Ночная кукушка

– Да зачем мне это делать, если я сама устраивала Лину в институт? Будучи на сносях, бегала, унижалась перед всеми, лишь бы её приняли вне конкурса! И всё для того, чтобы потом организовать её отчисление? Сам подумай! Да у меня и полномочий таких нет!

– Но кроме тебя это никто не мог сделать! – вместо ответа повторил старую песню отец.

– А ты не пробовал у Лины спросить, почему её отчислили? – попыталась я изменить свою тактику, чтобы вразумить отца.

– Я спрашивал! И Линулинка сказала, что это ты забрала её документы, и потому её отчислили.

Да, дело приняло другой оборот! Оказывается, это сестра навела на меня поклёп, и родители, естественно, поверили ей.

– А ты хотя бы зачётную книжку её видел? Есть ли там оценки, которые бы подтвердили, что Лина действительно училась всё это время? – спросила я, надеясь, что против такого доказательства у родителей не будет аргументов.

– Да, видел, – с готовностью ответил отец. – И там полно оценок.

Видимо, я недооценила масштаб Линкиного вранья! Она подготовилась по всем пунктам!

– Но ты хоть раз видел, чтобы Лина сидела за учебниками и писала свои работы? Ты же помнишь, сколько времени я проводила за подготовкой к занятиям! Все выходные с утра до ночи занималась! А когда по вечерам у меня были лекции и семинары, то я вообще возвращалась домой за полночь! А Лина хоть раз вернулась домой позже восьми вечера? Ведь занятия у заочников начинаются не раньше половины седьмого, а заканчиваются в десять вечера. И если бы она их посещала, то не смогла бы приезжать домой так рано!

– Не нужно сравнивать себя и Линулинку! – снова встал на защиту любимой дочери отец. – Она умная, и всё успевает делать во время рабочего дня! И работы писать и экзамены сдавать!

– Но это невозможно, потому что расписание занятий не Лина составляет!

– Это для тебя невозможно, а Линулинка всё может! И если бы не ты, очень скоро она бы окончила институт с отличием! Но тебе стало завидно, и ты решила испортить сестре будущее! Как только совести у тебя хватило так обойтись с нами?

Признаться, я человек очень вежливый и никогда не бросаю телефонные трубки, даже если мне звонят по поводу социального опроса. Всегда стараюсь вежливо объяснить абоненту причины своего отказа и только после этого кладу трубку. Но тут я не выдержала. От несправедливости родительских обвинений меня трясло, и я поняла, что совершенно неважно, что я буду говорить в ответ, потому что родители уже всё для себя решили. Впрочем, так было всегда. Если Линулинка тыкнет пальцем на белое и скажет, что это чёрное, родители поверят не своим глазам, а Линулинке. Поэтому, как бы я не пыталась вразумить отца, показав несостоятельность его точки зрения, это будет бесполезно, потому что он не будет меня слушать. Но и продолжать дальше этот бессмысленный разговор я тоже не могла, потому что, как бы не пытались родители втоптать меня в грязь, остатки самоуважения у меня ещё были. Поэтому я просто положила телефонную трубку и перестала отвечать на звонки. А потом пересказала весь этот неприятный разговор мужу, завершив своё грустное повествование фразой:

– Родителей у меня больше нет!

И, на удивление, муж согласился со мной, потому что подобные несправедливые обвинения терпеть уже нельзя.

Прошла неделя, и вот однажды, когда в дверь позвонили, и я пошла её открывать, то увидела на пороге своих родителей. Я не хотела их пускать и, если бы мужа не было дома, то просто захлопнула бы дверь у них перед носом. Но папа сразу же достал из сумки бутылку водки, а мой муж ради подобной взятки готов был принять в свои объятия любого. Даже чёрта.

– Мы приехали мириться, – сказал папа, проходя в комнату.

Я молчала, потому что моя обида на родителей была настолько велика, что я не желала их ни видеть, ни слышать. Мама, впрочем, тоже молчала. По её виду было заметно, что она здесь против своей воли. Вероятно, так оно и было.

