Ни стыда ни совести

Ведь что она обо мне знает? Лишь то, что, что я являюсь мамой одноклассника её дочери. И все вышеупомянутые мною предположения совершенно не мешают мне оставаться мамой одноклассника её дочери, потому что в нашей стране, пока что, стерилизация не является принудительной. Как можно быть такой беспечной, доверяя жизнь своего ребёнка фактически незнакомому человеку? Или, может быть, Вера особо и не нужна своим родителям, и потому они стараются спихнуть её изо всех сил любому, кто готов за ней приглядывать.

Но, продолжая анализировать дальше поведение мамы Веры, я пришла к ещё более неутешительным выводам.

Я вспомнила, как мама Алины, забирая девочек из школы, отводила Веру не к ней домой, а к себе. Я видела это собственными глазами, потому что семья Алины живёт в доме, который нам по пути. А, стало быть, мама Алины каждый день кормила Веру, эту крупную девочку с хорошим аппетитом, обедом, а затем делала с ней уроки (ведь нужно же чем-то занять девочек до вечера, чтобы они не разнесли весь дом, ведь семья Алины живёт в однокомнатной квартире). А когда Алина болела, и, соответственно, её мама сидела с ней дома на больничном, этот факт совершенно не мешал маме Алины оставлять своего больного ребёнка днём одного, чтобы съездить в школу и забрать оттуда Веру. Это я тоже видела своими глазами и каждый раз поражалась этому факту. Я думала, что мама Алины и мама Веры такие закадычные подруги, что выручают друг друга несмотря не на что, даже в ущерб интересам собственных детей. Но, как теперь понимаю, эта отзывчивость была односторонней. Мама Алины, будучи доброй и безотказной женщиной, просто не смела противостоять напору и наглости мамы Веры и обречённо несла взваленный на неё крест, не имея с этого никаких доходов, лишь проблемы и дополнительные траты. Но я – другой случай. Мама Веры не первая в моей жизни нахалка, пытающаяся переложить на мои хрупкие плечи свои заботы. Я уже научилась распознавать таких негодяев и давать им своевременный отпор. И пусть они думают, что хотят, распространяя про меня ложные слухи, я привыкла к сквернословию и клевете в свой адрес. Одним слухом больше, одним меньше – разницы никакой. Я должна защищать, в первую очередь, интересы своей семьи, своих детей, а не думать постоянно о том, что скажут обо мне другие люди.

«Не стоит ориентироваться на общественное мнение. Это не маяк, а блуждающие огни», – сказал когда-то Андрэ Моруа, и я полностью с этим согласна.

К тому же у родителей Веры есть машина, и каждое утро папа этой девочки подвозит дочь до школы на собственном автотранспорте. А также в те редкие дни, когда родители девочки сами забирают дочь из школы, они тоже едут не на автобусе, а на автомобиле. Спрашивается, отчего же, в этом случае, они ни единого раза не подвезли нас с сыном, если полагают, что мы живём рядом? Нет, они бодренько спешат в сторону автомобильной парковки, глядя, как мы с сыном и в снег и дождь, прыгая через лужи и поскальзываясь на льду, трусим к автобусной остановке. И, между прочим, эта наглая дама не предложила по утрам подвозить моего сына до школы для того, чтобы потом я забирала её дочь после уроков. Нет, извините. Когда им нужна помощь, будьте любезны, окажите её. А когда от них взамен требуется пойти на какие-то уступки, нет уж, увольте.

Да, правильно говорят, наглость – второе счастье.

Но это ещё не всё. Уже тем же вечером зазвонил мой мобильный телефон. На экране высветилось имя мамы Веры.

– Так скоро? – не сдержав изумления, произнесла я вслух, глядя, как требовательно подпрыгивает лежащий на столе телефон. – Неужели крайний случай в семье Веры наступил уже сегодня? Хоть бы пару дней подождали для приличия.

И я поняла, что все мои попытки достучаться до разума ослеплённой наглостью женщины ни к чему не привели. Нужны были более радикальные действия, способные пресечь подобную наглость на корню. И я выключила мобильный телефон, лишая маму Веры возможности связаться со мной. А на следующий день специально забрала сына из школы позже, чтобы не столкнуться с родителями Веры. И вероятно, это помогло, потому что некоторое время никаких звонков на мой телефон от родителей Веры не поступало. Однако спустя пару недель, когда мой сын неожиданно заболел, мама Веры опять принялась звонить мне. И поскольку я была убеждена в том, что болезнь моего сына является достаточным и очевидным основанием для того, чтобы безотлучно находиться при нём, я решила ответить на звонок. Едва я произнесла «да» в трубку, как мама Веры начала вываливать на меня свои требования.

