Ни стыда ни совести

Однажды мы шли с сыном в Сбербанк, и по пути к нам привязалась какая-то бездомная собака. Она напрыгивала на моего мальчика, всё время преграждая нам путь. И поначалу я пыталась цыкать на неё, чтобы прогнать, но это не помогало, поэтому я стала пинать её ногами. Благо, на мне были треккинговые ботинки. Но и пинков было недостаточно. Собака продолжала бежать за нами и напрыгивать на моего мальчика.

Сын плакал, ища у меня защиты, и если бы в тот момент на мои глаза попалась какая-нибудь палка, я бы приняла более энергичные меры для того, чтобы избавиться от наглой твари. Но ничего подходящего не было. А до Сбербанка оставалось буквально пятьдесят метров, которые мы так и прошли в окружении собаки, которая совершенно не хотела понимать, что нас не радует её общество.

И вот когда мы заходили в Сбербанк, псина в очередной раз напрыгнула на сына, а я в ответ пнула её ногой, отгоняя от своего ребёнка. После чего мы открыли стеклянные двери банка и вошли внутрь. И тут же на меня напустились старушки, которые видели всё это действо через стекло.

– Как Вы посмели ударить бедное животное! – кричали они на меня. – Собачка просто играла с Вашим ребёнком! Нужно было в ответ приласкать её!

– Вы разве не видите, что эта собака напугала моего ребёнка! – не намереваясь признавать за собой никакой вины, напустилась я на старух. – Он весь в слезах!

Но, видимо, заплаканное лицо моего сына аргументом для них не являлось.

– Надо было объяснить мальчику, что собачка хочет с ним поиграть! – продолжали наперебой упрекать меня старушки.

– И как прикажете объяснить это испуганному ребёнку? – парировала я.

– Надо было сказать, что собачка бездомная, ищет хозяина. А ещё лучше было бы взять её к себе! Тогда бы ребёнок перестал бояться собак! – продолжали учить меня жизни старухи.

– А если вы такие добрые и переживаете за бездомных собак, то сами бы взяли эту псину себе. Отмыли, накормили, научили хорошим манерам, тогда бы моему сыну и не пришлось пугаться собак, которые больше его ростом и которые наскакивают на него посреди дороги будто бы в поисках хозяина, – заявила я им в ответ.

– Но ребёнок же Ваш, – не желали сдаваться старушки. – Значит, и животных нужно заводить Вам.

– Как раз наоборот, – продолжала я спор. – Тем, у кого нет маленьких детей, проще ухаживать за животными.

Но старушки не успокаивались. Они смотрели на меня волком и продолжали ругать до тех пор, пока я не оплатила коммунальные платежи и не ушла. По счастью, собака к этому времени уже убежала, вероятно, за очередной жертвой. А мы с сыном долго ещё не могли успокоиться.

Получается, по мнению этих женщин, защищать собственного ребёнка это – неправильно. Правильно, отдать его на растерзание какой-то бездомной скотине лишь для того, чтобы иметь возможность проявить сострадание к братьям нашим меньшим.

Но, признаюсь честно, я ненавижу собак. После того как меня покусала какая-то собака лишь потому, что я возвращалась домой с куском мяса в сумке, а потом, через несколько месяцев, меня чуть не растерзала стая бездомных собак, когда я вышла из магазина, и только благодаря одной женщине, палкой отогнавшей от меня этих тварей, я не пострадала, моё отношение к собакам сразу же изменилось на негативное. И уж тем более я никогда не поставлю в списке своих приоритетов собаку выше своего сына.

Легко быть добрым за чужой счёт. Перевалил проблему на другие плечи, и всё. Можешь лететь белым лебедем дальше, гордясь тем, что сделал доброе дело. Но доброе ли оно?

Наглость – второе счастье

До сих пор не могу перестать удивляться тому, какой безграничной может быть человеческая наглость.

Вот мне, к примеру, всегда стыдно кого-то о чём-то просить. Даже когда я очень сильно нуждаюсь в помощи. И когда приходится к кому-то обращаться с просьбой, то я всегда испытываю жуткое чувство неловкости, словно подписываю признание в собственной неполноценности и немощности. Поэтому даже когда я при смерти или разрываюсь на части от невозможности быть в нескольких местах одновременно, я всё равно поднимаюсь на ноги и из последних сил ползу туда, где должна быть, и делаю то, что должна сделать. Но, надо полагать, я – единственный патриот в этом смысле.

На днях ко мне на улице неожиданно подошла одна женщина. Это была мама одноклассницы моего сына. И с ходу огорошила меня следующим требованием.

– Я смотрю, Вы каждый день сына из школы забираете, – начала она разговор, не удосужившись даже поинтересоваться моим именем. – Значит, можете и мою дочь тоже из школы забирать.

От этих слов я просто опешила, не зная, что и сказать. Но той, видимо, и не требовался мой ответ, так как она давно всё решила.

– В прошлом году, – продолжала женщина, – мою дочь забирала мама Алины. Но сейчас эта девочка перешла учиться в другую школу, и мне нужно найти кого-то ещё, кто будет приводить мою Веру из школы. А раз Вы не работаете, то можете без проблем приглядывать за моей дочкой.

И при этом ни слова об оплате услуг няни, которые она требовала меня оказывать своему ребёнку. Видимо, мама Алины присматривала за Верой исключительно по доброте душевной.

– Вы не правы, считая, что я не работаю, – начала я высказывать свои возражения, потому что поняла, что нужно отбиваться от этой женщины сразу, пока она не всучила мне своего ребёнка. – Я работаю дома, и у меня не всегда есть возможность забирать своего сына из школы.

