Восхождение к власти: день гнева

Глава двадцать третья. Во Дворце «Неоспоримой Воли»

Спустя полтора часа.

Жертва пытается уйти, но это ей явно не удастся. Человек, практически под два метра высотой, расшаркиваясь балахоном на огромнейший коридор, пытается бежать зигзагом, благо широкие пространства ему это позволяют. Ярко-синие одежды, накрывающие друг друга, украшенные драгоценными камнями и проводами, подпоясанные ремнём из золота и серебра, стали маяком, своеобразной подсветкой для цели, её отличительной чертой. Запыхаясь и плача, выкрикивая проклятья, человек пытается скрыться за спинами подчинённых и солдат.

Охотник же нерасторопен и медлителен. Но такое поведение оправдано его стремлением насладиться охотой. Средь чёрных коридоров, которые по тридцать метров в высоту и десять в ширину, он без устали идёт вперёд. Чёрные как бездна, мраморные плиты, облицевавшие стены фантасмагорией тёмной атмосферы холода и гнетущего ужаса, стали надёжным свидетелем множества кровавых расправ, что учудил охотник, ведомый лишь безумием. В их отполированных плоскостях отразились десятки сцен жестоких расправ над теми, кто попытался закрыть жертву от честного правосудия. А золотая отделка стен обагрилась алой кровью и маслами, что поддерживают жизнь в механизмах, которым остаётся совсем ничего… пока их не настигнет жестокий мститель.

Так же и сейчас – жертва убегает, кричит и плачет, а её спешат закрыть роботы – твари с худыми телами, плоскими головами и лёгким оружием в руках. Три машины становятся в ряд, отражая белоснежными телами все блики света, ожидая уготованной судьбой участи, которая вынырнула из-за угла. Кувырок по светло-красному ковру и три пули пришли мимо, после чего воин выпрямился и сжал спусковой крючок, дуло его автомата озарилось огнём и в мишень вылетает тяжёлый снаряд реактивного действия, который попав в мишень, забрался в неё и там детонировал. Часть дрона разлетелась на запчасти, залив маслом ковёр, с металлическим лязгом повалив своего владельца без жизни на пол. Металлические товарищи отвечают огнём, но их цель уже прячется за золотой колонной, поставленной и другого угла. Массивная гора позолоченного металла.. призванная удерживать чёрные своды потолка отлично отразила нападение, дав шанс охотнику. Мужчина из автомата повалил на красный коврик, испачкав его оставшиеся машины, разорвав их очередью реактивных снарядов, оставив жалкие кучи бесполезного металла.

Коридор за пару мгновений заполнился ароматами машинных жидкостей и разгорячённых деталей, что потихоньку рассеивает аромат слащавых благовоний, которыми полон Дворец. Но вот момент и место анализа запахов занимает беглый просмотр беженцев – люди в тёмно-синих камзолах, такого же цвета брюках и сапогах, мужчины и девушки, выбежали из-за близкого поворота и парень рванул туда. Он на грани возможностей работы сознания понимает, что это обычные люди, програманне практически самой высокой группы, работающие в системе высшего управления. Они ему ничего не сделали, они не та жертва, которая прячется за их спиной вместо того, чтобы принять мужественную смерть. Внезапно усталые глаза улавливают краем секундное колебание пространства возле оного из паникующих людей. Любая секунда на вес золота и может спасти жизнь, поэтому он обращает дуло автомата на мужчину, вызывая неподдельную панику у остальных, и стреляет, заливая место ревущими реактивными снарядами, где стоит «паникёр». Маскирующее поле пропало в ту же секунду, обнажив на суд публике зловещую действительность военного мастерства и хладнокровия. В стенку отлетает белая фигура, закинув странную голову с единственным алым глазом, разбив своим грузным телом мраморную плитку. В руках и Гвардейца сжат кинжал, который должен был быть мигом раньше доставлен в тело охотника, но его раскусили. Но даже такой выстрел в упор не смог убить существо, лишь помяв ему броню, и вот-вот Гвардеец встанет и вступит в бой.

Мужчина не стал медлить – уставив автомат, выданный великим «Крестоносцем» прямо в лицо противнику, он сжимает спусковой крючок, отпуская на волю оставшиеся патроны. Магазин, рассчитанный на тридцать патрон, выдал оставшиеся десять, спасая владельца от неминуемой гибели в руках бесчеловечного существа. Лицо разлетелось вдребезги, распавшись на куски металлолома, а единственное око лопнуло от напора, и через пару секунд передняя часть лика исчезла в сумасшедшем огне. Под ногами парня образовалась куча сверкающих гильз, что служат зарядом для разгона реактивного снаряда, которые он небрежно откинул в сторону.

