Любовь от начала до конца

Глава первая

Эликсир молодости

…Я всё писал и писал о наших отношениях, о своих чувствах, стараясь рассказывать обо всём так, чтобы тебе стало понятно, почему я все прошедшие годы помнил и любил тебя, и почему в школе так и не сделал ни одной попытки восстановить нашу дружбу.

А тем временем сама собой писалась наша новая жизнь и наши новые отношения.

И для этого у нас был только телефон.

1.

Мы разговаривали, как бы заново открывая друг друга.

Было ещё по-зимнему холодно. Я выходил вечером прогуляться и через квартал углублялся в старую улочку с деревянными домами позапрошлого века. Останавливался возле двухэтажного дома с заколоченным парадным входом и простой двухэтажной верандой, где почти десять лет прожил писатель Короленко. Пустынно. Снег везде. В мутном пятне света от уличного фонаря блестит накатанная дорога. Два окна горят в бывшем доме Короленко.

Разворачивался к стоящей невдалеке церкви, словно надеясь этим облегчить приём сигнала, и вызывал абонента «Тоня Иванченко».

Абонент откликался. Я говорил:

– Тоня, привет! Это Рома Мищенко.

– Ну а кто же ещё, – радостно смеялась ты в ответ. – Привет…

Я прижимал холодную трубку плотнее к уху, чтобы лучше слышать, и расхаживал где по дороге, а где по тротуару вдоль сохранившихся старых домов. Когда приближался к забору, раздавался лай собаки. Ты удивлённо спрашивала:

– Это собаки лают?

– Да, собаки.

– А ты где?

– В центре города, – улыбался я, понимая противоречивость сказанного, и объяснял, что у нас в центре сохранился кусочек старого города. Когда-нибудь его застроят новыми домами. Но пока ещё можно погулять в позапрошлом веке.

Мы разговаривали и удивлялись, как далеко продвинулся технический прогресс. Теперь не нужно идти на телеграф или заказывать международный разговор через 07. Не нужно думать о том, кто подойдёт к телефону. Просто набираешь нужный номер. И неважно – в каком ты сейчас городе, в какой стране… Вот бы в наше время мобильники, эсэмэски, Интернет… Насколько бы легче было строить отношения. А нам приходилось писать записки, томиться от неизвестности.

– Только жаль, Интернет всё больше заменяет живое общение, – высказал я своё давнее наблюдение. – Я человек старомодный, мне хочется видеть или хотя бы слышать человека.

– Интернет помог тебе найти меня…

– Да, помог, – согласился я, радуясь скрытому смыслу твоих слов. – Да здравствует Интернет!

За время наших долгих разговоров я узнал, что ты не поступила в институт с первого раза и устроилась по протекции мужа учительницы украинского языка Галины Дмитриевны секретарём на кафедру иностранных языков. Да, той самой Галины Дмитриевны. А на следующий год стала студенткой французского отделения. Что в десятом классе очень хотела повзрослеть и действительно повзрослела, а уже в институте тебе захотелось вернуться в юность. Что была старостой в группе и за свою задумчивость получила от куратора группы прозвище «томная Тоня». Что мало ценила и любила себя. И ещё много других таких милых для меня подробностей, от которых хотелось тебе улыбаться как ребёнку, который доверительно рассказывает свои маленькие детские тайны.

И я слушал тебя и улыбался…

2.

Наши ежедневные разговоры действовали на меня как эликсир молодости. Я молодел на глазах. У меня прибавилось сил, энергии, и о будущем я теперь думал и говорил так, будто мне было всего двадцать лет.

Хотелось постоянно говорить, как много ты для меня значишь и как много я готов для тебя сделать, лишь бы ты чувствовала себя здоровой, красивой, весёлой и любимой.

Я постоянно писал тебе об этом в своих эсэмэсках.

«Тонечка, ты для меня как солнце. Нельзя жить без солнца. У меня к тебе за все прошедшие годы накопилось так много любви и нежности, что если бы я обрушил на тебя всё это в одночасье, то, кажется, растопил бы всё плохое, что накопилось в твоей жизни. Как я рад, что ты есть на свете! Что тебя можно просто любить».