– Я разговаривал с Линулинкой, и она призналась, что ты не виновата в том, что её отчислили, – продолжил говорить отец, видя, что я не желаю поддерживать разговор. – Она сказала, что ей не понравился факультет, который ты для неё выбрала, поэтому она не стала на нём учиться. А признаться раньше она боялась из-за тебя. Она опасалась твоей реакции. Думала, ты взбесишься, узнав, что она не хочет учиться на том факультете, на который ты её устроила.

Да, в общем, извинения извинениями, но папа всё равно пытался выставить меня виноватой в сложившейся ситуации. Мол, Лина боялась моего гнева. Да какой гнев? Более выдержанного и спокойного человека, чем я, ещё поискать надо! У меня же язва! Если я буду нервничать, она снова откроется. Поэтому я стараюсь философски относиться ко всем неприятностям. И хоть это не всегда получается, но я стараюсь. И на людях практически никогда не вымещаю злость. Если уж совсем доведут. А так веду себя, как добродетельная барышня, которая не знает ни одного скверного слова и руководствуется во всех своих поступках библейскими заповедями. Лина же врёт и не краснеет. Впрочем, также как и родители. Хотя, возможно, они сами подсказывали ей ответы, которые хотели услышать, а той нужно было лишь стоять да поддакивать или просто помалкивать, потому что родители, как всегда, сами додумают за свою младшую дочь то, что им больше по сердцу.

– Да я выбрала этот факультет лишь потому, что поступить на него было легче всего! – не сдержавшись, стала отвечать я отцу. – На другие факультеты Лина бы точно не прошла! Даже на заочное отделение! Я же ради неё старалась! А если ей так не понравился факультет, то она могла бы перевестись на другой. На тот, что был ей по душе. В педагогическом институте больше десятка различных факультетов, на любой вкус. И для своих сотрудников перевод на другой факультет вообще не представляет никаких проблем! Пишешь заявление и всё! Ты уже на новом факультете. Так что все отговорки Лины и гроша ломаного не стоят! Она просто не хотела учиться! Только вот зачем вы просили меня устроить её в институт, который ей не нравился? Я что-то не пойму!

– Потому что ты сбила Линулинку с толку! – вступила в разговор мать. – Ты так много рассказывала про этот институт и новый факультет, что мы все подумали о том, что это и в самом деле то, что нужно! Но мы ошиблись. И теперь из-за тебя Линулинка потеряла три года!

– Да кто же заставлял её там сидеть? Тем более если она там не училась? Ушла бы и всё! И я бы и слова ей не сказала, – ответила я.

– Папа тебе уже всё ответил! Линулинка боялась тебя! – снова принялась заступаться за любимую дочь мама.

– Но даже если на секундочку сделать допущение и предположить эту абсурдную мысль, что она меня боялась, то что бы я могла сделать Лине, если бы узнала, что она ушла из института? Скажите! – перешла я в наступление. – Может быть, она жила в моей квартире и боялась, что я её выгоню? Или, может быть, я ей каждый день деньги давала на то, чтобы она ездила в институт, и она боялась их потерять? Да я даже вижусь с ней только в вашем присутствии! Так что я могла ей сделать? Что её останавливало?

– Ты! Ты её останавливала! – чеканя каждое слово, произнёс отец, и, вероятно, этот неприятный разговор, целью которого было мирное урегулирование возникших разногласий, затянулся бы надолго и перерос в ещё более крупную ссору, но в этот момент мой муж, которому не терпелось выпить, принялся настойчиво звать всех к столу, и оттого наша контрпродуктивная беседа закончилась.

Все выпили, разомлели и через некоторое время даже перестали смотреть друг на друга волком. Перемирие худо-бедно состоялось. Но только неприятный осадок в моей душе всё же остался.

А через год Лина всё-таки поступила в коммерческий лесотехнический институт на юридический факультет и в течение пяти лет снова тянула с родителей деньги. И когда я интересовалась, сколько экзаменов в сессию она там сдаёт, то поняла, что никаких фундаментальных знаний она там не получает. Потому что в сессию она сдавала не больше одного экзамена или зачёта, да и те проходили в виде тестов.

