулись на паршивую козу – «Нострадамуса» – то со второй попытки обязательно схватим джекпот. Но с другой стороны, у меня поджилки тряслись от ожидания провала. Я слишком привык, что мы отовсюду получаем удары; заеденные блохами уличные котята, которых все пинают. Если б нам и сверкнул лучик счастья, мы бы ума не приложили бы, что с этим делать. Поневоле я готовился увидеть от фортуны не нежную улыбку, а звериный оскал.

Потому-то я, никуда не торопясь, разглядывал надкушенный жирный пончик, из которого, в месте укуса, так и сочилась шоколадная начинка, точно кровь из раны. Медленно-медленно попивал успевшее остыть какао, будто думал обмануть время. Напротив меня сидела растерянная Ширин. Глаза у нее бегали. Я уверен был: в голове у нее туманом клубятся такие же, что и у меня, исключающие одна другую мысли. Если не так давно моя девочка казалась мне воинственной амазонкой, львицей – то теперь кольчуга амазонки была измята, а меч затуплен; львиные клыки – сломаны, когти – вырваны.

Я решил переключить мозг на что-нибудь другое, кроме предстоящего моей девочке собеседования и наших шансов выиграть в лотерею под названием «поиск работы». Я попробовал снова пофантазировать о том, как стану крутым прошаренным копирайтером и буду приносить нам с Ширин деньги, не выходя из дому. Но на сей раз река воображения понесла меня совсем в неожиданную сторону.

Прежде я нарисовал себе картинку: сидя с чашечкой кофе за ноутбуком, я неторопливо, даже по клавиатуре щелкая пальцами с ленцой, выбираю заказ на сайте «Фриланс-Расея». Часок-полтора пыхчу над текстом, как леплю из теста и риса колобок. Потом, легким нажатием на кнопку мышки, отправляю готовый опус заказчику. И на карточку мне капает достойное вознаграждение. Выполняя за день по четыре-пять заказов, я обеспечиваю нам с любимой доход не меньший, чем моя пенсия.

Но сейчас – с таким чувством, будто в сердце мне вогнали иглу – я осознал: эта лубочная картинка не имеет никакой связи с реальностью. Копирайтерство – не золотоносная жила, а мучительная и неблагодарная работа. Я не один такой умный – на интернет-бирже «виртуально толпятся» десятки и сотни, даже тысячи копирайтеров. Едва на сайте появляется свежий заказ, копирайтеры бросаются на него, как голуби на хлебную крошку. Тут уж не до того, чтобы, сидя за ноутбуком, смаковать ароматный кофе со сливками. Успей в числе первых ткнуть в ссылку «хочу выполнить ваше задание», чтобы потенциальный заказчик тебя хотя бы заметил.

А заказчики тоже не дураки. Подкупить их копирайтер может только рейтингом, количеством выполненных раньше заказов или низкой ценой на свои услуги. Положим, ты выставил справедливую стоимость на свой труд. Пять червонцев за десять тысяч знаков, включая пробелы. Но какой-нибудь лысый козлина сбивает расценки, предлагая десять тысяч знаков без пробелов всего за четыре с половиной червонца. И, допустим, в анкете козлины есть ссылки на пару выполненных заказов со сдержанными, но в целом положительными, отзывами. И тогда?.. Тогда, конечно же, за новое задание ухватится козлина. А ты останешься курить бамбук и дальше лакать свой кофе.

Нет – копирайтеры даже не гадящие голуби, а фаланги в банке. Пожирающие друг друга мерзкие паукообразные. В этом взаимном поедании у копирайтеров неравные шансы. Хорошо чувствуют себя «топы» – матерые секачи с годами наработанным рейтингом, внушительным портфолио и с тучей восторженных отзывов от прежних заказчиков. Такие берутся только за высоко оплачиваемые заказы. Уж «секачи»-то могут себе позволить как бы между делом стучать одним пальцем по клавиатуре, не забывая редкими глоточками попивать кофе. «Топ» похож еще на виртуоза-рыбака, который с презрением выбрасывает в реку мелкую рыбешку, а в свое ведро с водой кладет только крупных окуней и щук.

