Император. Кипение

– Чью вину вы хотите взять на себя в этот раз? – интересуется принц, отстраняясь и переводя взгляд на фонтан в центре площади и снующих мимо нас людей. Честно говоря, в тот момент, я чувствовала жуткую усталость. Хотелось поскорее спрятаться в какое-нибудь теплое место, и даже собственная жизнь не волновала. Ногам в осенних ботинках было довольно холодно, ведь я сидела тут несколько часов.

– Только свою, как и в прошлый раз, – посмотрев на собеседника, я внезапно поняла, к чему был задан этот вопрос. После вчерашнего заявления и сегодняшних новостей, Геннадий не мог меня прилюдно казнить. Если я сознаюсь во всем, ему нужен будет человек, которого обвинят в моем похищении и разыграют спектакль, если, конечно, он не захочет обнародовать истинную жертву, на что наследник пойти не мог. Возникнет слишком много вопросов, – Вы не добьетесь от меня никаких имен, Ваше Высочество, просто потому, что мне они правда неизвестны, – призналась честно я, решив не тянуть резину и перейти к открытому диалогу, на котором сейчас настаивал собеседник.

– Служба безопасности добьется, будьте уверены, – пожал плечами Геннадий, а у меня в ушах прозвучали слова Алистера про пытки, и какими они могут показаться. Нет уж, это слишком, и скрывать тогда все равно ничего не смогу, надо как-то избежать их.

– Пусть, но Его Высочество принц Рейнхард убьет их за это, – вырвалось у меня в порыве злости и я быстро прикусила губу, ощутив на себе внимательный взгляд синих глаз. Брови принца приподнялись в удивлении, такого он услышать определенно не ожидал, – вы не можете казнить меня прилюдно по обвинению в похищении самой себя. Даже если и заявите о похищении вашего брата, никто не поверит, что я могу быть причастна после ваших же слов на всю страну, – мне уже грозит казнь, чего мне бояться? Посмотрев на собеседника, перестаю скрывать эмоции и делать равнодушный вид. Пальцы сжимают твердую обложку книги и только она придает мне столько сил. “Простите меня, Рейнхард, видимо, я все же не дождусь вас” – пронеслась в голове мысль, пока Геннадий доставал из кармана телефон.

– У меня есть пара претендентов для прилюдной казни, думаю, их имена вам прекрасно известны, как и лица, – спокойно пожал принц плечами, набирая какой-то текст в телефоне. Поежившись, я сразу вспомнила про Лорда Алистера и Кирилла, а сердце вновь забилось быстрее, разгоняя кровь и вызывая румянец на щеках. Входят ли они в число этих самых претендентов? Спрашивать напрямую, естественно, нельзя, но и если меня будут пытать,– их имена я выдам одними из первых, и тогда все будет бессмысленно, как и предсказывал блондин. Опустив взгляд на обложку книги, я провела ладонью по имени автора, и в голову пришла неожиданная идея. Этому человеку Геннадий точно ничего не сможет сделать, а разум сложил логическую цепочку просто идеально.

– Организатор похищения вашего брата – Рейнхард Линкольн Фейн. Непосредственный исполнитель похищения – я и человек, что работает на него, но имени мужчины я не знаю. Он должен будет просто выпустить Его Высочество принца Рэймонда на улицу, когда требования будут выполнены. Когда Его Высочество принц Рэймонд вернется к вам, он расскажет, что я воткнула ему в шею шприц с неизвестным ему препаратом, от которого он вырубился. Дальше я просто спряталась вместе с ним в нише, под досками пола, между этажами здания, выждала там, пока гвардейцы не уйдут. Ну и вытащила через окно, – сочиняла на ходу, но говорила уверенно и четко, не запинаясь и стараясь не допускать дрожи в голосе. Стала точной копией той фаворитки, что стояла почти в центре тронного зала с дулом пистолета наследного принца прямо перед глазами.

Оторвавшись от телефона, Геннадий недоуменно посмотрел на меня. Я была более чем уверена, что до Рейнхарда наследник не доберется. Куда бы он его не отправил, там принц в полной безопасности, а если нет – то его вернут сюда, и тогда уже Алистер будет думать, как спасать изгнанника и объяснять ему, что произошло.