С самого детства мне очень хотелось гордиться своими родителями, чтобы они дали мне хоть малейший повод почувствовать себя счастливой лишь потому, что я – их дочь. Наверное, это чувство присуще всем детям, и я не была исключением. Но родители вели такую тихую и незамысловатую жизнь, в которой не было абсолютно никаких эмоциональных всплесков, если не считать оскорблений в мой адрес по любому поводу, что моему разуму не за что было зацепиться. Казалось, что они, в отличие от остальных людей, мечтающих чем-то выделиться, наоборот, преследуют обратную цель: превратиться в невидимок. И, признаюсь, им это отлично удалось. У родителей никогда не было друзей, они не устраивали вечеринок или званых обедов (за исключением, разумеется, дней рождения Линулинки), да и сами они тоже никуда не ходили, не посещали новых мест и не стремились получить новые знания. Да и одежда их была такова, что напоминала тщательно спланированную маскировку и была исключительно блёклых цветов и бесформенных фасонов. Но зато в отношении меня у них была совершенно другая политика. Они не только заставляли меня учиться лучше всех в школе, но и принуждали участвовать во всевозможных конкурсах, включая телевизионные. Вероятно, на это их вдохновила моя двукратная победа в «Что? Где? Когда?», хотя, когда я собирала вопросы для знатоков и писала письма в редакцию, меня отговаривали все, даже друзья.

С восьми лет я являюсь преданным поклонником этой телепередачи. И мечта однажды войти в ряды знатоков была одним из самых сильных моих желаний. Тем более что даже в школьные годы мне порой удавалось отвечать на те вопросы, на которые знатоки не могли дать ответ. Но я понимала, что для того чтобы попасть в ряды этих гигантов мысли, нужно сначала получить высшее образование и значительно повысить свой интеллектуальный уровень, что возможно только с возрастом. Но мне не хотелось так долго ждать, поэтому я решила приобщиться к своей мечте немного с другой стороны, а именно, став зрителем, который общается со знатоками посредством своих вопросов.

Ещё в школьные годы я начала собирать подходящие вопросы, но первое письмо отправила лишь после рождения дочери, так как хотела набрать побольше интересных вопросов.

Абсолютно все мне твердили, что я напрасно трачу время, потому что редакция этой телепередачи все полученные письма просто выкидывает, а зрителями на экране являются подставные лица. И в качестве доказательств называли имена каких-то своих дальних знакомых, которые тоже писали в «Что? Где? Когда?», но не получили ни ответа ни привета. Но я верила своей любимой телепередаче и верила в себя и потому, наплевав на чужое мнение, отправила первое письмо. Потом ещё. А потом ещё одно. И в итоге два вопроса из моих писем попали на стол знатокам. К сожалению, знатоки не смогли выбрать верные ответы на мои вопросы, и я выиграла некоторую сумму денег. (К слову, в первый раз знатоки просто не выбрали правильный ответ, который звучал у них за игровым столом). И хотя я предпочла бы, чтобы знатоки ответили на мои вопросы, заработав себе дополнительные очки, ведь я всегда на их стороне, но полученный денежный выигрыш немного скрасил мои переживания.

После такой удачи уже никто не мог отрицать моих заслуг. Меня все поздравляли, даже отец, и все спрашивали, когда я вновь вступлю в схватку со знатоками, но я и так разрывалась между семьёй и работой, и мне было просто некогда ездить по библиотекам и читать книги. Да и становиться знатоком я уже передумала, потому что слишком много было других забот, которые приходилось решать, и делать что-то только для себя стало для меня непозволительной роскошью.

Однако люди, не имеющие собственных достижений, всегда любят хвалиться чужими успехами. Полагаю, мой прорыв в «Что? Где? Когда?» показал родителям, что от меня может быть ещё больше выгоды, чем они думали, и потому меня следует толкать и дальше на штурмы других телепередач. Потому что, когда на наши телеэкраны вышла передача «Последний герой», родители сразу же начали настаивать, чтобы я приняла в ней участие. И плевать, что я была замужем и растила дочь, и мне приходилось работать без выходных, чтобы прокормить семью. Ведь, по мнению родителей, я как Юлий Цезарь, могу делать сто дел одновременно и, вопреки всем законам физики, могу быть в нескольких местах одновременно, занимаясь семьёй, зарабатывая деньги на своей работе и выигрывая в популярной телеигре на другом конце света.

