Меч Кощея Бессмертного

? И сколько уже наших было убито мечом? ? тихо спросил Гермонарих, затаив дыхание.

? Этого я не знаю… ? спрятав от сына глаза, произнёс отец.

Почувствовав, что итак в этот раз рассказал слишком много такого, что могло заморочить голову маленькому сыну, которого больше всех любил, он больше никогда об этом не рассказывал. Так Гермонарих узнал, что есть в нашей жизни нечто необыкновенное…

Шли годы. Он под руководством учителей осваивал нужные для жизни знания и навыки, но разговор о волшебных мечах больше никогда не заводился. Даже когда он задавал эти вопросы своим учителям, они только пожимали плечами. Так Гермонарих понял, что есть такие темы, о которых не со всеми, даже с братьями, можно говорить. И постепенно он замкнулся. Как-то услышав от родственников о берсерках и ульфхеднарах, юный Германарих в детстве не отращивал волосы и бороду до совершеннолетия, но затем стал их отращивать. Однажды, оказавшись в одной из пещер и встретившись с жрецом, узнал, что его тотемом является волк. Так он для себя решил, что станет ульфхеднаром. И не ошибся: ульфхеднары были гораздо более редки, чем берсерки.

И, если берсерк, одержимый духом медведя, являл собой всесокрушающую мощь, то его волкообразный «брат» был более ловким, более жестоким (хотя куда уж больше) и более сообразительным. Короче говоря, волчара был как бы более опасным, чем берсерк.

Как олицетворение зверя Одина воины-волки были «более угодны» верховному божеству скандинавов. В отличии от берсерков, ульфхеднары практически все могли контролировать свою «звериную ипостась» (ну, по сравнению с берсерками). То бишь в неконтролируемый приступ боевого бешенства волчары впадали гораздо реже своих медведеобразных собратьев.

Их объединяло одно – и те и другие воины во время боя впадали в священную ярость (амок, боевой транс, боевое бешенство) и сражались, подобно диким животным, многократно превосходя обычного воина в силе, реакции, скорости и нечувствительности к боли. А вот с самоконтролем у воинов Одина было плохо. Плохо было до такой степени, что они становились изгоями в предельно милитаризованном обществе викингов. Даже воины-волки контролировали себя намного больше. Поэтому и получалось так: вроде бы мегавоин, но не уважают его собратья по оружию, почему-то не уважают и все тут.

Ульфхеднар – древнескандинавский воин-волк или «волкоголовый», сражаясь бок о бок с берсерками («медведеподобные», воины-медведи), оставлял о себе сведений совсем мало, стараясь быть незаметным. Воинов-волков, как и воинов-медведей, отличало от остальных воинов умение входить в особое состояние, транс, – «ярость зверя», в котором они полностью отождествляли себя с животными.

В бою такие воины очень ценились, они были бесстрашны, невероятно сильны и не чувствительны к боли, они искусно владели оружием и даже без оружия были чрезвычайно опасны.

Разница между ульфхеднаром и берсерком была лишь в том, что свою ярость они использовали по-разному. Берсерк впадал в неконтролируемую ярость и выходил из этого состояния только полностью израсходовав все силы. Это своего рода «форсаж», который не мог длиться долго. Берсерки засыпали сразу после боя. Ульфхеднар же контролировал свою ярость, при этом оставаясь думающим воином. Он был менее эффективен в бою, чем берсерк, однако мог руководить и применять различные тактические приёмы. Расходуя «ярость» более рационально ульфхеднар был более универсальным сверх-воином того времени и стоил дороже.

А по достижении совершеннолетия Гермонарих отпросился у отца на поездку в северные края…

Получив солидный золотой запас на дальнейшую жизнь, он направился к известному воину-ульфхендару для обучения, когда приехал на север. А через пять лет, освоив всё, что должен был уметь ульфхендар, вернулся домой.

И здесь его ждала важная новость: его отец Одульф умер, а его трон достался старшему брату Ансиле. Два средних брата – Эдиульф и Вультульф стали приближёнными Ансилы, а места для Германариха не оказалось. Вскоре Вультульф напал на Германариха с ножом, чтобы убить его, из-за того, что тот начал искать меч Турфинг. Однако, он не знал возможностей Гермонариха, который легко убил его своим же ножом.

Ансила, опасаясь иметь рядом такого воина, дав ему золота для приобретения корабля и сотню воинов, направил его на северное направление водного Шёлкового пути для грабежа караванов. Так Германарих попадает в леса и реки Гардарики…

Первым местом базирования его корабля на водном Шёлковом пути становится земля на берегу моря Викингов.

Так на древней реке, по которой викинги нападали на караваны из Китая, появился серьёзный конкурент из готов, который захватил земли вендов и ободритов, а также гревтунгов, наладил контроль и плату за проезд по реке, как китайцев, так и викингов. Все попытки викингов напасть на землю конунга Гермонариха, которые теперь захватил Гермонарих где силой, где хитростью, где волчьими повадками, оканчивались безрезультатно. И Гермонарих знал почему: дело в том, что уезжая на земли моря викингов, он прихватил с собой меч Турфинг, который всё-таки нашёл. Единственное, о чём хотел он узнать: это сколько волшебной силы в нём осталось?

