#ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

Так вот зачем они здесь покупают и продают просроченный кефир – они им запоры лечат!

Вы говорите, в городе сумасшедший ритм, два часа в день уходят на пробки, жить некогда. То ли дело в деревне – люди живут, не торопясь, и все успевают. Почему тогда я ничего не успеваю и работаю по ночам?

Ладно, пойду сварю кофе. Вчера я купила себе керамическую турку. Старая сгорела еще год назад, и как-то я без кофе обходилась. Но теперь, в деревне, очень важно окружить себя привычными вещами и привычным комфортом.

Включаю кофемолку, ставлю турку на плиту. В кухне пахнет свежемолотым кофе. Запах кофе перемешивается с запахом хлорки – это мама мыла доместосом унитаз и раковину.

Глава 40. Прогулка с чертовщинкой

7 октября

Ноги проваливаются куда-то в необозримую черноту – всплеск! – ага, кажется, я наступила в лужу. Угораздило же пойти не в резиновых сапогах, а в кроссовочках. Так мне и надо! Грязная жижа потихоньку перебирается через борт кроссовки внутрь – будем считать, что сегодняшняя вечерняя прогулка удалась. Впечатления остались незабываемые. Но все по порядку.

Решила жестко организовать свой рабочий день.

В деревне как? В 7 утра встал, печку протопил, дров на завтра натаскал, в магазин сходил, кладовку к зиме помыл – уже время обедать. А дальше опять по хозяйству – батарею от ржавчины очистить, дорожки выхлопать, щепки замести, в старой бане бардак прибрать, капусту покрошить и засолить, за картошкой в подполье слазить… А там и вечер.

А когда на фрилансе работаешь, это катастрофа. Потому что если весь день заниматься капустой и картошкой, то и кушать будешь только капусту и картошку. А на остальное денежек не будет. Я, конечно, пытаюсь по ночам работать, но который день уже не высыпаюсь.

В общем, приняла жесткое решение. Что бы ни случилось, в 9 утра я должна сидеть за компьютером и работать. Перерыв на обед 20 минут. Потом до пяти-шести вечера. Если не поддаваться на мамины провокации поговорить, то все можно успеть. Вечером быстренько приготовить ужин и заняться бытовыми делами.

И вот тут выяснилось совершенно неожиданное обстоятельство. Оказывается, вечером в деревне ничего делать невозможно! Потому что уже темно. Сухую малину в темноте вырубать не пойдешь. Батарею на кухне не покрасишь, потому что тогда краской придется дышать всю ночь. Дрова в темноте в дом носить – еще то удовольствие: они так и норовят с поленницы тебе на голову свалиться, а ты увернуться не успеваешь, темно же, ничего не видно.

Но местные продуктовые магазины работают до восьми. Так что за продуктами в магазин я сходить успеваю. Как раз прогуляюсь. Вот и пошла.

В начале седьмого, когда я из дома выходила, все было нормально. Ямы, колдобины, грязь – обычное дело. А вот когда в половине восьмого в полной темноте домой возвращалась…

Последние фонари на столбах здесь радовали прохожих еще во времена социализма. Некоторые из них до сих пор еще кое-где горят. Примерно один на три-четыре улицы. Бреду по совершенно темным закоулкам, проваливаясь в невидимые ямы, и вспоминаю свою прошлогоднюю прогулку по ночной январской Праге. Я тогда еще писала на Фейсбуке, что в свете тусклых фонарей она выглядит по-настоящему мистической. Какая к черту Прага! Вы по нашей деревне вечером погуляйте! Тут не мистика, тут сплошная чертовщина привидится! Вечера на хуторе близ Диканьки.

Самые светлые места в деревне вечером – возле мини-маркетов. Настолько светлые, что даже ступеньки на крыльце можно увидеть. И мимо дверей не попадешь. А дальше как можешь.

Или вот еще, местный ресторан. Так и светится яркими провалами окон. При желании можно рассмотреть не только кто там гуляет и кто с кем обнимается, но и что кушают и пьют. Местная молодежь так и делает – стоит напротив окон и разглядывает. Реалити-шоу без телевизора. Так и кажется, что сейчас из этого окна выглянет свиное рыло…

Свет горит в одном доме из пяти. И это в половине восьмого вечера, когда спать еще рано, а на улице темень, хоть глаз выколи! И даже света телевизоров в окнах не видно. Неужели все-таки спят? Или на электричестве экономят?

Поэтому темнота на улицах такая густая, что свет телефона ее не пробивает. Вообще. Дорога, пространство, даже воздух вокруг – все кажется одной сплошной черной массой, густой, как поминальный кисель.

На нашей улице живет около 20 семей. А свет вечером горит только в трех домах. Да, я считала. А после десяти вечера меня вообще окружает полная мгла. И тишина, как в гробу. Я сижу и стучу по клавиатуре – пишу очередную главу своих #Заметок или статью по ветеринарии. За окном ночь – «черная река длиной на века». И светится только мое окно. И раз оно светится, значит, я пишу. И дышу. И слава богу.