– Ты меня не поймаешь! – заворачивая за очередной поворот, хохоча от истерики, кричит жертва.

– Можешь бежать, плакать, молиться или забиться в угол! – кричит ему вслед парень. – Это неважно, ибо я шёл, и буду идти за тобой по пятам!

Парень отстёгивает магазин и вставляет новый, ожидая щелчка, знаменующего момент крепления патронника к оружию. Тут же, после щелчка на груди зашипела рация старого образца – те ещё которые помещаются в ладонь оттого что большие и неудобно громоздкие.

– Я вас слушаю, – идя медленно вперёд, обращается по эфиру парень. – Господин «Первоначальный Крестоносец».

– Маритон, как проходит выполнение задания? – доносится вопрос, перемешанный с залпами оружия и звуками битвы на клинках. – Нам нужна поддержка.

«Маритон» – пронеслось в перепутанных мыслях парня, который уже запамятовал от усталости собственное имя и помнит лишь, что должен уничтожить цель, несмотря ни на что. Боевые стимуляторы, вкупе со слабостью и пережитым каскадом судьбоносных моментов, практически отключили сознание, оставив лишь несокрушимую волю к исполнению приказа и желаемого действа. Для него остались только надежда и ярость.

– Ещё немного и я его убью, – покачиваясь и пробираясь через коридор, твердит Маритон. – Ждите!

Парень снова зашагал вперёд практически бегом, когда его рация оказалась в кармане. Он пробежал до ближайшего поворота и завернул туда, попав в такой же однотипный коридор, с десятком кабинетов на каждой стороне. Но его остановило не количество помещений для работы, а число орудий, уставленных на него.

– Вот ты и сам стал жертвой, – с ехидством на лице констатировал человек в балахонах. – Приготовься, мы вывесим твоё тело на всеобщее обозрение, как символ безнадёжности вашей войны!

Одна винтовка Гвардейца «Антивирус», три плазменных винтовки Киберариев и семь стволов дронов – это всё, что смог наскребать противник в отчаянном стремлении спасти свою жалкую жизнь.

– Вы уверены, что охотником был я, господин Апостол? – со зловещей улыбкой на уставшем чёрном лице вопросил Маритон, чьи слова стали командой к началу действий.

За спинами противников расцвели вспышки ураганного огня, и мужчина в последний момент успел лечь, чтобы его не скосил чудовищный оружейный залп. Дроны и один Киберарий схватили телом сноп пуль, выбивших из них жизнь, разметав их тела на части. Маритон обратил мощь реактивного снаряда по Гвардейцу, облив того шквалом из своего автомата, но броня существа такова, что все пули взрываются на ней, расцветая яркими огнями, но не пробивающие её. Мужчина перевёл огонь выше, и оставшиеся снаряды разорвали часть шеи и выбили глаз Гвардейцу, и его тело не выдерживает такого напора, падает наземь и начинает в бессилии ползать.

– Это невозможно! – кричит Апостол, наблюдая, как его наспех собранное воинство рассыпается, превращается разорванные куски.

Маритона привлёк визг жертвы, и чтобы его усилить он выпускает последнюю пулю в ногу Апостола, чтобы усластить слух воплями ненавистного человека. Снаряд обратил в клочья часть одеяний, перемолов их в кашу вместе с плотью и костью, истерзав и провода вместе с генераторами, усиливающими качество функций тела. Теперь от бедра до колена у Апостола всё перемешано – плоть и ткань, кость и металл стали единой кучей, ласкающей друг друга болезненными прикасаниями к обнажённому живому мясу, к нервам, доносящим чувство нестерпимой боли.

Из мира неведомости, в которой ведут специальные маскирующие плащи, из тёмного пространства меж золотыми колоннами вынырнули солдаты Империи – три человека из личного отряда Аурона. Они осмотрелись по сторонам в поисках живых врагов, но всё ещё функционируют двое – Апостол, тащащий конечность к стене на которую он спешит опереться спиной, оставляя за собой кровавый след и Гвардеец, что на последнем издыхании ворочается по полу, теряя драгоценные минуты жизни вместе с специальными жидкостями и кровью, заливая ими пол.

Грозная фигура Маритона нависла над владыкой Информократии ужасающей горой и сверля того взглядом единственного глаза в котором сплелись пляшущие безумие и холод абсолютного бессердечия. В его руках сжат небольшой клинок, схожий с римским гладиусом, а автомат перекинут за спину.

– Архг, – сплюнул под ноги парню Апостол. – Вот ты и достал меня… ну же, радуйся бестолочь, перед тобой правитель всей сферы хозяйственного управления! Скажи, что тебе нужно, и мы разойдёмся. Не будешь же ты убивать меня… чтобы муха загрызла орла…

– Хах, – позволил себе смешок Маритон. – Сегодня меня уже пытались подкупить… пытались, но, увы. Я пришёл сюда за твоей головой. Это всё, что мне нужно.

Рука Маритона, скрытая за перчаткой, откинула капюшон Апостолу и все смогли увидеть его черты – лысая голова на которой набита татуировка в виде символике Информократии светло-синими красками; модифицированные жёлтые глаза, смотрящие на мир взглядом электроники, тонкие накрашенные синей помадой губы, припудренные нос и худые втянутые щёки, а под затылок из-под балахона подходят несколько проводков.

– Нет, – взмолился Апостол. – Не нужно, я прошу вас, умаляю! – по худым щекам одного из правителей Информократии, правящим без намёка какую либо человечность потекли человеческие слёзы. – Братцы, я прошу вас, помилуйте меня.

– Поздно, – Маритон хватает за шиворот Апостола и швыряет его и поднимает, прижимая локтём к стене и держа холодное лезвие у шеи, в любой момент, готовясь им скользнуть по коже. – Слишком поздно, и обратившись к одному из бойцов, Маритон с нетерпением спрашивает. – Нас увидят?

Солдат, закинув пулемёт за спину, достаёт небольшую портативную камеру и начинает ею сканировать пространство и после небольшого анализа холодной речью даёт ответ:

– Да, тут как минимум шесть скрытых камер и все они смотрят на нас. Власть и програманне сразу же узнают о смерти…

– Про-про-прошу в-в-в-вв-а-ас, – лицо хозяина всей хозяйственной сферы государства расплылось в безнадёжной мольбе, губы расползлись в невразумительной фигуре, выдавая невнятные слова, а по щекам потекла тушь. – Ум-ум-умаляю…

Маритон не стал дослушивать ни слов солдата, ни слёзные просьбы своей жертвы – лезвие короткого меча двинулось вправо, в такт движения руки, рассекая кожную гладь и выпуская кровь, которая потекла с обилием, заливая насыщенной жидкостью синие одежды. Парень швырнул жертву на пол и прижал коленом спину врага и стал вонзать меч острием в область шеи и спины, пронзая его удар за ударом, как это делает швейная машинка, когда прошивает ткань. Неведомая и древняя злоба овладела душой, заразив её неудержимой злобой, Маритона и удары стали машинальными и зверскими, что его поспешили оттянуть от лживого Апостола сослуживцы, чтобы дух безумия не овладел им окончательно.

Когда мужчина стал на всё смотреть здоровым взглядом, не застланным багровым туманом, парень увидел перед собой лишь труп, который в области чуть ниже шеи превращён в месиво, под которым большая лужа крови. Когда в мышцы вновь пришла чувствительность, он почувствовал, как его держат собратья по оружию, в ладонях он не ощущает клинка, лишь кровь по самый локоть заляпала его, испачкав ещё и грудь.

– Вот что делает с людьми Дворец «Неоспоримой Воли», – выдохнул Маритон и попытался освободиться от крепких объятий воинов, но не смог. – Отпустите, я в порядке. Солдаты.

Хватка ослабла, и мужчина смог встать на обе ноги, осматриваясь перед собой. В душе он не чувствует ничего, даже слабого намёка на эфемерную радость. Наоборот – от смешенной мести к горлу подкатил ком омерзения от свершённого, а так же впадение в одну из слабостей холодного человека – в безудержную ярость, его не радует. Он ощущает себя маньяком, и сладость от услышанных воплей сменилась на отвращение к самому себе. Он ощущает себя как пьянчуга, вышедший из алкогольного ступора.

Но тем временем в глубинах сознания он понимает, что таков путь мести и он давно перестал быть личным, перейдя в более крупный и масштабный конфликт, поглотивший его с головой. Он уже не мстит за девушку, за Анну, ибо его амбиции стали куда шире – скинуть Апостолов, мстя за всё подряд. Он встал на эту стезю, и теперь с неё нет выхода, сколько бы самобичевания и ненависти к себе не нахлынуло. Остаётся только идти до самого конца.