– Девушка вашей комплекции вытащила моего брата через окно второго этажа? Это даже звучит не смешно. Спасибо за идею приписать сюда Рейнхарда, я подумаю над такой возможностью. Дайте мне казнить хоть кого-нибудь, и обещаю, пытки не будет, а шлюхи в борделях получат свободу от документов на них, – устало проговорил Геннадий, закончив печатать и подняв глаза на меня. Вздернув подбородок, я отрицательно мотнула головой.

– Я уже сказала вам имя, Рейнхард Линкольн Фейн. Я слышала, что он был изгнан по подозрению в незаконной добрачной связи с девушкой, имени которой не называлось. Вы можете заявить, что этой девушкой была я, и перед своим изгнанием он нанял исполнителей для моего похищения, а требованием стал его возврат во дворец. Исполнители погибли при задержании, а я дала показания против него с их слов. Вернуть Рейнхарда вы не можете, потому что тогда вам придется снова отправлять его обратно за организацию похищения знакомой Его Высочества принца Леотхелаза, можете добавить, что наказание, за свое преступление Рейнхард получит по месту отбывания предыдущего, – наследнику престола этот план может показаться глупым, нелогичным или надуманным, но в моей голове он выстраивался в понятную цепь рассуждений, и из одного вытекало второе. Нажав пальцем в экран телефона, Геннадий перевел взгляд на него и еще несколько раз потыкав, поднес устройство к уху.

– Юрий, я направил тебе список задач и документов, которые следует подготовить к моему возвращению во дворец и предстоящему сразу после этого совещанию. Пусть Лорд Алистер займется этим. Как только я их подпишу, готовьте пресс – конференцию и речь к ней, тему я скину позже, – сообщил он, убрал телефон и снова обратил все внимание на меня. Встав на ноги, наследник трона протянул руку, – мне даже жаль казнить столь ценный экземпляр логического мышления, – честно признался он, а я нехотя поднялась с лавочки, прижимая к себе книгу, совершенно забыв, что на мне перчатки принца, а его руки обнажены. Хотелось сорваться с места и броситься бежать куда угодно, подальше от него и этого места, но даже если бы я смогла, площадь, скорее всего, окружена. Отмороженные ноги почти не ощущались, встав, я чуть не упала обратно, но устояла только благодаря вложенной в ладонь принца руке.

– В чем я прокололась? – решила идти ва-банк и напрямую задала больше всего интересующий меня вопрос. Ведь мне все равно никуда не скрыться и казни никак не избежать, какая разница? Хоть буду знать, в какой момент нашей беседы Геннадий все понял.

– В этот или прошлый раз? – усмехнулся принц, а мы медленно двинулись по площади в сторону того самого дома, где в прошлый раз я убила Джефферсона. Рядом с ним был переулок, в нем стояло два автомобиля. С площади их не видно, обзор закрывался остальными строениями, и транспортные средства не привлекали внимания людей. Злобно покосившись на собеседника, поспешила вернуть лицу расслабленное и радостное выражение. Выражение только что спасенной от похитителей аристократки, которой я, само собой, не была, но телезрители не знают об этом. Пока мы в поле зрения камер, лучше продолжать играть роль, иначе Геннадию тоже не поверят.

– В оба, – пусть я и была уверена, что тогда в тронном зале все сделала гладко и четко, возможно, огрехи ему удалось заметить.

– Я расскажу вам об этом, прямо перед казнью, дабы избежать очередной актерской игры, но уже после работы над ошибками, – сообщил принц, а мы зашли в переулок, и нас сразу окружили солдаты службы безопасности. Летающие по площади камеры за нами не смогли пробиться, их отгоняли и руками показывали знак, что съемка завершена. Повернув меня к себе лицом, Геннадий протянул руку в сторону, и ему передали наручники, – вы сами признались в преступлении против императорской семьи, хотите взять слова назад? – дал он мне последний шанс, но я отрицательно мотнула головой и вытянула руки. Назад пути уже нет. На запястьях защелкнулись браслеты наручников, а задняя дверь одного из автомобилей открылась, – тогда прошу, устраивайтесь поудобней, это последнее удобство в вашей жизни.

Беспрекословно забравшись в машину, я уперлась лбом в стекло и закрыла глаза. Лорд Алистер будет жить, и это главное, я сдержала слово, данное самой себе хотя бы в отношении него. Не смогу сделать одолжений для Рейнхарда, не смогу научить детей в борделе, не могу быть уверенной в предстоящей судьбе Кирилла и Дейзи, но хоть одного человека я спасу.