А за продуктами в магазин все равно придется в темноте ходить, надоело по ночам работать. По ночам хочется спать. Ну или #Заметки писать, в крайнем случае. Вот как бы только ноги в темноте не переломать.

Так что кому чертовщинки – приезжайте! Будем гулять вместе.

Глава 41. Выходной

8 октября

Что вы делали этим воскресеньем? Выспались? Отдохнули? Сходили в театр? Я тоже отдохнула на славу – у меня был свой театр. Ну… насколько это позволяет деревенский быт.

Суть отдыха состояла в том, что я отодвинула в сторону весь свой фриланс и занялась делами насущными. Про которые мама всю неделю нудила, что их срочно сделать надо.

В списке дел под №1 стояло покрасить кусок батареи в доме. Нет, я понимаю, что такие вещи делаются летом, когда на улице тепло и легко можно проветрить хату. Но летом не получилось, потому что бачок в системе отопления брат заменил только неделю назад – заподозрил, что он проржавел и с него вот-вот начнет капать горячая вода. А он висит возле печки прямо над дверью в кухню, и кипяток с него будет капать на каждого, кто по неосторожности туда зайдет.

Пока я была в Красноярске, брат нашел сварщика и бачок заменил. Труба, на которой держался прежний бачок, тоже оказалась гнилой, и часть ее пришлось заменить, чтобы приварить к ней бак. Уезжая, брат извинился, что не успел покрасить, выдал мне банку белой краски, приобретенную в местном хозмаге, и посоветовал купить какое-нибудь средство от ржавчины, чтобы перед покраской обработать трубу.

«Какое-нибудь средство от ржавчины» я купила – какое нашлось в магазине: «евро-нейтрализатор ржавчины» (круть!). А дальше откладывала всю неделю. Во-первых, на бутыльке с евросоставом написано, что при его использовании нужно обязательно надеть респиратор, резиновые перчатки и защитные очки. Это что ж за гремучую смесь мне продали? Допустим, резиновые перчатки у меня есть, вместо защитных очков надену очки для плавания, а вот респиратор придется покупать…

Но дело не только в этом. Труба эта находится возле самой печки, в ней сразу нагревается вода, как только печку затапливаешь. Чтобы покрасить, сначала ее нужно остудить, а для этого часов десять печку не топить. И потом, когда покрасишь, тоже печку не топить и ждать, когда краска высохнет. А на средстве от ржавчины написано, что покрывать обработанную поверхность краской можно только через 10—12 часов после обработки. То есть получается, что двое суток печку в доме топить нельзя. На улице днем плюс один, ночью минус шесть. И из подполья в щели холодный ветер по ногам хлещет, хоть я эту чертову дырку в подполье давно уже старой фуфайкой забила.

Честно говоря, лучше бы уж оставить эту трубу до лета некрашеной. Но мама по нескольку раз в день интересуется, когда я ее покрашу. Поэтому придется сейчас.

Чтобы не замерзнуть, с вечера мы слегка протопили печку – ровно настолько, чтобы к утру батарея была комнатной температуры. В 7 утра подъем, измерила маме давление, занавесила дверь на кухню покрывалом и лезу под потолок – обработать батарею евросоставом от ржавчины. Спросонья забыла даже купленный вчера респиратор надеть. Оказалось, средство вообще ничем не пахнет. Не то чтобы чем-то ядовитым, а вообще ничем. Ну, думаю, круть, мажу себе, мажу и не замечаю, как оно вниз на пол по батарее стекает. Потом смотрю вниз – а оно, это евросредство, всю краску на полу съело. И там теперь страшные пятна величиной с несколько ладоней. Вот радости-то, теперь еще и полы красить придется, будет чем отдохнуть в следующие выходные.

В списке дел под №2 стоял салатик под шубой. Мама очень хотела. Да и свеклу надо куда-то девать, несколько ведер наросло. А в городе я уже давно забыла, какое это удовольствие – косточки из селедки выколупывать. Купил «шубку» в супермаркете по дороге домой и радуешься. Угадайте, сколько времени ушло на приготовление? Почти два часа. У нас двоих. Мама аккуратно чистила сваренные с вечера овощи, а я чистила селедку и эти самые овощи крошила. А еще удивляюсь, куда в деревне исчезает время. Вот на это все и исчезает. На то, что в городе можно в супермаркете купить, а здесь не продается.

В общем, приложились мы к «шубке» и решили, что не будем ждать 12 часов, как написано в инструкции, а начнем красить батарею прямо сейчас. Красочка быстро высохнет, и к вечеру мы уже печку затопим. А то в доме стало холодать.

Красочка оказалась замечательной. Не могу сказать, что она совсем уж жидкая – не жиже, чем деревенское молоко. Но стекает и капает, скажу я вам, просто изумительно. Я ее наношу на батарею, а она стекает. И батарея снова остается черной – как новенькая. Словно и не красила. Ладно, думаю, зря не поверила инструкции, рано начала красить. На банке написано: «Для металлических и деревянных поверхностей». Проверю на кухонных косяках – их давно уже обновить пора до первоначально белого цвета.