Но чем вольготнее чувствуют себя кабаны-«топы», тем менее сладко приходится начинающим копирайтерам. Хватающимся за самые копеечные заказы. На деньги, которые зарабатывает новичок – не прокормить ни себя, ни тем паче жену и детей. Чтобы найти свою нишу на сайте копирайтеров, нужны годы упорного труда почти без отдачи. Не таков ли труд Сизифа в древнегреческом аду – толкающего камень на вершину крутой горы?.. Если бы быть копирайтером было легко – кто бы пошел в курьеры, мусорщики, раздатчики рекламных листовок?..

Я глубоко вздохнул. Отложил надкушенный пончик и заглянул в пустую чашку из-под какао. Ширин остановила на мне свои волшебные агатовые глаза. И сказала с отчаянной решимостью:

– Так мы и до вечера можем просидеть. Надо ехать на собеседование. Мне нужна работа.

– Надо ехать, – глухим голосом согласился я.

Мы были сейчас, как индейцы перед сражением. Нам не хватало только веры в победу и перьев в волосах.

Оставив на подносе последнюю пару несъеденных пончиков, мы вышли из ресторанчика. Убаюкивающая классическая музыка и жужжание людского скопления остались позади. Держась за руки, мы потопали в сторону метро. Над нами нависало бело-серое небо.

17.Тигриная ярость

После сорокаминутного путешествия в электропоезде по тоннелям метро, мы с моей девочкой снова поднялись в город. Сквозь пелену снега и тумана проступала стеклянная высотка бизнес-центра. Кажется, нам было туда. Можно было чуточку приободриться: вероятный работодатель Ширин арендует площадь в крупном офисном здании в самом центре мегаполиса. Так что вряд ли мы напоремся на очередных мошенников. Как показывал пример выманивающего деньги Бахрома и заклинателей духов из «Нострадамуса», жулики предпочитают обживать офисы с неприметным входом со двора или подворотни, где-нибудь в спальных районах города.

Пройдя автостоянку с рядами белых, красных, желтых, черных и асфальтового цвета иномарок, и со ступающим вразвалочку охранником, который в своем огромном – как бы раздутом – пятнистом комбинезоне казался ожившим огородным пугалом, мы через разъехавшиеся автоматические стеклянные двери вошли в холл на первом этаже офисной высотки. Здесь охранниками были мужики ростом два метра с хвостиком. С электрошокерами и с хрипящими рациями на ремне. У шести изящных секретарш за стойкой ресепшена – двух блондинок, двух рыжих, шатенки и жгучей брюнетки – беспрерывно звенели телефоны. Через турникеты, которыми были от нас отгорожены лифты, в обе стороны текли косяки клерков в белых и светло-розовых рубашках и, сообразно полу, в темных брюках или юбках. Офисный планктон просачивался на улицу, видимо, движимый желанием покурить. По углам холла красовались какие-то похожие на пихту экзотические деревца в вазонах. Да стояли автоматы с двумя десятками сортов кофе, соками, минералкой и разнообразными закусками вроде сэндвичей, чипсов и соленого арахиса. Двумя буквами «г» были расставлены черные кожаные софы. А на стенах в деревянных узорных рамах висели картины каких-то импрессионистов, больше похожие на мазню полуторогодовалого ребенка.

Я подумал: если выгорит дело с «Сочной клубничкой», моя девочка будет ходить на работу в по-настоящему шикарное место. Надо будет позаботиться о гардеробе любимой. Моей милой понадобятся белые рубашки и черная юбка; женский пиджак. Не помешает несколько пар туфель на высоких каблуках. И конечно, образ Ширин-секретарши дополнят маленькие бирюзовые сережки-гвоздики в мочках ушей. А может моя девочка решит и покраситься?.. Для меня-то моя милая была соблазнительной и без всякой косметики. Но я бы не без наслаждения глянул на Ширин, у которой губы были бы ярко-алыми от помады, на ресницах – тушь, а брови – «удлинены» черной краской.

Я мог придаться таким приятным мыслям потому, что был уверен: моя девочка с успехом пройдет собеседование. Надежда на счастливый исход дела расцвела во мне, как только мы вступили в холл офисной высотки. Такой уж я был человек, что меня, как утлую лодочку на волнах, бросало туда и сюда. То, задавленный отчаянием, я считал: единственный открытый для нас путь – это совместный суицид. А теперь в своем воображении одевал Ширин в юбки, блузки и платья; подбирал ей серьги и туфли.