Глава 26. Минингит

Карцер, действительно, оказался не самым приятным местом. Ночью выпал первый в этом году снег, из-за чего в четырех металлических стенах стало просто невозможно холодно. Имевшейся на мне одежды не хватало, и я не знаю, как удалось спастись от обморожения. Провести в четырех стенах остаток дня и всю ночь выглядело несложным, а вот не замерзнуть там до смерти – совсем наоборот. Как же нам повезло, что время наказания сократили до утра, просидеть там несколько дней, без нормальной уборной и отопления – настоящий ад.

Когда двери открылись и гвардейцы вытащили меня наружу, не до конца понимал, что происходит, и где я. Только оказавшись снова в приемном отделении больницы, кое-как оклемался, отогревая негнущиеся пальцы в принесенном тазе теплой воды. С принцем ситуация была похожая, на его лице застыла маска раздражения, передвигался парень с трудом из-за лишившегося гибкости протеза, и сейчас доктор Перев осматривал его. Мы сидели на соседних кроватях, сразу справа от входа, напротив телевизора. Со своего места я прекрасно видел, как выглядел зашитый вчера порез на руке Рейнхарда, и это зрелище оказалось ужасным настолько, что меня чуть не стошнило. Завтрак нам не полагался, но доктор сжалился и отдал часть своей порции, а еще налил горячего чаю под пристальными взглядами гвардейцев. Фыркнув от отвращения, они ничего не сказали, а молча стояли по обе стороны от входной двери и следили за нами в оба глаза каждый. Вчерашнего офицера в их рядах не оказалось, но мне сейчас было все равно. Если после такого приключения придется еще и в ночную смену идти работать – я загнусь быстрее, чем принц приступит к исполнению плана.

Надо мной трудилась мама, я не сразу понял, что это именно она, первые несколько минут после карцера и улицы плохо соображал. А учитывая, что ночь почти не спал из-за того же холода и неудобства, голова отказывалась работать в полную силу. Только выпив половину чашки, начал приходить в себя. Десны жутко болели, особенно когда рот наполнялся теплой жидкостью, но ощущение, когда она стекает к желудку и распространяется по всему телу намного приятней и стоит того. Вот и угораздило на свою голову ринуться защищать Дезера и случайно связаться с принцем. Сидел бы себе сейчас спокойно на выделенной кровати, ходил на смены, подкачал мускулы. Просто существовал без какого-либо смысла. Наверное, о чем-то похожем думала всегда Скерли, мечтая увидеть мир, а не проторчать в одном городе, всю жизнь, делая одно и тоже.

Когда мама закончила хлопотать надо мной, я собирался сказать ей спасибо, но тут двери распахнулись и гвардейцы впихнули внутрь еще двоих мужчин в кандалах. Обоих я сразу узнал – те самые, на кого принц показывал в столовой, и даже в присутствии гвардейцев мне стало жутко неудобно в их обществе. Оскалившись, тот, кого называли Крокодил, дернул за цепь и замахнулся ею на ближайшего охранника, но сразу получил удар в живот. Согнувшись, прорычал ругательства, утер подбородок и плюхнулся на ту кровать, возле которой его остановили. Седому пришлось занять соседнюю с ним, но было заметно, что мужчина старается выдерживать расстояние и смотрит на Крокодила с презрением. Точно так же глава округа Мейерс смотрел на кучи мусора возле баков, словно это что-то противное, неэстетичное, и этого здесь быть не должно.

Только я один проводил прибывших взглядом и сглотнул неожиданно возникший в горле ком. Так и не притронувшись к четверти порции завтрака, что досталась, очень радовался этому, иначе меня точно стошнило бы от одного запаха мужчин, прошедших мимо. Конечно, после карцера пахло от меня не лучше, но я хотя бы имею оправдание.

Офицер вошел в помещение следом, и довольно просторная комната начала казаться слишком маленькой для такого количества народу. Не я один об этом думал, майор, а это был именно он, повернулся в сторону гвардейцев, что стояли по обе стороны от двери, осмотрел их. На лице мужчины появилось недовольство, вызванное личностями солдат.

