Шут герцога де Лонгвиля

– Маркиз оказался на редкость добр, – промурлыкала госпожа маркиза. – С ним я сумела забыть о всех ненастьях и бедах? Отец! Я стала счастливой женщиной!

– О, дочь моя! Вы меня убили! – простонал де Лонгвиль. – Я умру!

– Не надо. Дорогой отец! – беспощадно ответила Генриетта. – От этого никто не умирает!

– Вы должны радоваться за нас, за своих детей, – вставил осмелевший маркиз.

– Правильно, Альбер! Теперь у вас, отец, есть сын! Я очень хочу, чтобы вы непременно подружились и полюбили друг друга.

– Что вы такое говорите! – возмутился герцог. – Вы нарушили священный обычай, поженились без согласия родителей! Или вы, дочь моя, думаете, что заранее заручились моим благословением?

– Да что с вами, дорогой отец? – закричала госпожа де Шатильон. – Неужели вы думаете, что вам удастся расторгнуть наш союз, скрепленный небом?

– Я не хочу с вами разговаривать! – поджимая губы, уронил герцог.

– Я разделаю ваше желание! – заявила Генриетта. – И не думайте, что я приехала из-за вас. Я вернулась, чтобы забрать Анри. Ему душно в вашем гнусном замке. Он мучается так же, как мучилась я недавно. Но, слава Богу, всё стало по-другому! Пошлите за моим шутом. И больше, даю слово, я вас не потревожу!

– Я его нет в Лонгвиле! – ядовито заметил герцог.

– То есть как? – не поняла маркиза.

– И напрасно вы за него заступались. Он наглый вор! Он украл фамильную ценность – ваш медальон с сапфиром!

– Не может быть! Анри не мог такого совершить! – воскликнула молодая женщина.

– И, тем не менее, вот доказательство! – де Лонгвиль подал знак слуге, и тот поднес ему коробочку, в которой лежал темный прекрасный камень, обрамленный светлым металлом. – Видите, дочь моя?

– Но… – Генриетта взяла в руки вещицу и неожиданно вскрикнула.

– Что с тобой, любовь моя? – заволновался маркиз.

– Отец, это не тот медальон, о котором вы говорите.

– Я не понимаю вас, дочь моя. Объяснитесь, – герцог даже привстал со своего кресла.

– У меня, право, даже голова кругом пошла.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Напротив, я совершенно здорова! Я отдаю отчет в своих словах! На моем медальоне вот это зубчик, придерживающий камень справа, немного расплющен. Я сама надкусила его, будучи в состоянии досады.

– Генриетта, – лепетал де Шатильон.

– Да, Альбер, я говорю правду. Зуб потом даже некоторое время побаливал. И в конце концов, можно проверить… Принесите шкатулку с моими драгоценностями, что стоит у меня в спальне. Впрочем, я сама схожу туда! – сказала маркиза и взглянула на отца. – Чтобы не вышло чего…

Спустя несколько минут она с улыбкой ликования вновь появилась в зале:

– Ну что я говорила! Смотрите!

Герцог невольно передёрнул плечами, как в ознобе.

Перед ним лежали, почти абсолютно одинаковые вещицы, у одной из которых действительно был расплющен зубчик, тогда как другой не имел такой особенности.

– Видите, отец! Значит, Анри не виноват!

– Но позвольте, – подал голос маркиз. – Откуда у него взялась такая дорогая штучка? А вдруг Анри украл ее у кого-нибудь?

– Это исключено, – пробормотал де Лонгвиль. – Их было всего две. И вторая пропала. Давно, лет двадцать назад, как раз при рождении баронессы.

– Отец! – возмутилась Генриетта. – Мне всего лишь девятнадцать.

– Сие не столь важно, – на лицо герцога опустилась маска воспоминаний. – Я заказывал эти медальоны к нашей свадьбе с баронессой, твоей матерью, Генриетта. Один всегда находился у меня. Другой Луиза носила до самой смерти…

– Моя мать умерла в родах, – пояснила мужу маркиза.

– Но потом при ней не обнаружили этой безделушки, – продолжал де Лонгвиль. – Проклятая акушерка умерла, так ничего и не сказав. Только мой верный карлик рассказал мне, что злодейка дала роженице яду, сняла с нее медальон и…

– Продолжайте, дорогой отец! – попросила Генриетта.

– Шарль сказал, что у Луизы родилась двойня. Акушерка, движимая изуверской жаждой мести за то, что я разлучил ее с семьей, решила унести и спрятать второго ребенка. Конечно же, она это сделала, когда моя супруга была в забытьи. И даже взяла медальон, стоящий целого состояния. Она, пользуясь тайным лазом, отнесла ребенка в деревню, где жил ее муж. А потом вернулась в замок, как ни в чем не бывало. Но очнувшаяся к тому моменту Луиза, не обнаружив любимого медальона, поняла, что ее обокрали – про ребенка она не знала. И акушерка, чтобы скрыть следы, отравила несчастную! А затем пыталась вторично бежать, но мой верный Шарль догнал ее и заставил допить из того бокала яд, который та давала моей жене. Воровка умерла. Но с ней умерла и тайна второго ребенка, он пропал бесследно. Кто он был – мальчик, девочка – мне неизвестно. Я искал его везде. Я схватил мужа преступницы, но он притворялся, что ничего не знает! Проклятые фанатики!.. Иногда мне казалось, что все это Шарль придумал сам, но сейчас вижу, он говорил правду.

– Медальон остался у того ребенка? – осторожно спросил де Шатильон.

– Вероятно, да, – подтвердил герцог.

– Так что же получается? Выходит, Анри – мой брат? – сделала вывод Генриетта.

– Что? – переспросил господин де Лонгвиль. – Этот грязный бродяга?

– А чего здесь такого? – удивилась маркиза. – Да вы, дорогой отец, счастливейший человек! Только час назад у вас не было ни одного сына, а теперь обнаружилось сразу два. Есть кому завещать этот замок!

– Я не позволю делать из себя посмешище! – взорвался герцог.

– Отец! Вспомните, как вы мечтали о наследнике! – ласково мяукнула Генриетта. – Это ваш долг: вернуть потерянного ребенка в семью.

– Его вы называете ребенком?! Дочь моя! Да он здесь буквально всё разнес, когда пытался скрыться!

– О чем вы говорите, отец?

– Мои слуги поймали убийцу господина до Лозена, они давно за ним следили. И у моих парней достало ума посадить разбойника вместе с вашим любимцем!

– Позвольте, – хлопал глазами де Шатильон. – А разве не Анри убил графа?

– Альбер, помолчи, пожалуйста, – перебила его Генриетта.

– Что вы сказали? – переспросил герцог. – Графа убил Анри?

– Ну да! Дорогая, – повернулся к жене маркиз. – Ведь ты сама рассказывала. Как твой слуга из преданности и любви к тебе решился на такой поступок…