– Мне нужно, чтобы сегодня Вы забрали Веру! – тоном, не допускающим никаких возражений, с ходу заявила она.

– Понимаете, мой сын болеет. Мы уже второй день не ходим в школу, – спокойно ответила я.

– И что? – нетерпеливо воскликнула она.

– А то, что я не могу оставить своего больного ребёнка на два часа одного, чтобы доехать до школы и забрать Вашу дочь, – не повышая голоса, принялась я объяснять этой даме причину своего отказа.

– Но у меня дела! Я не могу ехать за Верой! – продолжала кричать мне в трубку мама этой девочки.

– Мой сын болеет, – снова повторила я. – У него высокая температура.

– Что же мне делать? Вы так подводите меня! – снова принялась высказывать мне свои претензии мама Веры.

Потом она ещё какое-то время продолжала кричать, но я в очередной раз повторила, что, так как мой ребёнок болен, я не могу оставить его дома одного, после чего сбросила звонок и выключила телефон. А на следующий день я узнала окончание этой истории.

Мама одноклассника моего сына рассказала мне, что видела в школе маму Алины, которая пришла туда специально для того, чтобы забрать Веру, несмотря на то, что её дочь уже учится в другой школе. Видимо, она снова не смогла отказать этой наглой женщине, спихивающей своего ребёнка на любого, кто готов его принять. Но, по крайней мере, ко мне она больше не обращалась, чему я была только рада. И подобных случаев в моей жизни – миллион. А, может, и больше. Стоит сделать кому-то доброе дело, как он, вместо того чтобы сказать «спасибо», говорит: «А почему так мало?»

Или другой случай. Тоже свежий, отчего он ещё слишком болезненно сидит в моей памяти.

Когда мы с детьми переехали в новую квартиру, то сразу же поняли, что нам крупно не повезло с соседями сверху. Они постоянно что-то сверлили, строгали, играли на пианино, сквернословили, ругались, и всё это круглые сутки. Без перерыва на обед и ночной сон. Поэтому не перестаю удивляться, на какие средства они живут, если всей семьёй постоянно находятся дома, и когда они спят, потому что тишина в их квартире не наступает никогда.

Причём однажды я прямо их об этом спросила, чтобы выяснить, в какое время суток я могу рассчитывать на тишину в своей квартире.

– Вы вообще спите? – в сердцах поинтересовалась я, когда эти люди вздумали устроить семейные музыкальные занятия в пять часов утра.

– Да, – тут же ответили мне.

– И в какое время вы ложитесь спать? – снова поинтересовалась я, но в этот раз ответом мне было молчание, поэтому я так и не узнала, спят ли эти люди вообще, а если нет, то с помощью каких стимуляторов они могут бодрствовать круглые сутки вот уже который год подряд.

Но самым неприятным является тот факт, что большинство соседей думает, что источником шума служит именно наша квартира. Поэтому мне приходится периодически проводить экскурсию для всех желающих, чтобы продемонстрировать, что в моём жилище отсутствуют какие-либо музыкальные инструменты, не ведутся ремонтные работы, а ругаться матом мужским голосом попросту некому.

А разговоры с шумными соседями так ни к чему и не привели, потому что они всех посылают куда подальше, заявляя, что могут делать в своей квартире всё, что захотят. Именно поэтому я постаралась сразу же дистанцироваться от этих людей, ограничивая своё общение с ними словом «здрастье». Но сейчас речь не об этом.

Когда однажды я возвращалась с сыном из школы, соседка с верхней квартиры уже подкарауливала меня у подъезда.

– Я Вас давно жду, – даже не поздоровавшись, заявила она мне недовольным тоном.

От этих слов я вся сжалась в комок, предвкушая что-то плохое. Ещё с утра у меня были проблемы с давлением, и я еле доползла до школы, чтобы привести сына домой после уроков. К тому же на улице было очень холодно, и шёл мелкий противный дождь, довершая всю эту неприглядную ситуацию.

– Не хотите погулять с Аней? – неожиданно предложила мне эта дама.

При этом она произнесла эту фразу таким тоном, словно её дочь была болонкой, которую требовалось срочно выгулять, а я, в свою очередь, ранее неоднократно обращалась к ней с такой просьбой.

Я опешила.

