Студенты сингулярности

– С виду не скажешь.

– Да, но на то они и рабочие столы. Мне под рукой нужны все эти линейки, компасы и триграммы именно в том порядке, в каком они лежат друг на друге.

– Но посторонний-то увидит тут только бардак.

– Но девчонки-то не посторонние.

– Ладно, бог с тобой. Будем считать, что мы убрались.

Томас с кислой миной опустился на кровать.

– Ну что, будут ещё безумные идеи, чем нам заняться до третьей пары?

– Можем сходить пообедать.

– Мы всего час назад позавтракали.

– Но мы же тут час трудились не покладая рук.

– Давай хотя бы сделаем это после визита к Карату. В академии сейчас всё равно обед, все столовые забиты до отказа.

– Ну ладно. Тогда, как насчёт морского боя?

Излюбленное студенческое времяпрепровождение позволило скоротать обеденный перерыв. И им даже удалось бы обойтись без ушибов, если бы в последний момент Альберт не сжульничал, за что был немедленно наказан резиновым мячиком по лбу. Наконец звонки объявили начала третьей пары. Мальчишки захватили сумки и отправились прочь из практически чистой комнаты.

Коридоры этажей общежитий в эти часы всегда были пусты, потому что большинство студентов были уже на парах, а остальные, как правило, спали в преимущественно своих комнатах. Это удачно освобождало лифты, хотя с их количеством поток людей бывал проблемой только в обед.

– Какой нам этаж? – спросил Томми, нажимая кнопку вызова.

– Пятьдесят шестой. Только давай возьмём другой элеватор. Этот – медленный.

– Каким образом он может быть медленным? Во всех лифтах одни и те же сингулярные движители. Я всегда его использую.

– Не знаю, он просто медленный. Я как-то раз на нём минут десять ехал до первого этажа. Даже подумал, что застрял: так долго он спускался.

– Странно.

Спустя считанные секунды, подъехал второй лифт, несмотря на то что был гораздо дальше первого, чем заставил Томаса задуматься, хотя пространным размышлениям сложно вклиниться в голову студента под конец семестра. И ведь действительно, в прошлый раз у них с Миром был целый диалог, пока лифт ехал до библиотеки. И, как будто подтверждая идею, второй элеватор успел домчать юношей до нужного этаж прежде, чем Томас мог как следует обдумать факт.

Пятьдесят шестой этаж был домом факультета цепей и преимущественно инженерных специальностей. Но и учёным здесь было место, ведь обе эти направления – стороны единой медали прогресса. Пока вторые находят новые законы, первые применяют эти законы для решения задач. Главное, чтобы в процессе применения первыми закона, вторые вдруг не решил, что закон больше не действует. Сам профессор Карат по слухам учился на инженера, но из-за хитросплетений профессорских интриг, постоянно оказывался в преподавателях у учёных. Но профессор был слишком хорошим человеком, чтобы отказываться от позиции.

Весь этаж был построен как лабиринт из множества сквозных залов и тупиковых ответвлений. Даже сами залы были превращены в маленькие лабиринты нагромождениями старых столов и установок. Но настоящий студент способен находить путь даже в самых кромешных тупиках. Впрочем, два настоящих студента имеют свойство заводить друг друга в ещё большие тупики. На каждой развилке Томас и Альберт устраивали спор о том, куда следует свернуть. К счастью, они забрели лишь в пару ненужных аудиторий и сделали очень небольшой крюк в марафонскую дистанцию. Наконец, им попался кабинет, где профессор Карат сидел в окружении второкурсников. Добрый профессор принимал защиты расчётов, или вернее помогал им защищаться от гипотетического третьего лица, чью роль также озвучивал Карат.

– Итак, Смит, вам удалось рассчитать выходную мощность цепи? – спрашивал он, заботливо наклоняясь к юноше.

– Почти, профессор. – Студент перебирал листы бумаги взад-вперёд. – Но кажется я ошибся. Цифра слишком высокая.

– Ну что же, давайте посмотрим. Хмм, и правда высоковато. Может тогда пройдёмся ещё раз? Вот вы начали с закона Рейнхофа. Очень хорошо. Рассчитали вторичные цепи. Правильно. Объединили уравнения в систему. Очевидно. И решали её через Vx по второму уравнению. Хмм, кажется тут что-то пошло не так. Проверьте-ка своё решение, думаю здесь и должна крыться ошибка.

