Самострел. Роман

Он отложил недоеденный бутерброд на блюдце и решительно и бодро поднялся из-за кухонного столика. Если бы за Котельниковым в этот момент понаблюдать со стороны, то могло сложиться впечатление, что прошедшей ночью его всё-таки что-то осенило и это что-то окрылило конструктора. Каждое движение его было размеренно-чётким и слаженным. Во всём этом утреннем поведении ощущалась какая-то особая уверенность, твёрдая поступь, что ли. Наверное, так ведут себя люди, которые до этого словно топтались на одном месте, не зная, как поступить дальше, оставаясь один на один со своими, надо полагать, сокровенными мыслями. А потом вдруг поняли – что им надо конкретно делать и о чём говорить своим оппонентам. У людей, профессия которых конструктор, это, видимо, называется техническим прозрением.

* * *

США начали работы над системой противоракетной обороны практически одновременно с СССР – в 1957 году. Главным конструктором нового «щита» Америки стал Вальтер Дорнбергер – бывший генерал-лейтенант Вермахта, давний сотрудник Вернера фон Брауна, активно участвовавший в разработке немецких баллистических ракет V-2.

– А вы никогда не думали о том, что наш зонтик ПРО может быть однажды всё-таки продырявлен? Логичный вопрос, не так ли? – подчеркнул Валерий Павлович Котельников, не сводя глаз с руководителя закрытого КБ оборонного НИИ.

– Трудно, конечно, не согласиться, но вы к чему клоните-то, Валерий Павлович?

– Клоню к тому, что мы должны обладать ресурсом возмездия даже после того, как, предположим, пуски баллистических ракет вероятного противника достигнут объектов поражения. Иначе говоря, поразят намеченные цели на территории России.

– Я так понимаю вопрос, что чем же в таком случае мы сможем ответить? Точнее, чем ответит страна? А ещё точнее, чем ответит то, что от неё останется?

– Но что-то ведь останется? Должно остаться? Так? Вернее, совсем не так. Допустим, намеченные цели для вероятного противника, это, прежде всего, объекты стратегического направления. Проще говоря, наши военные объекты. В первую очередь, разумеется, шахты баллистических ракет стратегического назначения. Затем военные арсеналы, места дислокации воинских частей, включая аэродромы.

– Может быть, забегая вперёд, можно всё сказанное вами выразить одной фразой, что мы должны озадачиться тем, чтобы, так сказать, противнику, сумевшему нанести удар на опережение, как аукнулось, так и откликнулось?

– Абсолютно верно!

– Захотели судный день для нас, получите его сами!

– Жестоко по отношению к человечеству вообще, но такая ситуация может, увы, рано или поздно наступить, какие бы программы сдерживания наступательных вооружений не принималась. Жизнь показала, что любая гуманная программа может быть либо заморожена, либо свёрнута вовсе. Спасибо нашим политикам, поскольку здесь слово как раз за военными. Хотя то, что мы видим в международных отношениях сегодня, всё больше убеждает нас в полной неопределённости того, что ожидает мир завтра…

– Кстати говоря, хотелось бы напомнить о том, что свою систему раннего предупреждения ещё в 80-х годах пытался создать Китай. Но без особого успеха. К новому проекту Пекин приступил в 2010 году.

– О планах Китая по созданию космического уровня системы известно не так много, хотя раздаются некоторые гипотезы о миссиях и потенциале нового спутника SJ-11. Вообще же система раннего предупреждения о ракетном нападении строится на двух уровнях. Наземном – с радиолокационными станциями большой дальности и космическом – со спутниками, предназначенными для выявления запусков межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет атомных подлодок. Россия не так давно добилась полного охвата наземной части, хотя строительство новых станций продолжается. Хочу заметить, на космическом уровне ситуация сложнее, хотя третий спутник системы ЕКС «Тундра» уже приведён в эксплуатацию.

6

– Толик, ты сможешь сегодня Танюшку в садик закинуть?

– Что за слово?

– Не поняла?

– Что значит, закинуть?

– Тоже мне филолог нашёлся. И так понятно, о чём речь. Ну, так я не поняла, ты завезёшь или мне тащиться? Ой, опять не так выразилась. Или мне одеваться?

– Марина, собирай ребёнка поскорее. Уже и пошутить нельзя.

– Нашёл время для шуток. Время-то идёт. Сейчас, – торопливо повязывая дочке шарфик, отозвалась довольная Марина. – Будь умницей, – она чмокнула ребёнка в щёчку и одетую слегка подтолкнула к отцу. Тот в застёгнутой куртке, держа фуражку, стоял в ожидании у входной двери. Повернувшись лицом к висевшему в прихожей овальному зеркалу, по армейской привычке приставил ребро ладони к офицерской кокарде.