– Прошу вас покараулить по ту сторону двери, тут и так дышать нечем, – отдал он приказ, на что двое гвардейцев поклонились и послушно покинули помещение. В окно я мог видеть, как они заняли свои же посты, только на улице. Представляя, какой там сейчас холод, учитывая лежащий на дороге снег, я мог только посочувствовать бедолагам, надеявшимся провести дежурство в тепле больницы, – эти из ваших, – указав на двух других гвардейцев, заявил майор, а мужчины закатали рукава, кто насколько мог, демонстрируя татуировку в виде буквы Р. Большая ее часть оставалась все же под одеждой, но очертания и смысл я уловил.

– Какая прелесть, – буркнул принц, в то время, как доктор Перев усмехнулся и покачал головой. Мне же оставалось надеяться, что делать что-то подобное, если ты собираешься поддерживать Рейнхарда в его плане – необязательно, – Леон, ты обязан сделать себе такую же, только где-нибудь на видном месте, – обратившись к доктору, проговорил принц, на что тот сильнее надавил на один из его синяков. Лицо парня исказилось от приступа боли, но всего на несколько секунд, – а третий где? – переключив тему, поинтересовался он, переведя взгляд на офицера, нервно переступающего с ноги на ногу в непосредственной близости от дверей. В случае опасности раскрытия он первым увидит или услышит чье-то приближение и подаст знак. Мне с моего места видна улица в окно, но лишь одна часть. Мама замерла на месте так, что телевизор был у нее за спиной, и там как раз шел выпуск новостей. Бросив взгляд на часы, я невольно посчитал, что до встречи Скерли с принцем Геннадием на площади, о которой говорили вчера осталось всего два часа. Матери ее лучше не видеть, так что стоит закончить все дела здесь до этого момента.

– Мне сказали, что он придет. В текущий момент не мог отлучиться из-за срочности своей должности, и вот, думаю, вам стоит это прочитать, – протараторил майор, не расслабляясь ни на секунду, стремительно подойдя к принцу и протянув ему полоску бумаги. Стоило мне ее увидеть, и я сразу понял, что это была полученная телеграмма. Именно с такими я работал в родном городе и отличу от чего угодно. Недоуменно посмотрев на майора, Рейнхард принял бумагу и принялся изучать ее.

– А сообщение на телефон послать? А ну да, о чем это я, – поинтересовался принц, но сразу вспомнил, где мы находимся. Пока он изучал послание, офицер продолжал бросать взгляды на улицу и подступы к дверям со всех позиций. Теперь он передвигался от окна к окну, стоило понаблюдать за ним пару минут и голова начинала немного кружиться. Двое заключенных на другой кровати хмурились, переводили взгляды с Рейнхарда на майора, размышляя, за сколько смогут выдать тайну их близкого общения руководителю колонии, и потирая запястья, ноющие от тяжести кандалов. Лицо принца нахмурилось, он пробормотал что-то неразборчивое и сунул бумажку в стакан с жидкостью, что стоял на тумбочке для нужд доктора Перева.

– А вот и он, – заявил майор, подскочил к двери и распахнул ее почти перед носом остановленного гвардейцами мужчины, – пропустить, – скомандовал он и в больницу вошел мой отец. Наверное, не сиди я на кровати, непременно плюхнулся бы на нее. Улыбнувшись ему, мама кивнула, скрестила руки на груди и прислонилась к ближайшей колонне. Не знаю, как мне удалось удержать челюсть на месте и не дать ей упасть. Окинув всех присутствующих взглядом, папа тяжело вздохнул и засунул руки в карманы, уставившись на принца. Теперь, когда все, кто был нужен Рейнхарду оказались в сборе, он отмахнулся от доктора, поморщился в последний раз.

– Доброе утро, господа. Думаю, вы все знаете, кто я такой, – спокойно проговорил принц, словно перед ним не сидело двое заключенных, натравливающих на него других. Голос звучал ровно, не выдавая никаких эмоций Рейнхарда, а своим видом парень показывал, что не намерен шутить. Наверное, таким он всегда и выглядел дома, здесь я не замечал за ним ничего подобного.

– Да, еще та мразь, – буркнул Крокодил, наблюдая за собеседником, прикрыв один глаз. Рассматривая его, замечаю покраснения на запястьях под кандалами. Должно быть, они ему жутко натирают или жмут, так сразу и не скажешь. Собравшись сплюнуть на пол, мужчина покосился на майора и передумал.