Покрасила. И с них краска тоже стекает. Причем хорошо стекает, живенько. Я только успеваю тряпку в растительное масло окунать и пол протирать. Десять минут прошло – глядь, а у косяков снова лужи белой краски. На полу. Как раз рядом с тем местом, где евросредство поработало.

Я время засекала. В 10.15 утра я закончила процесс покраски. А последнюю белую лужу на полу я затерла без десяти минут 14.00. Это она все стекала. А я вытирала. Театр одного актера, одним словом. С элементами абсурда.

А потом я пошла разбирать капусту. Брат ее срубил и на веранде горкой сложил. Она, как и труба, целую неделю терпеливо ждала своего часа. Дождалась. Процесс разбирания проходил в несколько этапов: отрезать ножки, оборвать порченые листья, вынести ненужное на помойку, завернуть кочаны в газеты, упаковать в авоськи, спустить в погреб и подвесить там на гвоздики – так она до середины зимы хранится. Да-да, в том самом погребе, в который я за ней едва ли полезу – если понадобится, лучше в магазин сбегаю. А ту капусту, которая по причине ее неприличного состояния храниться не может, поскольку полопалась еще на грядке, надо покрошить и засолить в зиму. Ну и что, что квашеную капусту в доме никто не ест, – не выбрасывать же!

Короче, отдых удался. Теперь коротаем вечер. Сидим с мамой, кутаемся в одеяла и нюхаем краску. В доме дубак – какое тут проветривание, а краска сохнуть даже не собирается, спасибо, хоть стекать на пол перестала! Мы греемся кто чем может. Я – горячим чаем с малиной. А мама соленым огурчиком из холодильника. Скажете, нелогично? Очень даже логично. Если скушать шоколадную конфетку, после нее хочется чего-нибудь солененького, а после солененького снова хочется сладенького – и так по кругу весь вечер.

Греемся, значит, кто чем может, и гадаем, что будет дальше. Мама говорит, ночь перетерпим, а утром печку затопим. А я говорю, зря надеешься, могу поспорить, краска и к завтрашнему вечеру не высохнет. Уж больно хороший состав. Мама говорит, все к лучшему, квашеная капуста не любит в жаре стоять (я ее на пол возле порога под пресс поставила). А я говорю, вообще отлично, пусть трое суток в доме стоит, все равно раньше печку протопить не сможем. Встряли! Мама смеется, не встряли, а влипли. В краску.

Вот сейчас маму спать уложу и втихушку открою окно настежь – подышать.

Глава 42. Первый снег

12 октября

Я смотрю на него в окно, а он все идет и идет. Утром ходила за молоком – он только робко начинался, пробовал свои силы, а теперь повалил пушистыми белыми комьями. Вышла на крыльцо – а там уже по щиколотку. А он все идет и идет.

Я смотрю на него в окно, и мысли грустные. На днях у меня с мамой состоялся разговор на тему «Чем заняться зимой в деревне». Мам, говорю, а зачем отец зимой ежедневно расчищал от снега двор и всю огромную территорию перед воротами и палисадником до самой дороги? Делать больше нечего было? Прокопаю три тропинки – до помойки, до дровяника и чтобы на улицу можно было выйти, – и хватит.

Оказалось, все непросто. Плацдарм от палисадника до дороги отец расчищал затем, чтобы закидать снегом дом до самых окон – так теплее. И заодно чтобы водрузить гору снега над септиком – чтобы не промерз. Во дворе снег ежедневно расчищается потому, что один раз за зиму в гости приедет Вова с семьей и некуда будет машину поставить. А третий плацдарм – от ворот до дороги – тоже жизненно необходимо регулярно расчищать от снега. Чтобы не только Вовина машина могла проехать, но и та, что привезет дрова.

И вот я уже несколько дней оцениваю масштабы предстоящих снегоуборочных работ, и мне от этих мыслей весело не становится. Потому что в этом году грести снег придется мне. Одной. Нет, я люблю приехать к родителям на Новый год и пару ночей по приколу покидать снег часика два без перерыва. Но каждый день… всю зиму…

А сегодня пошел снег. Чуть-чуть не дождался Покрова. Я на него смотрю укоризненно, а он все равно идет. Я уже пыталась переключиться на что-нибудь пастернаковское: «Снег идет, снег идет, к белым звездочкам в тумане…» или «На нашей долгой бытности казалось нам не раз, что снег идет из скрытности и для отвода глаз»… Даже сходила красивых пейзажиков снежных пофотографировала и на стенку в Фейсбук выложила. А мысли все равно о том, что теперь надо брать лопату и идти эту красоту лопатой грести. Пока он, собака такой, намертво к крыльцу ледяными комьями не прилип. А то потом не лопатой, а только ломиком. Или поскользнешься – и носом вниз.

В общем, с поэзией Серебряного века ничего не вышло. Не покатила. И с романтикой ничего не получилось. Какая мне теперь романтика – хватай лопату и греби до самого апреля. Это если повезет. А если не повезет, то до мая. Вот и вся романтика. Первый снег.

Глава 43. Пила