«Единственное лекарство, которым я сегодня обладаю в избытке – это моя любовь к тебе. Если бы это лекарство помогало так же, как медицинские препараты, то, наверное, ты бы сегодня уже выздоровела. Но я верю, что у любви своя целительная сила. И потому я буду любить тебя и лечить тебя своей любовью».

Я нажимал нужные буквы на телефоне, складывал их в слова и, будто живые горячие кусочки своей души, отправлял в пространство, всякий раз удивляясь – как это они доходят до тебя?

«Мне хотелось бы сидеть с тобой на берегу реки, держать тебя за руку и смотреть на проплывающие мимо теплоходы. И чтобы светило солнце, зеленела трава и летали бабочки».

Что-то происходило с пространством и временем. Невидимый водоворот затягивал меня в гигантскую воронку, где одновременно сосуществовали события моего школьного прошлого и настоящего. Что-то происходило со мной. Я заново переживал всё, что когда-то было между нами, и эти переживания превращали меня из взрослого мужчины в мальчишку.

Я жил сейчас, но чувствовал как в семьдесят втором.

Чем бы я ни занимался, получалось у меня что-то или не получалось, но во всём, что я делал, появился какой-то новый смысл. Этим новым смыслом моя жизнь была наполнена, когда я просто ходил по городу, читал книгу, смотрел телевизор и даже когда вообще ничего не делал. Этот новый смысл я чувствовал как непрерывно исходящую из меня радость. Будто где-то глубоко внутри открылось загадочное свечение, и вся моя жизнь теперь подсвечена этим невидимым внутренним светом.

Помню, я ещё отправил тебе эсэмэску:

«У меня сейчас такое состояние, будто я всех люблю. Нет хороших и плохих людей. Есть только хорошие. Мне хочется им всем улыбаться и говорить что-нибудь приятное».

Каждый день был как день рождения.

Глава вторая

Я всё-таки проговорился

Сотрудники заметили моё новое настроение.

Встречаясь с ними в коридоре, в кабинетах, на совещаниях, я чувствовал их вопросительные взгляды. Им было чему удивляться. Что бы ни происходило, меня это будто не касалось. Я был на работе, но чувствовал себя как на каникулах. Переполняющая меня радость заслонила собой всё остальное. Я словно переместился в другой мир, где нет служебных обязанностей и проблем, а существуют только улыбки, любовь и прекрасные мечты.

И я улыбался, улыбался, улыбался.

Однажды ко мне в кабинет зашла моя коллега и давний друг Нина Приватковская и положила на стол подборку информационных материалов, подготовленных для ближайшего номера газеты. Я кивнул в знак того, что принял, но маленькая худенькая Нина продолжала стоять. Не умеющая полчаса усидеть молча, она постоянно вскакивала по каким-то делам, и за дверью то и дело раздавался быстрый цокот её высоченных каблучков. Заливистый смех Нины был слышен даже через стену. Сейчас она замерла, будто ждала важного сообщения. Глубоко вдохнула, поджала губы, словно пугаясь того, что сейчас эти губы произнесут…

– Ты влюбился? – выдохнула она.

Глаза Нины смотрели на меня с тем наивным восхищением и тайной завистью, которые больше свойственны школьнице, заметившей в своей подруге разительные перемены, а не заместителю редактора.

Я сидел в своём начальственном кресле, просматривал читательскую почту, но мыслями был далеко-далеко. Вопрос застал меня врасплох. Я внутренне поджался и изобразил из себя начальника, который услышал от подчинённого несусветную глупость. Посмотрел на Нину непонимающим взглядом. Разговорчивая Нина не проронила ни слова. Я не выдержал и счастливо улыбнулся.

– Кто она? – тут же по-дружески бесцеремонно спросила Нина. – Я её знаю?

– Никто её не знает. Только я один. И живёт она очень далеко.

– Ну, рассказывай, рассказывай, – торопила Нина, усевшись на стул с противоположной стороны. – А то тут некоторые уже строят предположения, что у шефа появилась молоденькая любовница. Потому он так и сияет.

– А что, заметно? – уточнил я скорее для того, чтобы выиграть время и собраться с мыслями.