– Да, так меня тоже называли, но, в первую очередь, я Рейнхард Фейн, а вот вы – никто. Мусор, который по какой-то причине решил выступить против Императора, считая, что у них есть хоть какой-то шанс на победу, – если он хотел обзавестись сообщниками, то начал явно неудачно, а судя по лицам заключенных – они полностью со мной согласны. Один отец не изменился в лице.

– Ты – зазнавшийся кусок говна, вот ты кто, – прошипел Седой, но сразу покосился на беззвучно стоявшего майора, словно ожидая от него наказания за свои слова, но ничего не произошло. Офицер непринужденно наблюдал за дверью на улицу и тем, что происходило там. События внутри больницы его не интересовали и не беспокоили, – считаешь, что тебе все можно, только потому, что тебя так зовут? Ошибаешься, здесь ты – точно такое же пустое место, как и все остальные, – усмехнулся мужчина, догадавшись, что за слова ему ничего не будет. Приподняв брови, принц провел ладонью по лицу и волосам.

– Анна, я думаю, тебе стоит выйти, – спокойно проговорил отец, переведя взгляд на маму, скрестившую руки на груди и решительно показывающую, что никуда она не собирается. Окинув его суровым взглядом, женщина отрицательно мотнула головой.

– Леди может остаться, я постараюсь свести неподобающие для ее слуха слова к минимуму, а если наши собеседники все же решат нас ослушаться, придется преподать им урок хороших манер, – голос Рейнхарда стал серьезней, выражения лиц заключенных злее.

– Хватит тратить наше время, Ваше Высочество, – поторопил его отец.

– Действительно. Вы здесь только потому, что люди в колонии вас слушают. Не знаю по каким причинам и как так вышло, но пока это так, у меня к вам деловое предложение, которое вам несомненно понравится, – когда он это говорил, я уловил промелькнувшую эмоцию на лице отца. Мужчина удивился, но постарался скрыть это, что ему удалось плохо.

– Мне ничего от тебя не нужно, м…, – выпалил Крокодил, собираясь выругаться, но заключенный запнулся и облизнул губы, пробуя на вкус так и не сорвавшееся слово.

– Тебе может и нет, а вот другим людям в этом ужасном месте – возможно. Не все оказались здесь за дело, кто-то просто попался под массовую зачистку и с радостью вернется к обычной жизни за пределами стен, к семье, – внешнему спокойствию принца можно только позавидовать, – вы склоните своих людей на мою сторону, поможете мне захватить это место, а позже сами выберете свое будущее – отправитесь в бега до тех пор, пока не будете пойманы первым же постом гвардейцев или же поможете мне захватить столицу, – когда он это сказал, я с трудом сдержал смех, а вот заключенные – нет. Крокодил и Седой засмеялись в один голос так, словно ничего смешнее в жизни не слышали. Отец наблюдал за ними, потирая подбородок и отросшую на нем щетину.

– Ты сделаешь это с нами или без нас, не так ли? – поинтересовался неожиданно он, заставив обоих мужчин перестать смеяться, но по их лицам сразу становилось ясно, что они с трудом держат себя в руках. Переведя взгляд на моего отца, Рейнхард чуть склонил голову.

– Без вас будет сложнее, на моей стороне не так много гвардейцев, – честно признался он, рассматривая собеседника изучающим взглядом. Настроение принца с каждой минутой все больше портилось, а не наоборот, что меня не радовало, ведь если что – на смену мне идти в его обществе, а там и целую ночь терпеть.

– Как только мы захватим эту колонию, те, кто не захотят сражаться за тебя, могут просто собрать вещи и уйти отсюда на все четыре стороны? – еще раз уточнил отец, и я с трудом не ударил себя ладонью по лицу. И этот человек считался одним из умнейших в нашем городе, директор школы, в конце-то концов, а спрашивает ерунду, о которой Рейнхард все рассказал.

– На ваше усмотрение, но я бы не был столь наивен и не рассчитывал затеряться в толпе местной деревенщины. Мои планы довольно обширны, и вы совершенно случайно можете оказаться в самой гуще событий, уже не считаясь моими сообщниками. А гвардии Императора будет вообще все равно, они опознают вас, и уже не мне решать, что с вами будет, – пожал плечами принц, явно стараясь запугать собеседников ради принятия нужного ему решения.