Мы отметились у рыжей барышни с ресепшена, что направляемся в «Сочную клубничку», показали паспорта.

– Проходите. Семнадцатый этаж, из лифта направо по коридору. Офис семьсот два «а», – звонким голоском пропела рыжая девушка. После чего подтянутый великан-охранник пропустил нас за турникет.

Смешавшись со скопом возвращающихся с перекура клерков, Ширин и я зашли в серебристо-серый вместительный лифт. Двери закрылись, кабина с неимоверной скоростью полетела вверх. На маленьком табло красными циферками шел счет этажам: второй, третий… пятый. В лифте нас была тесная кучка человек в семь. Один моложавый клерк с волосами в геле (точно корова лизнула), в бледно-розовой рубашке с аккуратным воротничком и в светло-бежевых брюках, никого не стесняясь, громко говорил по мобильнику. Речь шла об акциях какой-то доходной компании, недавно приобретенных клерком.

Два других «белых воротничка» уткнули глаза в смартфоны. Я подсмотрел: один «товарищ» самозабвенно резался в «Сапера», а второй листал фото полураздетых девиц (наверное, на специфическом сайте знакомств). Неподвижно, с папкой под мышкой, застыл представительный старенький офисный служащий в полосатом пиджаке и с бело-серой бородкой клинышком, невозмутимый, как игуана. Дама в возрасте слегка за тридцать, раскрашенная, как тропический попугай, ни на кого не обращая внимания, опрыскивалась духами. Барыне было, очевидно, глубоко плевать, что аромат французской парфюмерии заполнил весь лифт и щипал попутчикам глаза. Парень в куртке и с гигантской сумкой – должно быть, какой-нибудь доставщик пиццы, а не менеджер – аж два раза смачно чихнул, заставив залипающего в телефон клерка на долю секунды оторваться от «Сапера».

Я смотрел на подобравшееся в лифте «общество» с каким-то веселым злорадством. Меня так и подмывало злобно и заковыристо усмехнуться в невыразительные, как из дуба вырезанные, физиономии клерков. Мол, ничего, господа офисные работники, доблестные рыцари и блестящие дамы степлера и клавиатуры – ничего. Вы, наверное, чувствуете себя богами в сравнении со мной, Ширин и курьером, везущим пиццу, раз мы не одеты по последней моде и не играемся с такими крутыми навороченными телефонами, как вы. Вы уверены: ваша жизнь удалась. Вы получаете кругленькие зарплаты, просиживая штаны за компьютерами, а не таская тяжести, не выгребая снег, не складывая гамбургер из надвое разрезанной булочки, котлеты, ломтика сыра и капустного листа в заведении общепита. Хуже изнеженных древних римлян – любителей горячей бани, гладиаторских боев и дармового угощения от цезаря – вы презираете тех, кто работает руками, а не «постит» в социальных сетях забавные картинки с котиками. Слова «азиат» и «таджик» вы используете в значении «грузчик» и «уборщик», поскольку вы еще и прожженные националисты, считающие грубый физический труд подходящим только для иностранцев-мигрантов.

Воображайте что угодно, а моя девочка найдет себе место в вашем муравейнике. Она станет лучшей на планете секретаршей. Если перефразировать известный афоризм: вы не боги – и не вы обжигаете горшки. После того, как моя звездочка успешно пройдет интервью в «Сочной клубничке», мы не домой поедем, а завернем в магазин одежды и бижутерии. Надо принарядить мою милую к первому рабочему дню. Когда моя красавица с заколкой в волнистых темных волосах, в свежей белой рубашке, с брошкой на груди, шелестя длинной черной юбкой, пройдет по широкому коридору офисного центра, все встречные мадам попадают от зависти в обморок, а мужчины густо покраснеют, ощущая эрекцию.

