Черноголовка

Но беда состояла в том, что я хотел, чтобы именно меня обняли, поцеловали и далее по списку. В этом и состоит парадокс хороших мальчиков и девочек, каждый из которых живет в своем инфантильном горделивом состоянии, представляя себя в качестве центра ничтожной вселенной.

Некоторые говорят, что эта загвоздка решается плохими мальчиками и девочками. Которые признаются в любви, добиваются, не слушают, снова добиваются и, в общем и целом, представляются донельзя удобными и простыми. Именно рядом с такими людьми хочется быть слабыми и беззащитными, то есть капризными инфантильными честолюбивыми сволочами.

В конечном итоге я так и не смог разрешить этот странный жизненный парадокс в любовном плане, а стал просто записывать различные задачи от рациональных девиц (коих в России сейчас большинство), обрисовывая себе все новые и новые цели на будущее. Ведь если у меня не будет девушки, но будет квартира в Москве, то это все лучше, чем без девушки и без квартиры.

Я сел раскладывать на столе разноцветные фигурки из коробки с настольной игрой, которую я принес с собой, ожидая добрую Надю с ее замечательным домашним чаем. На сегодня у нас были запланированы трезвые невинные посиделки, а завтра мы хотели совершенно беспардонным образом нажраться дешевым пивом из «Чайки».

А что? Давно так уже не делали. По крайней мере, на прошлой неделе баловались изысканным вином, которое по тысяче рублей за бутылку (если для вас это дешево, то я с вами не дружу, так и знайте). А на позапрошлой… а что тогда? Виски вприкуску с суши из какой-то непонятной местной службы доставки?

В последнее время я что-то слишком часто стал пить. Вместе с Надей…

И тут я застыл. Меня словно поразило током, настолько внезапна была пришедшая ко мне в голову мысль.

Даже не мысль, а, скорее, осознание.

Я аккуратно воздвиг защитный кокон вокруг этой смелой мыслишки, пытаясь удержать ее в голове. А затем быстро запихнул ее на задворки сознания, благо в этот момент в комнату вошла добрая Надя с первой порцией чая.

А дальше мы пили, веселились, играли, смеялись. Все как всегда, не считая того момента, что я иногда украдкой поглядывал на целостность той самой мысли, которая с удобством расположилась где-то на галерке моего разума. У нее все было хорошо, никто ее не обижал. Почему-то от этого мне становилось спокойнее.

Во время игры мы обсудили последние события города – Надя поведала мне, что ее соседи, даже самого преклонного возраста, теперь предпочитают небольшую физкультуру ногам, спускаясь и поднимаясь по лестнице, избегая вниманием новый, постоянно ломающийся и застревающий на середине пути лифт.

Вскользь поговорили и о новом «силовом» директоре 82-й школы, о его сомнительной репутации и темном прошлом.

Постановочная реставрация Золотого бульвара также не обошлась без нашего циничного и едкого внимания. Я также подметил, что новые лавочки хороши тем, что на их спинках удобно лежать кошкам – как будто специально для них делали. Надя рассмеялась в ответ на мое предположение.

С грустью повспоминали обещание властей заняться городской обсерваторией. Мы прямо мечтали сидеть там по вечерам и смотреть с высоты на городские просторы, медленно потягивая пиво и слушая хорошую зарубежную музыку.

Надя показала свои новые купленные в Москве вещички. Я все внимательно осмотрел, оценил и похвалил ее выбор.

За шторой я также приметил какое-то странное растение в горшке, листья которого зазывно торчали из стороны в сторону, представляя собой некий зеленый бунтарский дух. Надя похвасталась, что недавно решила заняться разведением цветов и что каждая нормальная и красивая девушка должна уделять этому внимание. Я согласился, кивая и улыбаясь ей. Она тут же, пользуясь моментом, упомянула, что именно девушки, ухаживающие за растениями или какой-либо разумной живностью, представляют собой идеальный материал для женитьбы. И с этой мыслью я также покорно согласился, одновременно чувствуя, что от меня ждут нечто большее, чем просто согласие с непреложным фактом бытия.

И вот так закончился наш добрый теплый летний день. Как всегда – мирно, добродушно и с неприятным осадком на душе.

Возвращаясь к себе домой, я тут же нетерпеливо стал разворачивать перед собой ту самую внезапную мысль, что посетила меня у нее дома. И обдумав ее со всех сторон, сделав для себя тысячу нужных и ненужных выводов, я понял лишь одно. Но это одно было окончательным и бесповоротным.

Завтра я к ней не приду. И впоследствии тоже не приду. Никогда не приду.

Эта мысль теперь настолько разрослась в моем депрессивном сознании, что занимала меня полностью и без остатка. Я с неким глубинным и извращенным удовлетворением подумал про себя, что я до крайностей, сильно, сильно, сильно… очень сильно и бесповоротно обижен на нее.

Это была простая и привычная мне мысль, благо обижался я на людей практически каждый день, сделав из этого особый вид мировоззренческого искусства. Но тут обида была многосторонней, загадочной и оградительной. Она как бы предупреждала меня – пойдешь дальше и накличешь на себя беду.

А все началось, подумал я, открывая входную дверь своей уютной квартиры, с того, что я начал частенько выпивать.

Все началось с того, подумал я, гладя своего любимого кота, который встречал меня у порога, что я начал частенько впадать в глубинную депрессию.

И пусть я влюбился просто и без остатка, но эта влюбленность не приносит мне ничего хорошего. То есть приносит, но…

Все сложно. А должно быть просто, потому что в нашей российской действительности и так хватает сложностей. Сложные системы заранее обречены на провал, если их грамотно не поддерживать. А у меня нет ни опыта, ни желания вникать в тонкости девичьего восприятия реальности.

Я умылся, потом решил принять душ.

Лег почитать, потом решил поспать.

Упрощение – вот выход из множественных проблем нашей окружающей действительности.

Рядом со мной звучно мурлыкал кот, рассказывая мне о своих дневных приключениях (хотя я знал, что он дрых без задних ног, пока я не пришел). А я постепенно погружался в сладостную безмятежную дремоту, радикально отличающуюся от странного мятежного тревожного сна, который беспокоил меня в последние недели.

Я проснулся лишь когда полностью выспался – в первый раз за долгое время. Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Пушистая лапка с бережно спрятанными когтями.

– Ты должен идти дальше, – мелодично промурлыкал он мне.

– Я понимаю, – сонным голосом произнес я. – Понимаю. Лишь став свободным в мыслях, я смогу принять свое решение.

– Может быть, – в ответе кота не было определенности.

– Но что если мысли будут возвращать меня к ней? Что тогда мне делать? Эскапировать? Замещать? Уставать?

– Слишком сложно-у, – он легонько укусил меня за ухо. – Ты обижен, и в этом и есть твоя сущность. Будь собой. Будь котом.

Я улыбнулся.

– Будь котом, – еле слышно повторил я. – А иначе?

– Иным образом это жизнь, – он начал вылизывать свою белоснежную лапку. – Живи. И найди себе глупую кошечку.

– Глупую? – переспросил я. – Но это же…

– Только достаточно умный человек может притворяться глупым, – он посмотрел на меня своими большими блестящими глазами. – Ты же это знаешь. Вы, люди, это умеете. Как и коты. Будь котом.

И он положил на мое лицо свою мягкую пушистую лапку, усыпив меня и избавив от дальнейших сложных размышлений.

Проснулся я уже на следующее утро – свежий, полный сил и как будто освобожденный от чего-то гнетущего.

На телефоне, который я перевернул, чтобы посмотреть время, скопилась уже пара сообщений. От Нади.

Она спрашивала меня, какое пиво я хочу и во сколько я сегодня приду. Я ответил, что не приду. Она спросила, почему. Я сказал, что обижен. Она опять спросила, почему и на что.

Я не ответил. Просто отложил телефон в сторону. Потом отвечу. Все мое внимание теперь занимало бескрайнее синее небо, усеянное пушистыми мягкими облачками.

Будь котом, вспомнил я свой сон.

Хорошо, буду.

Интересно, пойдет ли сегодня дождь? Хотя неважно.

Я включил свой старый ноутбук, умылся, заправил кровать и положил себе на тарелку всякого вкусного. Сел за стол, задумался.

Надо что-то написать. Что-то душевное и простое. Что-то освобождающее и всеобъемлющее.