– Если разразится война, действительно, лучше не оказываться между двумя сторонами. Ключевое слово в моей фразе “Если”. Без поддержки заключенных дальше этой колонии ты не уйдешь. Как только о случившемся станет известно, основная армия Империи будет брошена сюда, и вам не выстоять. Да даже с нами против них у этой кучки людей нет ни единого шанса. Я понимаю, что у тебя есть великий план, и обсуждать его сейчас не намерен, – подняв руку ладонью вперед, папа остановил собиравшегося что-то сказать принца. Рейнхард едва не кипел от злости. Его и без того покрытое синяками и красное лицо сейчас выглядело страшнее прежнего, – я думаю, что нам с коллегами стоит хорошо обдумать это предложение. Да, в этом есть риск, один из нас может не сдержать язык за зубами и проболтаться, но иначе нашей поддержки точно не получить, сперва надо нам довериться. Своим коллегам я могу посоветовать хорошенько представить, что случится, когда одна половина гвардейцев в колонии начнет стрелять по другой, и кто случайно может оказаться на линии огня. Ведь таких, как мы, они точно жалеть не будут в своих разборках. Аналогичная ситуация: если сдать его руководству – их восстание может начаться раньше, люди будут действовать по ситуации. Все выльется в бесконтрольную бойню, а уж если сюда пришлют еще солдат Империи, и думать не хочу, – пока папа говорил, у меня медленно брови плыли к волосам, а судя по реакции на лицах заключенных – не только у меня. Вот теперь я понял, что делал отец – он разжевывал этим двум мужчинам, как маленьким детям, стараясь делать это незаметно, ведь не стоит задевать самолюбие подобных личностей.

– Сможете дать ответ завтра? – поинтересовался принц, его выражение лица не изменилось, а зеленые глаза сверлили отца так, словно он знал о нем больше, чем я.

– Несомненно, – спокойно отозвался папа и внимание всех в комнате стало обращено на заключенных в кандалах.

– Мой ответ – нет, тут и думать нечего, – бросил Седой и оскалился, смотря на Рейнхарда.

– Я подумаю над этим, – неожиданно заявил Крокодил, чем удивил меня больше всех остальных. Положительно кивнув, принц подал гвардейцам знак, и те, дернув цепи, намекнули мужчинам, что для них аудиенция закончилась. Когда за ними закрылись двери больницы, я, наконец, с облегчением выдохнул и покачал головой.

– Когда это ты заделался лидером каких-то людей здесь? – поинтересовался я у отца, на что тот приподнял брови и даже не посмотрел в мою сторону. После событий со Скарлатиной отец не очень меня любил. Я бы даже сказал: не любил совсем.

– Он просто помогал, защищал и поддерживал всех, кто был с ним в камере, автобусе, поезде до прибытия сюда. Люди к нему привыкли и сделали его своим негласным лидером, они слушают его и делают, что он скажет, но их немного, – ответила за него мама, оторвавшись от столба, она собиралась куда-то уйти, но неожиданно замерла, уставившись в экран телевизора. Проследив ее взгляд, доктор поспешил обойти женщину и прибавить звук.

– И вот, раньше назначенного часа мы можем наблюдать жертву похищения на месте встречи. Значит ли это, что требования похитителей будут выполнены? – диктор новостей говорила что-то еще, а я ее просто не слышал, пропуская слова мимо ушей. Судя по реакции присутствующих и тому, как отец сделал несколько шагов к экрану, не я один.

– Вы сказали, что она в безопасности, – напомнила мама слова принца, сказанные почти тремя неделями ранее, а на лице Рейнхарда промелькнуло раздражение, он сжал губы, кожа возле шрама натянулась сделав его уродливее, чем было несколько минут назад. Сперва я не понял в чем дело, и на что они так уставились в экране, после разыгранного только что спектакля я совершенно забыл о времени и встрече сестры. Чтобы видеть происходящее в телевизоре, принцу требовалось встать с кровати и сделать шаг в сторону. А судя по тому, что выражение лица парня не изменилось – Рейнхарду не нравилось то, что он видел. Когда же на экране появилась девушка, я с трудом узнал в ней Скерли. Смотреть на маму оказалось еще трудней, она прикрыла рот ладонью, а глаза расширились от ужаса. На отца старался не смотреть вообще, и на всякий случай, отошел подальше от него.