Конечно, я не олигарх. Я не смогу сводить жену в элитный дамский салон, где только за накладные ногти нужно выложить половину моей пенсии. Но приличные, хотя и кем-то ношеные, вещи из секонд-хенда, бюджетная косметика из лавчонки, неброские украшения из ювелирного магазинчика будут кирпичиками, из которых сложится образ Ширин как деловой молодой леди. А маникюр моя девочка сделает себе сама – достать бы пилочку и лак для ногтей.

У нас с любимой нет счета в швейцарском банке. И пусть!.. Зарплата моей девочки, моя пенсия –

обеспечат нам скромный достаток. Мы будем чаще покупать мясо. И налегать на овощи. Из залитых растительным маслом помидоров и огурцов моя милая стряпает восхитительный салат. А по воскресеньям мы будем себе позволять дойти до ближайшей к дому кафешки – запить ванильным капучино круассан с шоколадной начинкой.

А самое главное – Ширин продлят визу. Исчезнет разъедающий, как кислота нам души страх перед депортацией. Если у метро нас остановит полицай, мы сунем «блюстителю порядка» под нос рабочую визу, действительную еще год до следующего продления. Обломись, оборотень в погонах!.. Моя девочка – не безответная, забитая нелегалка, которую может пнуть любой человек в форме.

Вдохновленный успехами милой, я возьмусь и за самого себя. Не годится, чтобы больше половины семейного бюджета составляла зарплата жены. О, нет!.. Я не буду пытаться пробиться в копирайтеры. Это бесполезное дело, как сачком ловить раков в мутном озерце. Я пойду снова в курьеры – зарабатывать ногами. А еще лучше – в ночные сторожа, на какой-нибудь склад стройматериалов или автостоянку. Пусть из распахнутой во всю ширь пасти небес сыпется мокрый снег; сидя в вагончике, как в бункере, в обнимку с обогревателем, я буду уплетать бутерброды с сыром, зеленым луком и докторской колбасой и, при тусклом свете лампы, читать книжку.

Вернусь со смены ранним утром, когда небо только-только начинает светлеть, и Ширин еще сладко спит в теплой постельке. Стараясь не греметь посудой, чтобы не разбудить раньше времени свою любимую, я поставлю кипятиться чайник и разобью яйца над раскаленной, плюющейся маслом, сковородкой. Разложив яичницу по тарелкам и разлив по чашкам ароматный молочный кофе приятного коричневатого оттенка – неслышными кошачьими шагами я направлюсь в спальню, чтобы нежными поцелуями поднять свою звездочку.

«Родная, просыпайся», – ласково прошепчу я милой прямо в ушко. Моя девочка откроет и снова закроет глазки. Потянется. Зевнет, прикрыв ладошкой рот. И наконец, повернувшись со спины на бочок, посмотрит на меня томным, пока еще заспанным, взглядом.

За завтраком я буду ублажать Ширин, пересказывая, что прочел за ночь в книжке. Наверное, это будут анекдоты про безбородого хитреца Алдара, обводящего вокруг пальца жирных прожорливых баев и жадных мулл; легенды из древнеиндийской Махабхараты; древнеегипетские мифы и сказки; чудесные любовные истории из «Тысяча и одной ночи». Милая будет слушать с улыбкой. Я свято верил: с того момента, как наши дела пойдут в гору, моя девочка будет чаще улыбаться. Прозвище, которое я дал любимой – царевна Несмеяна – потеряет актуальность.

Сходив в душ, моя милая сядет расчесывать свои длинные густые волосы. Я буду любоваться ею – и немного завидовать гребешку, так свободно ныряющему в темные локоны Ширин. Потом моя девочка, глядясь в маленькое, с узорной рамкой, зеркальце (мой подарок), покрасит губы в пунцовый, а брови в угольно-черный цвет, подведет глаза. Вставит в уши сережки, которые снимала на ночь, наденет на запястье браслет. И, наконец, облачится в платье (я непременно куплю моей звездочке три-четыре платья). Все!.. Супер-секретарша готова к бою, т.е. к новому рабочему дню.

Я провожу Ширин до двери, поцелую (строго в лоб, чтобы не стереть косметику). После чего завалюсь в постель – отсыпаться до следующей ночной смены.

