Роза, цветок для чародея.

Сумма в сто таллер, меня неслыханно приободрила и приятно обожгла карман в фартуке.

Сам же Янис Бирмикус, кутил всю ночь, пока не напился шампаня так, что его не забрали под белы рученьки его друзья-товарищи с опустевшими кошелями.

Я была уверена, что он раздал половину суммы от выигрыша и пришла к выводу, что такие как Бирмикус, совершенно не умели взаимодействовать с таллерами. Стоило хрустким бумажкам попасть к ним в руки, как они беспощадно тратились, и я подозревала что скоро Янис придет в игральный дом с пустыми карманами, чтобы попытать удачу вновь.

Сразу же после смены в «Золотом Таллере», я отправилась на утреннюю смену в «крылышко».

Как выяснилось, хозяин Гилберт, решил расширить меню знатного заведения, добавив жареные картофельные крокеты и рыбные палочки в кляре.

От этой новости, я непроизвольно напряглась, сразу же представив, какая вонь будет стоять в зале и как пропахнет моя одежда.

Я буду разить рыбой за версту!

Зато Гилберт, был явно вдохновлен и даже похвалил повара Гадвика за то, что тот с легкой руки обучился виртуозно готовить новые блюда.

Шибкого ума на их изготовление явно было не надо. Лепи и бросай все в кипящее масло, но Гадвик был горд и с нескрываемым энтузиазмом подпевал себе под нос на кухне, катая в руках картофельные крокеты.

Софии в этот день не было.

Как выяснилось, подруга совсем загуляла со смазливым Эриком и очень слезно попросила меня выйти за нее в вечернюю смену.

Девушка потеряла голову и мне это не нравилось.

Почему-то хотелось устроить ей словесную порку и вернуть ее с небес на землю, так как ее поведение было глупым.

Я согласилась отработать за нее, по причине вечной нужды в деньгах и целенаправленно и бодро улыбалась посетителям, рекламируя новые блюда, изображая восторг на лице, хотя кляклые рыбные палочки особого восторга не вызывали, зато господин Зиндус, завсегдатай заведения, практически не имевший зубов, радостно причмокнул деснами, искренне радуясь новому блюду, которое он мог глотать не жуя.

– Роза, – услышала я голос за спиной, сразу же ощутив аромат знакомых благовоний Леопольда. Он собрал волосы в хвост, чтобы не мешались в работе и серьезно на меня поглядел, когда я повернулась, держа в руках поднос с тарелками.

Его лоб был высоким, что говорило о его интеллектуальном начале и упорстве.

Да уж, Леопольд был явно упертый не по годам!

– С тобой все в порядке?

– Да Лео, все просто чудесно, тебе не стоит беспокоиться за меня.

Я отставила поднос в сторону, передав его посудомойщице, старой женщине, которая большую часть времени просто молчала и монотонно смывала с тарелок остатки еды, экономя воду.

– Ты выглядишь взвинченной, – покачал головой молодой человек, – опять Гилберт сделал тебе замечание?

– Со мной и правда все в порядке! Я думаю, тебе стоит больше думать о себе, – терпеливо произнесла я, остановившись ненадолго чтобы отдышаться.

– Я думаю о себе, Роза, но и не могу не думать и о тебе, потому что ты мне…

– Лео! – воскликнула я, подняв руку, дабы не услышать продолжение, от которого я почувствую себя хуже некуда. Я буду ощущать вину, потому что не могу ответить тем же. Я ничего не испытывала к Леопольду. Еще ни один мужчина не смог разбудить во мне чувства, и я не говорила о том, что мне этого хотелось. Состояние Софии, делавшее из нее глупую дурочку, меня до ужаса пугало. Я не хотела превращаться в такую же. – Лео, как поживают твои родители?

Парень хлопнул большими глазами, обрамленными длинными ресницами.

– Хорошо и передают тебе привет.

– Что? – до странности глупо, произнесла я. – Ты что же, рассказывал им обо мне?

– Исключительно хорошее и они желают познакомиться с тобой при первом случае. Матушка готовит чудесный мясной рулет, пальчики оближешь.

Замерев возле стойки с чистыми стаканами, я вдруг подумала, что мир сошел с ума.

Леопольд рассказывает обо мне родителям, а чародей извращенец шлет мне записки и розы.

– Понятно, – выдавив из себя одно слово, я схватилась за поднос и побежала в зал.

В этот вечер, с Леопольдом я больше не заговаривала и при окончании смены, шустро попрощалась и смылась из едальни, под предлогом того, что меня ждет матушка.

Конечно, она бы меня ждала только в случае, если бы я принесла ей свежего бранди, не более того.

В своей комнате, я снова бросила взгляд на розу в мусорном ведре. Констанция, специально его не опорожнила, оставив дарение лежать и напоминать о себе легким мерцанием, которое не собиралось исчезать, как и цветок, который не планировал вянуть.

Решив, что завтра я выкину его вместе с запиской, я улеглась в постель.

Интересно, ждал ли меня чародей в розовом саду, маясь по выложенным из камня дорожкам, между цветущих колумбариев? Или, найдя себе новую заблудившуюся жертву, очаровал ее на ура и развлекался с ней всю ночь, лаская бархатистым голосом и не только?

Ужас! Даже мысли об этом вызывали спорное чувство отвращения и ревности. Откуда бы ей взяться?

Но она бралась во мне. Выползала как иылан (змея) и страшила нелепым состоянием.

Перед глазами стояло его лицо. Красивое, мужественное и таинственное.

Я кое-как уснула, отвернувшись на бок, под мерное шуршание Люси.

Ее шестеренки и блок питания нужно было менять в скором времени.

С этими мыслями я проснулась и ехала в «крылышко» на новую смену, разглядывая просыпающейся город.

Лучи Сувара купались в розовой дымке, окутывая город, пока еще не до конца проснувшийся.

Но магистрали уже были полны летокарами. Когда я вот так вот ехала, выспавшаяся и отдохнувшая, мир казался полным и живым, несмотря на тяжелые дни и горести. Я все же могла найти во всем то, что радовало меня.

Моя утренняя смена в заведении была тихой и спокойной, что нельзя было сказать о Софии.

Девушка, летающая в облаках, чуть не уронила поднос с посудой и раздала по столам не те заказы.

Гилберт был не просто зол, а очень зол и я уже не первый раз отметила, что любовь делала людей невменяемыми, а рассказы о том, какой Эрик прекрасный и как целуется, делали невменяемой меня.

Я злилась и чувствовала себя какой-то обездоленной.

Понятно, что это было связано не с тем, что Эрик не меня целовал, а из-за того, что, я ни разу в жизни ни с кем не целовалась.

Щенок кутьи, который жил с нами в Илире и облизывающий мое лицо по утрам, явно был не в счет!