– Всё? А поцеловать? – Марина подставила мужу лицо. Он тоже чмокнул, как она ребёнка, её в щеку. И, похоже, этот поцелуй был для семьи чем-то просто дежурным, каким-то мимоходным действом, которое совершается как бы, между прочим. И если внимательно приглядеться к деталям нашего бытия, то оно так и есть. Сколько в нашей обыденной и повседневной жизни подобных действ, слов, даже мимика лица? Пожать руку, точнее, не пожать, а просто протянуть. Сбить щелчком или снять невидимую пылинку или якобы что-то с лацкана пиджака собеседника, зачем-то почесать нос, хотя он и не чешется в эту секунду, при разговоре с кем-то. А напрочь дежурная при встрече фраза-вопрос:" Как дела?» или «Как жизнь?» Причём на ходу. И такой же дежурный ответ: «Нормально».

Семья жила в пятиэтажном кирпичном доме одного из военных городков. В простонародье – дома офицерского состава. Чаще всего, эти дома пятиэтажные. Чаще панельные, реже кирпичные. В кирпичных зимой теплее. В панельных нередко между швов сквозит ветер, остужая комнаты квартир и вызывая чертыханья и ругань жильцов. Но жильцы под погонами, так что служи и не ропщи… Выпускники военных училищ, которых поначалу селили в офицерских общежитиях, безгранично радовались, когда после бракосочетания въезжали в одно, а то и сразу двухкомнатные «хоромы» таких вот ДОСов, то есть домов офицерского состава. Ну, а что говорить о радости и счастье тех, кто уже приезжал служить в гарнизон, будучи женатыми и сразу получали отдельную благоустроенную жилплощадь! Особенно, когда военные городки ещё были по срокам эксплуатации более-менее сносными. Имели в рабочем исправном состоянии инфраструктуру. Не текли прохудившиеся по швам батареи и не протекали треснутые унитазы, не заливал сверху дождь сквозь дырявую изношенную кровлю. Денно и нощно дымила котельная, имеющая положенный запас угля. Словом, перечислять можно многие факторы счастливой армейской жизни людей, выбравших по велению сердца профессию «Родину защищать»…

…Строевой плац ракетного полка. Утренний развод. В ожидании томятся выстроенные подразделения. В многочисленных щербинках истёртого солдатскими подошвами плаца цепляются, гонимые лёгким утренним ветерком старые, с осени, тёмно-коричневые листья. Непорядок! Отмечает зоркий и придирчивый глаз старшины первого дивизиона, напротив которого в двух шагах в одной из выбоин скопилось особенно много прелой листвы.

«После развода нагоняю надо выдать дежурному по дивизиону, закреплённым за этим участком плаца», – негодовал мысленно прапорщик, поскольку листва, иными словами, гадюшник на территории плаца, отведённой для уборки именно его подразделению – первому дивизиону.

Ожидание, особенно, когда оно неопределённое, хуже того, порядком затянувшееся, всегда томит и нервирует человека. Развод всё не начинался. И не появлялся командир дивизиона. Томительные минуты. Наконец прапорщик облегчённо вздохнул, обернувшись. Сзади выросла фигура капитана, заняла своё место. Облегчённо вздохнули, заметив командира, и офицеры дивизиона.

– Здравия желаю! – шепнул прапорщик капитану.

– Что-то затянулся развод? – спросил тихонько командир.

– Не знаю, – пожал плечами прапорщик. – Минут десять ждём.

Наконец дверь штаба полка распахнулась. Вышли офицеры управления. После доклада командиру полка его заместителем по боевой подготовке под духовой оркестр прозвучала команда: «К торжественному маршу! Побатарейно!! Первая батарея прямо, остальные напра-во!!!» Словом, всё как обычно. Каждый день начинался здесь, на плацу, с утреннего развода. Для срочников дни складывались в два года, для офицеров – кому как придётся. Сколько судьбой выпало служить на одном месте в одной воинской части…

* * *

Анатолий повесил куртку на крючок вешалки, притулившейся в тесном уголке прихожей. Стянув берцы, присел на маленький стульчик, чувствуя ноющую усталость в ступнях. Нерешительно бросил взгляд на дверной проём в кухню.

– Привет! – выглянула из кухни Марина. – Что-то необычно рано сегодня? – Она вышла в прихожую, сжимая в руке кухонное полотенце.

– Зато утром чуть не опоздал на развод, – ответил Анатолий, вставая со стульчика. Хорошо начало развода подзатянулось.

– Что случилось?

– Представляешь, на полпути колесо поймал то ли гвоздь, то ли ещё какой острый предмет.

– И что?

– Менять пришлось. Ставить запаску.

– И времени много потерял?

– Минут десять провозился. Только-только успел к разводу.

– А он чего затянулся?

– Проверяющий из штаба округа прибыл, – ответил Анатолий, продолжая думать о чём-то своём.

– Умывайся и к столу.

Когда Анатолий вернулся на кухню, Марина спросила:

– В части находится проверяющий, а ты почему-то раньше обычного вернулся со службы?

– Что?

– Ты меня слышишь? Ты сейчас где? – она щёлкнула пальцем перед лицом мужа.

– Как где? Здесь, на кухне, – ответил он и улыбнулся.

– Ну, я же вижу.