Так мы с любимой и будем жить – небогато, но в скромном достатке. Кофе, яйца, колбасу и прочие элементы из продуктовой «потребительской корзины» мы сможем покупать, когда захотим. Чтобы приобрести обувь и одежду – придется экономить. Ну да ничего!.. Мы же не богемная парочка, привыкшая жить не по средствам, три дня в месяц пьющая розовое вино и объедающаяся устрицами, а потом, как и положено бедным художникам, голодающая двадцать семь или двадцать восемь дней.

Нет. Мы не такие. Но и мы умеем, в разумных пределах, расслабляться. Мы будем особенно рады, как пчелы цветочной пыльце, когда у нас совпадут выходные. Эти дни как будто специально созданы богом календаря для веселья и удовольствий. В такие дни можно проснуться попозже. А проснувшись, не торопиться вылезать из теплой постели, а два раза подряд заняться любовью. Дальше – примем вместе ванну, хорошенько подкрепимся чем-нибудь вроде гренок или трехэтажных шведских бутербродов, напьемся кофе. А когда длинные волосы моей девочки окончательно высохнут после купания, можно будет и вылезти на прогулку.

Мы часто будем бывать в нашем любимом лесопарке. Крошить для гогочущих, поднимающих на пруду брызги, уток белый хлебный батон. Как-то, и даже не один раз, моя милая говорила мне: «Если я умру раньше тебя, развей мой прах по лесопарку». Но во время наших прогулок в выходные дни мы совсем не будем думать о смерти. Потому что мы так молоды – наше солнце только взошло. А закат?.. До него так далеко, что кажется: он никогда не наступит. Ширин еще не видела лесопарк в летнем цвету. Когда под горячим медовым солнцем деревья сияют изумрудной листвой; алеют в клумбах тюльпаны и маки; ярко желтеют среди сочной зеленой травы неприхотливые одуванчики; перекликаются на двести ладов, перелетая с ветки на ветку, пичуги. Мы будем резвиться на извилистых тропинках июльского лесопарка, как легконогие прыткие сайгаки. Играть в прятки среди деревьев. Будет звенеть, как родник, смех моей ненаглядной девочки.

Само собой: местом наших увеселений будет не только лесопарк. Я осуществлю давнее желание любимой: свожу ее в зоопарк. Покажу ей тигров, львов и гигантских черепах. И как забавно слон хватает хоботом и отправляет себе в рот лист капусты или морковку.

А однажды, поднакопив денег, мы оба возьмем отпуск, соберем большой чемодан, сядем на поезд и поедем отдыхать на море. По этому случаю Ширин заранее купит несколько разноцветных бикини – розовое, зеленое, белое – в которых и будет блистать на золотом песчаном пляже. Точеная фигурка моей милой, на зависть задыхающимся от возмущения девушкам и женщинам, будет притягивать мужские взгляды. А я, с гордо поднятой головой, буду всюду сопровождать мою девочку. И сигнализировать всем своим видом: «Красавица-то есть – да не про вашу честь. Облизывайтесь молча».

Море, с мерным шумом, будет набегать зеленоватыми пенными волнами на желтую полоску пляжа. А белое раскаленное солнце струить с ослепительного бирюзового неба свои нещадные лучи. А мы с милой, ступая по влажному песку вдоль самой кромки воды, станем подбирать выплюнутые морем пустые раковины и блестящие камушки. Я радостно буду рассказывать Ширин, как в далеком безоблачном детстве, когда родители впервые привезли меня на море, я нашел окаменелый зуб доисторической акулы. Ну, или, по крайней мере, я так думал, что это зуб акулы.

Потом нас потянет купаться. Моя девочка зайдет в воду только по грудь. Я рассмеюсь и потащу любимую на глубину. Я буду учить Ширин плавать. Буду поддерживать ее за осиную талию, пока моя сахарная тростиночка не приобретет навык лежать на воде. Нет сомнений: милая окажется способной ученицей. И скоро будет качаться на волнах, нырять и плескаться, как русалка.

Эта поездка на море будет нашим запоздалым свадебным путешествием. Брак, хоть и не признанный государством, мы давно заключили по обычаю древнеиндийских небесных музыкантов гандхарвов. По этому обычаю, для брака достаточно обменяться томными взглядами и по обоюдному согласию разделить ложе. Такой союз самый естественный и крепкий. Он основывается только на любви.