Это была чистая правда, и порой моя старшая дочь забирала младшего брата из школы.

– Но я постоянно вижу Вас в школе! – не собиралась отказываться от своих намерений женщина.

– Значит, Вы невнимательны, – спокойным тоном продолжала я излагать свою позицию. – А тот факт, что Вы часто видите меня в школе, свидетельствует лишь о том, что я стараюсь по мере возможностей сама отводить и приводить сына из школы. И, поверьте, иногда это бывает очень проблематично.

– Ну вот! – обрадованно заявила женщина, полагая, что поймала меня на слове. – Раз Вы можете ходить в школу за своим сыном, то вполне сможете забирать после уроков ещё и мою дочь!

– Вы знаете, я уволилась с постоянной работы ради своего сына, а не ради Вашей дочери, – укоризненно произнесла я, надеясь хоть немного пристыдить эту женщину. – И если бы нашёлся человек, который взял бы на себя обязанность отводить моего сына каждый день в школу и приводить его после занятий домой, да ещё и уроки с ним делал, то я бы с удовольствием снова вышла на работу, – добавила я, глядя на маму Веры, но, вероятно, ей ничего не хотелось мне говорить по этому поводу, поэтому я ей задала новый вопрос.

– Простите, а где Вы живёте?

– В четвёртом доме, на И. улице, – сообщила она.

– А мы живём на В. улице, – ответила я. – Видите, мы даже живём на разных улицах! Так почему же я должна забирать Вашего ребёнка из школы, если нам даже не по пути? Думаю, что среди одноклассников наших детей наверняка найдутся те, кто живёт ближе к Вам.

– Да я уже пыталась переговорить с ними! – недовольным голосом ответила женщина, махнув на меня рукой, словно я наступала ей на больную мозоль. – Там и просить-то некого! Один мальчик сам, без родителей, ходит, а другого водит старшая сестра. А мне хотелось бы, чтобы за моим ребёнком приглядывал кто-то из взрослых!

– А почему бы Вере тоже не ходить одной? – снова спросила я.

– Так учительница не отпустит! – тут же заявила женщина.

– А Вы с ней говорили?

– Да, – неуверенно произнесла она, и стало очевидно, что это – ложь.

– Но почему же тогда учительница одних детей отпускает без родителей, а других нет? – снова спросила я, пытаясь логически доказать наглой женщине неубедительность её просьбы.

– Я не знаю, – раздражённо буркнула она, не найдя более достойных аргументов.

– А я думаю, Вам стоит ещё раз переговорить с учительницей и снова объяснить ей свою ситуацию. Уверена, что она пойдёт Вам навстречу.

– Но должен же кто-то забирать Веру! – переходя на крик, не желала соглашаться со мной женщина. – Мы с мужем работаем, и не можем этого делать! А Вы сидите дома! Разве Вам сложно приводить Веру из школы?

Возможно, если бы Вера была милой маленькой девочкой с интеллектуальным блеском в глазах, и при взгляде на неё на лицах людей непроизвольно возникало бы умиление, я бы согласилась приглядывать за ней, несмотря на тон, которым её мать высказывала мне свои требования. Но Вера в свои девять лет выглядела на все тринадцать, и, глядя на неё, у меня совершенно не возникало мысли о том, что эта девочка нуждается в постоянном присмотре и опеке. Она выше моего сына на целую голову, как впрочем, и большинства своих одноклассников. А по весу Вера легко переплюнет даже многих взрослых женщин. Потом я узнала, что вес этой девочки в девять лет составлял семьдесят шесть килограммов, а через пару лет перевалил за девяносто. Но это так, к слову. И когда я увидела её в первый раз, то даже не подумала, что она – ровесница моего сына. Я была уверена, что эта девочка случайно забрела в класс моего сына, или же она – второгодница, которая в каждом классе сидит по два года. Именно поэтому наглые требования её матери о том, что за Верой нужно постоянно присматривать, звучали совершенно не убедительно.

– Я не могу брать на себя такую ответственность и ничего не буду Вам обещать, – сухим голосом ответила я.

– Ну хотя бы вызвать Веру из класса Вы сможете? – отчаянно произнесла женщина, пытаясь хоть как-то зацепить меня своими просьбами.

– Вызвать смогу. Но отводить её домой или приглядывать за ней до Вашего прихода не буду. У меня свой распорядок дня, свой образ жизни, и я не собираюсь его менять ни ради Вас, ни ради Вашей дочери, – не поддаваясь на провокации, ответила я.

– Но в крайнем случае я могу на Вас рассчитывать? – переходя на жалобный тон, произнесла женщина. – Если в какой-то день ни я, ни мой муж не сможем прийти в школу за Верой?

– В крайнем случае – можно, – снисходительно ответила я, прекрасно понимая, что в жизни всегда есть место экстренным и непредсказуемым ситуациям, когда все планы и расчёты летят к чертям из-за какого-то нелепого стечения обстоятельств.

И мы обменялись телефонами, и лишь после этого женщина поинтересовалась моим именем (видимо, нужно было в списке контактов как-то идентифицировать мой телефонный номер), а также сообщила своё. И ушла.

Я тоже пошла домой, поражаясь не сколько безмерной наглости этой женщины, сколько её безграничному желанию спихнуть своего ребёнка фактически первому встречному. Ведь что она знает обо мне? Ровным счётом ничего. Она не знает моего полного имени, не знает, где я живу, какая у меня семья и на какие доходы я существую. А, может быть, у меня три судимости, два побега? И всё за насильственные преступления против малолетних. Или я состою в секте, приносящей в жертву малолетних девочек? Или, может быть, у меня шизофрения? Или паранойя?