На третий взгляд, или Написанному верить!

У мужа вытянулось лицо:

–– А почему ты решила…

–– Потому что я в здравом уме и твёрдой памяти, – рявкнула я, нетерпеливо топнув ногой. – Как, по-твоему, он здесь очутился?

–– Ты лишила меня возможности выдвинуть другую гипотезу, – пожал плечами Игорёша.

Я подумала, что женщину украшает не только скромность, но и уступчивость:

–– Ну хорошо. В моём сегодняшнем сне этот конверт лежал на том же самом месте, где я его обнаружила пару минут назад.

–– Поэтому ты решила…

Напыщенная Игорёшина рассудительность вновь вывела меня из себя:

–– А что ещё я должна была решить?

–– Он мог влететь… – Игорёша задумчиво поскрёб в затылке.

–– В закрытое окно, – злорадно закончила я.

–– Или выпасть… – продолжал тужиться Игорёша.

–– Из твоего кармана, – радостно согласилась я.

–– Или его подкинули… – упрямо не сдавался Игорёша.

–– Инопланетяне, – с готовностью подхватила я.

–– Кроме окна, есть ещё дверь, – настаивал Игорёша, решив идти до конца.

–– Её невозможно было открыть снаружи: я отлично помню, как повернула ручку (если конечно ты имеешь в виду дверь спальни), – бесстрастно сообщила я. – Поэтому домашних из списка подозреваемых можешь исключить. Если же речь шла о входной двери… – сделав паузу, я вопросительно уставилась на смутившегося Игорёшу.

Прижатый к стенке моими убийственными аргументами, он сразу выдохся:

–– А может, проще вскрыть его?

Давно бы так! Наконец-то переходим к практике, а то затеоретизировал до волосяных судорог!

–– Дельное предложение. – Я надорвала конверт и вытащила из него… фотографию.

Игорёша, вытянув шею, следил за каждым моим движением.

–– Только не говори, что на ней изображена картинка из твоего сна, – взмолился он, глядя на меня с притворным испугом.

–– Хуже: на ней изображены мы оба в компании Бориса Михайловича и его гениального кота. Как бишь его?

–– Мефодий Митрофанович, – машинально подсказал Игорёша. – А разве мы вместе фотографировались? Покажи-ка.

–– Разумеется, нет. Ты что, уже успел забыть?

Я протянула ему фотографию и направилась в ванную. Слушать его «измышлизмы» и «разглаговины», как выразился бы Жэка, мне не очень-то и хотелось. Всё равно ни одной убедительной версии он не выдвинет.

Добраться до ванной мне не удалось: в коридоре меня караулила мама:

–– Мне уже трижды звонила Регина. Что ей передать?

–– Чтобы она вычеркнула из памяти своего бывшего мужа. Нынешний Борис Михайлович напоминает прежнего только своей наружностью, да и то, если не слишком присматриваться.

–– Почему «бывшего»? – оторопела мама. – Он всё ещё является её мужем.

–– Только на бумаге, – не слишком вежливо отмахнулась я. – Пусть держится от него подальше.

–– Почему? Объясни толком.

–– Мама! Вы ведь с Региной члены клуба любителей мистической литературы! Напряги фантазию! Перечитай Гауфа, Гофмана или хотя бы «Гарри Поттера»! Вспомни соответствующих персонажей из школьной или институтской программы! Борис Михайлович – один из них! К примеру, Воланд или Мельмот Скиталец, или, скажем, старик Хоттабыч.

–– Или граф Дракула, – насмешливо продолжила мама, – или сам Мефистофель.

–– Ты правильно меня поняла, – обрадованно подтвердила я.

–– И ты хочешь, чтобы это я сказала Регине? – возмутилась мама.

–– Если ты предпочитаешь облегчить себе задачу, скажи ей, что мы с Игорёшей потерпели фиаско: наша миссия с целью образумить и вернуть в лоно семьи её блудного мужа полностью провалилась. Вкусив заветной свободы мага и чародея, он не пожелал возвращаться к прежнему кроличьему существованию. Регина явно недооценила его силы и переоценила наши возможности.

Воспользовавшись секундным маминым замешательством, я заскочила в ванную и, чтобы исключить вероятность дальнейшего диалога, до упора открыла оба крана и встала под душ. Пересказывать историю с яйцами и исчезновением Бориса Михайловича было выше моих сил.

Когда спустя четверть часа я вышла из ванной, мне дважды повезло: во-первых, мамы уже не было дома, а во-вторых, Игорёша сам предложил подбросить меня к издательству. Боюсь сглазить, но с некоторых пор с моим мужем действительно творится что-то странное! Причём заметьте: по-хорошему странное.

По дороге Игорёша вновь вернулся к теме злополучного конверта, пытаясь найти его появлению в нашей спальне какое-то разумное объяснение.

Я долго крепилась, но наконец не выдержала:

–– Что ты замкнулся на конверте? А тебя не удивляет его содержимое?

–– Очевидно, что это сработано на фотошопе.

–– Кто и ради чего затратил столько усилий?

–– На этот вопрос я пока ответить не могу.

–– Тогда давай вернёмся к этому разговору, когда ты найдёшь ответ.

Самое удивительное, что Игорёша не стал спорить. Это ли не настоящее чудо?

Издательство оказалось в одном здании с хозяйственным магазином, в котором мы когда-то покупали обои для гостиной, а позвонившая мне Кулькова – довольно вульгарной особой в возрастном диапазоне между двадцатью и пятьюдесятью. Так, по манере одеваться ей можно было дать не больше двадцати, по ухваткам – пожалуй, тридцатник, по лицу – сорок с небольшим, а по фигуре – все пятьдесят, а местами – и больше. Она долго рылась в каком-то допотопном шкафу, прежде чем извлекла на свет книгу в твёрдом переплете с яркой глянцевой обложкой.

–– Всё, как мы с вами договаривались, – многозначительно пояснила она, протягивая её мне.