Маритон молча берёт автомат, отдалённо напоминающий АК-47, и проверяет магазин. Тот оказался пуст и мужчина без единого слова загоняет новый, с ощущением стыда смотря в сторону сослуживцев, которые не настроены на разговоры и понимают это состояние, а посему предпочитают молчать.

– Господин, откуда вы знали, что Апостол пройдёт тут? – разразился вопросом один из бойцов.

– Я изучил схемы дворца, – даёт ответ Маритон голосом, в котором свинцовая тяжесть. – Я знал, что он пойдёт сюда. И поэтому вас заслал наперёд в Дом Ресурсов в «Сегментум Экономика».

– Куда-куда?

– Это часть Дворца, одно из отделений «Апостолис Директорис» отвечающее за хозяйственно-экономическое управление страной. Это сегмент экономической власти государства, – попытался скоротечно пояснить Маритон и, не увидев понимания, сразу перешёл к задачам. – Нам нужно пробиться к Аурону Лефорту и поддержать его. Они сейчас в общей Директории ведут тяжёлый бой. Вам понятно?

– Так точно, – хором ответили солдаты.

Из памяти Маритон выудил, что видел один из лифтов, ведущих наверх, с этого сегмента на четвёртый, куда им и нужно, но вспомнив, что за ним по пятам идут три отделения Киберариев, это затея может оказаться самоубийственной, но разве у них есть выбор?

– Солдаты, – приняв на себя командование, как единственный кто помнит чертежи и схемы Дворца, отдаёт приказ мужчина. – За мной, к лифту.

Отряд не спеша, соблюдая максимальную осторожность, идёт через коридоры, просматривая каждый уголок, чтобы из него не вынырнули ненужные враги. Коридоры представляют собой произведение искусства, которое не доступно никому в этой стране – чёрный мрамор, золотые колонны, отделанные гранатом, а так же ковры, сотканные из самых дорогих рубиновых тканей – специального материала, который получают из драгоценных минералов. А многочисленные светильники, откуда в пространство льётся приглушенный, и томный свет выполнены из меди в стиле английских фонарей девятнадцатого века, с причудливыми узорами и плетениями. Средь всего великолепия работали десятки тысяч человек, поддерживающих экономическую машину Информократии под предводительством Апостола, но сегодня хозяйственная жизнь целой страны умерла, так как лишилась центра управления.

Люди на удивление спокойно оказались у лифта, сверкающий своим несравненным великолепием – золотые двери и кабинка, похожая на хоромы ближневосточного шейха. Боевое звено моментально забралось в него и запустило механизмы движения, чтобы их лифт отнёс наверх. Хватило мгновения, чтобы из одного сегмента Дворца их перебросило в следующий, кардинально отличающийся от предыдущего.

Через прицел оружия глаза едва не ослепли от сияния белого мрамора, которым отделаны стены этих палат Общей Директории. Серебряные узоры покрывают стены причудливыми завитками и картинами, а у стены, где вышел Маритон, потолок подпирают восемь огромных статуи, по четыре на каждую сторону от лифта, которые так же сотворены из мрамора и олицетворяющие послушников в капюшонах и мантиях до пола. Отряд вышел из лифта и занял оборону – по два ствола на сторону длинного и колоссального в высоту коридора, чтобы удержать врага в случае его появление. Маритон почуял ухом, что где-то по близости идёт интенсивный бой, и моментально определив сторону, двинул отряд вперёд в сторону окна, где ещё одна развилка.

За поворотом у самого угла остановился мужчина и кратко выглянул. В метрах пятидесяти он узрел наспех возведённую оборону – укрепление из металлопластика для прорезей для стволов, где стоят как минимум три Гвардейца, расщепляющих стены Дворца лучами смерти вместе с двумя плазменными турелями заставляют отряд Аурона не высовываться из укрытий.

– Через такую оборону им не прорваться, – констатировал один из солдат. – Да и мы не сможем… круговые турели зальют нас чёртовой плазмой.

– Нет, – соглашается Маритон. – Им ни за что не прорваться, но зачем тогда пришли мы? – рука мужчины касается поясницы и в ладони через секунду оказывается большой, выкрашенный в оранжевый цвет металлика, баллончик с чекой на навершии.