Российские истории. Служение. Любовь. Рыцарство

Поэтому он, очень хорошо запомнивший штыковые атаки румянцевских гренадеров, встретил русского фельдмаршала с самыми высокими почестями. При этом король держал в руке уже новую треуголку, так как прежняя была потеряна им в Кунерсдорфском сражении,

«Приветствую победителя оттоманов, – обратился Фридрих Великий к Румянцеву, который преклонил перед ним победоносное чело свое. – Вы должны гордиться победами вашими, которые передадут имя Румянцева позднейшему потомству».

Король возложил на фельдмаршала орден Черного Орла, а своему генеральному штабу приказал явиться на квартиру к Румянцеву с почтением и с поздравлениями.

Войсками под командованием самого Фридриха на потсдамском полигоне будет представлена картина Кагульской баталии.

В Берлинской Академии наук в речи, произнесенной в честь наследника Престола Российского, особо отметят роль Румянцева: «Да будет герой этот долгое ещё время ангелом-хранителем России! Распространив ужас своего победоносного оружия за Дунаем, он ныне украшает берега Шпреи доблестями, не менее славными… Но чтобы достойно возвеличить мужа, который с храбростью Ахиллеса соединяет добродетели Энея, надобно вызвать тени Гомера и Виргилия…»

Во время этого приветствия Румянцев сидел подле короля, между тем как два принца Брауншвейгские и три Вюртембергские стояли…

Возвртясь в Отечество, граф Пётр Александрович снова вступил в управление Малороссией. Одновременно он продолжает обдумывать вопросы устройства российской армии. В мае 1777 г. в своем докладе Екатерине II он напишет, что мы должны «сразмерно способам и доходам своим ополчаться, и весьма уважать их источник, который мы поныне один к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей и деньги, чтобы не размерным и бесповоротным взыманием оный не оскудить, и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и запас в деньгах иметь, и силы наши не чувствительно для самих умножать мы могли…»

Императрица продолжает благосклонно относиться к великому полководцу, но всё больше и больше уделяет внимание Потёмкину.

В русско-турецкой войне (1787—1791 гг.) Румянцев уже на вторых ролях. Потёмкин только один раз побывал у фельдмаршала. Изредка он посылал к нему дежурного генерала с приветствием. «Остальные генералы из подлости и раболепства редко посещали графа… Один только граф Александр Васильевич Суворов оказывал ему уважение; после всякого своего дела и движения, посылая курьера с донесением главнокомандующему, особенного курьера посылал с донесением и к престарелому фельдмаршалу так, как бы он еще командовал армией…» Война закончится подписанием Ясского мирного договора, который закрепил за Россией всё Северное Причерноморье, включая Крым.

Но Потёмкин умрет, и поэтому, когда национально-освободительная борьба в Польше достигнет наивысшего накала, Екатерина II снова обратится к Румянцеву, чтобы он возглавил войска, тем более что «всё войско самое любит вас и сколь оно порадуется, услыша только, что обожаемый Велизарий опять их приемлет, как детей своих, в свое попечение».

Оставаясь на Украине, Румянцев подвигал вперёд разные корпуса своей армии, снабдил Суворова словесным наставлением, сосредоточил полки под его знамена и благоразумными распоряжениями содействовал подавлению сопротивления восставших.

Хотя фактически во главе армии встал Суворов, но он преклонялся перед военным гением Румянцева и считал его приказания непререкаемыми.

За взятие Праги Суворов был удостоен высшего воинского чина фельдмаршала, а также пожалован имением в 7 тысяч душ и получил многочисленные награды.

Эти два великих полководца вместе представлены и на памятнике Екатерине II, и на памятнике «Тысячелетие России».

Учитывая же заслуги Румянцева, Екатерина II повелела 1 января 1795 г. «Сенату Нашему подвиги его [Румянцова] засвидетельствовать новою похвальною грамотою… сверх того пожаловали Мы ему в потомственное владение деревни; на вечную же память заслуг его воздвигнуть ему на иждивении казны Нашей, дом, с принадлежащими к нему внутренним убором и пред оным сооружить памятник, истребовав от него уведомление, в столице ли, или же в которой из своих деревень он предпочтет те строения, и представя Нам план и сметы, дабы Мы об отпуске потребной суммы могли учинить распоряжение».

Но Императрица умрет 6 ноября 1796 г.

А вскоре, 8 декабря, сражённый апоплексическим ударом «к сожалению целого отечества, генерал-фельдмаршал граф Пётр Александрович Румянцев-Задунайский в вечность преселился». Его похоронят в Киево-Печерской лавре.

Император Павел I повелел наложить военный траур на три дня, объявив при этом: «Румянцев во время царствования отца и матери моей прославился в России более чем Тюренн во Франции… за что и воздаю такую честь его памяти, какой еще ни один полководец не имел в моем Отечестве».

Значение Румянцева будет оценено и потомками.