Студент спешно перетащил к себе лист бумаги. Глаза его забегали по потоку из букв и цифр, остановились на мгновение и засияли облегчением.

– Точно! Я перенёс I2 без минуса.

– Вот в чём дело, – профессор тепло улыбнулся, – тогда остаётся правильно посчитать и я зачту вам защиту.

Томас с Альбертом не могли сдержать прилив умиления. Половина преподавателей в такой ситуации отослала бы студента прочь искать ошибку самостоятельно. Ещё четверть влепила бы неуд. Единицы преподавателей, которых считали добрыми, просто проигнорировали бы ошибку и засчитали бы работу. И только профессор Карат не останавливался, пока не помогал студенту осознать ошибку и исправиться.

Дождавшись момента, когда все студенты будут заняты расчётами, Томас ступил в кабинет.

– Здравствуйте, профессор, – поздоровался он, – надеюсь не отвлеку вас?

– Что вы, мальчики? Проходите.

Морщинистое лицо преподавателя расплылось в добродушной улыбке. Даже с его крепким станом, заработанным в работе на карьерах, годы давали своё. Пускай шевелюра была при нём, вся она давно поседела, а пальцы имели свойство подрагивать, держа на весу учебные материалы.

– Я могу вам чем-то помочь, Поплин? – спросил он, обегая взглядом уткнувшихся в формулы второкурсников.

– Да, профессор. Я надеялся, что вы сможете взглянуть на мой бакалаврский диплом.

– О, это серьезная задача. Не уверен, что смогу так легко помочь вам, но постараюсь.

– Спасибо, профессор. – Томас вытащил свою кипу бумаг. – Понимаете ли, я исследую потенциальную возможность волновой природы энергии сингулярности, для чего мне пришлось решить теорему Лемарка-

– Вы решили теорему Лемарка? – воскликнул старый учёный. Даже второкурсники остановились, чтобы изумлённо посмотреть на дипломника. – Это очень впечатляющее достижение. Мне весьма интересно посмотреть ваше решение.

– Да, но понимаете, я опасаюсь, что решение основано на том, что в своих условиях я задал энергии сингулярности геометрические свойства, как для волны. И теперь я боюсь, что такое большое допущение не примут на защите.

– Хмм, – Карат почесал в затылке, – непростой академический вопрос. А как принял расчёты ваш куратор?

– Ну, – Томас замялся, стараясь подобрать более цивильное выражение, чем «ему плевать,» – можно сказать, что он принял их хорошо. Но, профессор, мой куратор – профессор Барлоу.

Карат остановился. Глаза его поднялись от бумаг.

– Барлоу, говорите, – с его лица сошла улыбка, а голос стал серьёзен.

– Именно, – продолжил Томас, чувствуя, что Карат осознаёт всю глубину проблемы, – я боюсь, что он не принимает исследование всерьёз и на защите возникнут проблемы перед настоящими учёными.

На мгновение Карат посмотрел на Томаса, будто не совсем понял его слов.

– На этот счёт я бы не волновался. – На лицо старика вернулась отеческая улыбка. – Профессор Барлоу – уважаемый человек в научном сообществе.

– Серьёзно? – брови Томаса изогнулись под тяжестью скепсиса.

– Пожалуйста, Поплин, будьте уважительнее к вашим преподавателям, – Карат звучал так уязвлённо, будто принял ремарки про Барлоу на свой счёт. – Николас Барлоу был одним из первых выпускников академии. Мы, конечно, люди в летах, но у нас куда больше опыта, чем у вас, молодых. Я уверен, он был очень впечатлён вашим решением теоремы Лемарка, это весьма непростое дело, даже для таких как он.

– Вот уж сомневаюсь. – Томас вздохнул, перелистывая воспоминания. – Он потратил не больше пяти секунд на проверку решения, прежде чем раскритиковать опечатку в слове «когерентный» на следующей странице.

– Тем не менее, хотя использование геометрии в вашем решении безусловно не конвенционально, решение при этом предельно логично. И если профессор Барлоу его принял, то я уверен, что и у приёмной комиссии не будет возражений.