– Мне нужно уехать по делам, – не дождавшись ответа, продолжила свои требования соседка. – И нужно, чтобы Вы приглядели за моей дочерью.

К слову сказать, Ане исполнилось уже десять лет, и мне не думается, что девочка в этом возрасте нуждается в постоянном присмотре. Но в тот момент я чувствовала себя так плохо, что спорить была не в состоянии, поэтому сказала:

– Хорошо, приводите девочку ко мне домой, я пригляжу за ней.

– Нет! – сразу же возмутилась соседка. – Мне нужно, чтобы Вы с ней погуляли! По нашему расписанию у неё сейчас прогулка на детской площадке!

– Так ведь дождь идёт! – обескураженно произнесла я.

– Ну и что? Аня должна гулять каждый день! Но сегодня мне нужно уехать, поэтому Вы будете с ней гулять!

– Но я не собираюсь гулять в такую погоду! – начала я отстаивать свои права. – Я и так еле на ногах стою, давление с утра скачет. Поэтому я собиралась сейчас принять лекарство и лечь в кровать, а не гулять на детской площадке под дождём вместе с Вашей дочерью!

О том, что ради её желаний моему сыну тоже предстояло провести ближайшие часы под дождём, рискуя подхватить воспаление лёгких, соседка, видимо, и не думала.

– Но Вы же стоите на ногах! Значит, и гулять сможете! – не унималась соседка.

– Да я еле живая! – хриплым от злости голосом прошипела я. – Наверное, у Вас никогда не было проблем с давлением, раз Вы так уверенно говорите мне всё это! – переходя в наступление, произнесла я. – Когда у человека сильно падает давление, он в любой момент может потерять сознание. Поэтому самым лучшим лечением в этой ситуации будет просто лежать в кровати, потому что, если встать, можно рухнуть на землю в любой момент.

– Но, как я погляжу, до школы-то Вы доехали и не упали! – ехидно произнесла соседка, наполняя злобой каждое своё слово.

– Да потому что сына нужно было забрать! – выдохнула я ей в лицо. – Вы же знаете, что я одна, и помочь мне некому. Поэтому я приняла лекарство и поползла в школу. И сейчас приползла обратно, чтобы снова лечь в постель и не подниматься с неё до тех пор, пока мне не станет лучше!

Видимо, в этот момент до соседки дошло, что я не собираюсь выгуливать её дитя, поэтому она прибегла к очередному запрещённому приёму.

– Вот, Аня, – обратилась она к дочери, всё это время сидевшей в их Мини-вэне, припаркованному у нашего подъезда, – придётся тебе остаться сегодня без прогулки, потому что наша соседка не хочет с тобой немного погулять! Бедная ты моя! Как же мне тебя жалко!

Но ни меня, ни моего сына ей, видимо, жалко не было, поэтому я не стала слушать дальнейшие причитания и упрёки в свой адрес, а направилась к лифту.

Вероятно, этой наглой женщине было мало той сцены, которую она мне устроила, потому что после этого случая со мной перестали общаться практически все остальные соседи. Наверное, она пустила про меня какую-нибудь сплетню, приукрасив её вымышленными подробностями. Но, признаться, я не стала ни перед кем ходить и оправдываться. В конце концов, презумпцию невиновности ещё никто не отменял. А если кому-то и нравится думать обо мне плохо, что ж, это его право. Насильно мил не будешь. И если я отказываюсь снимать с себя последнюю рубаху для того, чтобы отдать её тому, у кого уже есть соболья шуба, не думаю, что это делает меня плохим человеком. Обидно лишь то, что мою выносливость и фанатичное чувство ответственности ставят мне в укор. Тот факт, что я ради своих детей неоднократно поднималась со смертного одра, вместо поощрения вызывает у других лишь нездоровую зависть.

Наверное, чтобы к тебе хорошо относились, нужно всё время прикидываться немощной. Только тогда тебя будут жалеть и не станут обременять своими проблемами. А если ты, как стойкий оловянный солдатик, справляешься со всеми трудностями, то это заставляет людей считать, что ты с лёгкостью можешь решить и их проблемы тоже. Но только они не знают, что каждый день я иду в бой за свою семью, за своих детей и за свою жизнь, а не за их мелкобуржуазные прихоти.

И мне всё равно, что эти люди обо мне думают. Пусть распускают сплетни, пусть завидуют, пусть ненавидят. Пусть засоряют свою карму, перекрывая шансы на новую жизнь. Ведь, пожалуй, только в этом они видят своё мелочное и подгнившее счастье.