– Почему ты до сих пор не отправила заявку на участие? – чуть ли не каждый день спрашивал меня отец и по телефону и при редких личных встречах. – Или ты считаешь, что три миллиона рублей могут быть лишними? Тогда отдашь их нам с матерью, и мы найдём, куда их потратить!

– Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет шансов, – отвечала я. – Ты смотрел эту передачу и в курсе, что все конкурсанты проходят строгий отбор, в том числе и медицинский, который я не пройду. Моя кожа абсолютно не восприимчива к загару! Я сгораю на солнце за двадцать минут, даже если использую солнцезащитный крем. А съёмки «Последнего героя» проходят в тропиках под палящим солнцем. Я и дня там не продержусь. К тому же у меня язва желудка, и от незнакомой пищи у меня может случиться несварение или что ещё похуже. Вряд ли рейтинги этой телепередачи поднимутся, если кого-то из участников стошнит прямо на телекамеру.

– Твоё дело попасть туда, а уже на месте будешь решать, как тебе продержаться, – продолжал настаивать отец.

– Но в том-то и дело, что я туда не попаду! Первый же врач, взглянув на меня, отправит обратно! Как ты не понимаешь?

– Но ты же не пробовала! А врачам можно сказать что угодно, главное, попасть на телепередачу, – не принимая в расчёт доводы разума, продолжал гнуть свою линию отец.

– Как же мне достучаться до тебя? – начинала я терять терпение. – Оттого что вы с мамой с утра до вечера проводите время в четырёх стенах, вам сложно оценить реальную жизнь! Поэтому ещё раз повторяю, что даже если каким-то чудом я смогу пройти медицинскую комиссию и остальные отборочные туры и попаду на передачу «Последний герой», то первым человеком, которого выкинут, буду я! И сделано это будет отнюдь не из мести или из вредности, а из жалости, потому что в первый же день пребывания там я получу такие солнечные ожоги, что моё дальнейшее пребывание там станет просто опасным!

– Тебе главное попасть туда, – продолжал настаивать отец, и в его голосе начинали слышаться радостные нотки от того, что я хотя бы гипотетически допустила возможность своего участия в этом телевизионном проекте. – Может быть, тебе и удастся выиграть три миллиона!

– Не удастся, – старалась я пресечь на корню энтузиазм отца. – Потому что я не буду там участвовать!

– Но ты должна попробовать!

– А почему бы тебе не предложить Лине поучаствовать в этом проекте? Она моложе меня, и со здоровьем у неё всё в порядке! – решила я отвести от себя стрелки.

– А причём здесь Линулинка? У Линулинки другие заботы! Ей нужно учиться. А ты вполне могла бы принять участие в «Последнем герое» и выиграть три миллиона рублей, – возвращая разговор в прежнее русло, отвечал отец.

– А у меня, конечно же, никаких забот нет! Ни семьи, ни работы, ничего! Я с лёгкостью могу всё это бросить и уехать на край света, чтобы искать приключений, которые однозначно закончатся плачевно для моего здоровья, – с сарказмом отвечала я.

– Я не пойму, тебе что, не нужны три миллиона рублей? – недовольный моими отказами, начинал злиться отец.

– Отчего же? Я бы не отказалась получить эти три миллиона. Но в данной ситуации это всё равно, что пытаться достать Луну с неба! Повторяю, для меня это невозможно! Поэтому я даже не буду тратить свои силы и время на то, чтобы пытаться попасть туда. У меня полно других, более насущных проблем, которые я должна решать, а не мечтать о каких-то гипотетических миллионах!

– Нет, ты должна пообещать мне, что позвонишь на телепередачу и начнёшь проходить отборочный тур, – не желая отступать от своих планов, категорически заявил отец.

– Я не буду тебе этого обещать, – отвечала я, завершая разговор.