Д. Ф. Масловский, русский военный историк и генерал-майор, в книге «Записки по истории военного искусства в России», вышедшей в 1894 году, напишет:

«Краткий перечень и общая характеристика деятельности фельдмаршала гр. Румянцева-Задунайского ближе всего выясняют выдающееся ею значение в иcтopии военного искусства в России… В этом смысле Румянцев был самым видным полководцем после Петра Великого, не имеющим себе равного и до позднейшего времени»…

В феврале 1798 г. Павел I повелит отпустить 82 441 рубль на сооружение на площади между Летним садом и Ломбардом обелиска в память побед генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского. Составить проект памятника будет поручено архитектору Винченцо Бренна.

В начале 1799 г. обелиск «Румянцова победам» будет установлен на Марсовом поле, близ реки Мойки, напротив дома, пожалованного полководцу Екатериной II. Высота памятника составит 21,3 метра.

Но в 1801 г., когда рядом с ним поставят памятник Суворову, обелиск «Румянцова победам» перенесут на противоположный конец Марсова поля.

В 1818 г. по инициативе архитектора Карла Росси памятник снова сменит своё место. На этот раз его установят на плацу между зданиями Академии художеств и Первого кадетского корпуса (Меншиковский дворец), в котором, хоть и не очень долго, учился будущий фельдмаршал, «дабы юные питомцы сего училища… созерцали монумент его славы».

Позже вокруг памятника будет разбит сад.

Сейчас величественный обелиск, увенчанный золочёным бронзовым орлом с победно поднятыми крыльями, стоит в окружении высоких деревьев. И даже не очень заметен издали. Скромно стоит. Но ведь скромность была присуща и самому великому полководцу.

Когда Екатерина II пожелала, чтобы Румянцев-Задунайский, по примеру римских полководцев, «имел въезд в Москву на триумфальной колеснице сквозь торжественные ворота», то он решительно отказался от таких почестей.

Алехан из рода Орловых

или авантюризм и победоносность Чесменского героя

«Плохой тот солдат, который не думает быть генералом,

а еще плоше тот, который слишком думает, что с ним будет».

А. Ф. Погосский. «Солдатские заметки»

Городок Вильфранш-сюр-Мер, уютно расположившийся на побережье Средиземного моря, – один из многочисленных курортов Лазурного Берега.

Но это не совсем обычный курорт.

Набережную его глубоководной бухты украшают бюсты трех российских героев – Фёдора Ушакова (флотоводец, адмирал, святой Русской православной церкви) и братьев Орловых – Алексея и Фёдора.

Кстати и сама бухта Вильфранш ранее называлась бухтой Орловых.

Братья прославились во время войны с Турцией в 1768—1774 гг., по завершению которой в состав Российской империи вошли Новороссия и Северный Кавказ, а Крымское ханство перешло под её протекторат.

Одной из самых значительных побед в этой войне станет разгром Турецкого флота в Чесменском сражении. Соотношение потерь – 1: 1000. Турки потеряли около 10 тысяч матросов и офицеров. Русские – всего 11 человек.

В современной России «День победы русского флота в Чесменском сражении (7 июля 1770 г.)» входит в число 17-ти Дней воинской славы, которые сыграли решающую роль в отечественной истории.

На вопрос: «А где же происходила эта знаменательная битва?», обычно отвечают: «Конечно же, на Чёрном море! Ведь с Турцией тогда воевали».

Но Россия не имела в то время на Чёрном море своего военного флота, поэтому сражение произошло в Эгейском море.

Отправка российских кораблей из Кронштадта в Средиземноморье была воспринята и союзниками России (Англией и Австрией) и её противниками (Францией и Турцией) как абсолютно нелепая, а скорей даже просто безумная затея.

Но… «Сказочный русский морской поход, который, по предсказаниям чуть ли не всей Европы, мог кончиться страшной катастрофой, завершился блистательной победой» (Е. В. Тарле).

Да, это была явная и очень рискованная авантюра, и поэтому её осуществление Екатерина II поручила Алексею Орлову.

Ему только 34 года, у него нет боевого опыта, да и от морского дела он весьма далёк. Но именно его императрица считала «самым бесстрашным и предусмотрительным» из всех своих поданных и всецело доверяла этому богатырю.

Физическая сила Алексея была просто неимоверной. Он гнул подковы; завивал, как верёвочку, кочергу; между пальцев сплющивал серебряный рубль; ударом палаша отрубал голову быку и одной рукой останавливал за колесо карету, запряжённую шестериком.

Он вызывал на кулачный бой десяток гренадёров, и бился до тех пор, пока не укладывал их одного за другим.

А главное, именно он сыграл решающую роль в государственном перевороте, возведшем на престол Екатерину…

За полгода до этого события в ничем не примечательный вечер на Миллионной улице в доме виноторговца Юберкампфа четверо братьев Орловых с нетерпением ожидали Григория, который позвал их для обсуждения какого-то очень важного дела.