Поэтому старался не обнажать его, обходясь теми знаниями, которые получил как ульфхендар. Постепенно расширяя свои владения на восток по водному Шёлковому пути до реки Итиль, он становился всё жестче и богаче.

Прошло двадцать лет. Конунга Германариха известили, что король Ансила загадочно умер, а его трон теперь принадлежит его брату – Эдиульфу. Никакого разговора о том, чтобы передать корону Гермонариху, который увеличил королевство готов в несколько раз, даже не было!

И Гермонарих продолжил увеличивать королевство готов… Скоро список покорённых им народов зазвучал так: племена гольтескифов (Golthescytha), тиудов (Thiudos), инаунксов (Inaunxis), васинабронков (Vasinabroncas), меренс (Merens), морденс (Mordens), имнискаров (Imniscaris), рогов (Rogas), тадзанс (Tadzans), атаул (Athaul), навего (Navego), бубегенов (Bubegenas), колдов (Coldas) и другие.

2.

Однажды к нему привели славянского жреца, который рассказал ему сказку…

… В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унес Кощей Бессмертный. Тут старший сын и испросил у отца благословенье искать мать. Отец благословил; он уехал и без вести пропал. Тогда средний сын пождал-пождал, тоже выпросился у отца, уехал,– и тоже без вести пропал.

Тогда приходит малый сын, Иван-царевич, и говорит отцу. – Батюшка! Благословляй меня искать матушку…

Отец не пускает, говорит. – Тех нет братовей, да и ты уедешь: я с кручины умру!

– Нет, батюшка, благословишь – поеду, и не благословишь – тоже поеду. – младший сын говорит.

Ничего не поделать, отец благословил.

Пошел Иван-царевич выбирать себе коня: на которого руку положит, тот и падет! Так и не смог выбрать себе коня.

Идет себе дорогой по городищу, повесил голову. Ниоткуда взялась старуха, спрашивает. – Что, Иван-царевич, повесил голову?

– Уйди, старуха! На руку положу, другой пришлепну– мокренько будет!

Тогда старуха обежала его другим переулком, идет опять навстречу, и говорит. – Здравствуй, Иван-царевич! Что повесил голову?

Он и думает. – Что же это старуха меня спрашивает? Не поможет ли мне она?

И говорит ей. – Вот, баушка, не могу найти себе доброго коня.

– Дурашка, мучишься, а старухе не кучишься!– отвечает старуха.– Пойдем со мной.

Привела его к горе, указала место. – Скапывай эту землю.

Иван-царевич скопал, видит чугунную доску на двенадцати замках. Замки он тотчас с нее сорвал и двери отворил, вошел под землю. Видит: тут прикован на двенадцати цепях богатырский конь. А тот, видно, услышал ездока по себе, заржал, забился, все двенадцать цепей порвал.

Надел Иван-царевич на себя богатырские доспехи, надел на коня узду, черкасское седло, дал старухе денег и сказал. – Благословляй и прощай, баушка!

Сам сел и поехал. Долго ездил, наконец, доехал до горы. Преболышущая гора, крутая, взъехать на нее никак нельзя. Тут и братья его ездят возле горы. Поздоровались, поехали вместе. Доезжают до чугунного камня пудов в полтораста. На камне надпись: «Кто этот камень бросит на гору, тому и ход будет».

Старшие братовья не смогли поднять камень, а Иван-царевич с одного маху забросил его на гору – и тотчас в горе показалась лестница.

Он оставил коня, наточил из мизинца в стакан крови, подает братьям и говорит. – Ежели в стакане кровь почернеет, не ладите меня: значит, я умру!

Простился и пошел. Зашел на гору; чего только он не насмотрелся! Всяки тут леса, всяки ягоды, всяки птицы! Долго шел Иван-царевич, дошел до дому: огромный дом! В нем жила царска дочь, котора была утащена Кощеем Бессмертным.

Иван-царевич кругом ограды ходит, а дверей не видит. Царская дочь увидела человека, вышла на балкон, кричит ему. – Тут, смотри, у ограды есть щель, потронь ее мизинцем, и будут тебе двери.

Так и сделалось. Иван-царевич вошел в дом. Девица его приняла, напоила-накормила и расспросила. Он ей рассказал, что пошел доставать мать от Кощея Бессмертного.

Девица говорит ему на это. – Трудно доставать мать, Иван-царевич! Он ведь бессмертный – убьет тебя. Ко мне он часто ездит… Вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его? Тогда ступай!

Иван-царевич не только поднял меч, а еще и бросил кверху. Сам пошел дальше. Приходит к другому дому, двери знает, как искать. Вошел в дом, а тут его мать! Обнялись, поплакали. Он и здесь испытал свои силы: бросил какой-то шарик в полторы тысячи пудов.

Время приходит быть Кощею Бессмертному. Вот мать и спрятала его.

Вдруг входит Кощей Бессмертный в дом и говорит. – Фу, фу! Русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а русская коска сама на двор пришла! Кто у тебя был? Не сын ли?

– Что ты, бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится. – ответила мать Ивана-царевича.

А сама поближе с ласковыми словами к Кощею Бессмертному, выспрашивает то или другое и говорит. – Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?

– У меня смерть в таком-то месте. – говорит он. – Там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть.

Сказал это Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел.