Осень собак

– Конечно, всех знаю, – так же бесцеремонно ответила Инна. – Привет всем и персонально – Диме и Пете. Вот только с этой девушкой не знакома, хотя видела ее.

Николай посмотрел на сидящую рядом с ним Наташу. Она представилась:

– Наталья Николаевна.

– Ну, раз Наталья Николаевна, так Наталья Николаевна, – ехидно подчеркнула Инна, называя ее по имени и отчеству, видимо, почувствовав в ней соперницу на сегодняшний вечер. – Садись, Валя! – велела она своей подруге. – Доставай вино, а то я знаю – Матвеев угощает дам водкой. В лучшем случае – коньяком, – снова съехидничала она, но уже в адрес Николая.

Валя, которая не произнесла до этого ни слова, молча достала две бутылки «Массандры» и две шоколадки в иностранной обертке.

– Ну, правильно? – продолжала Инна. – Пьют коньяк и водку. Тогда и нам наливайте коньяка, а потом возьмемся за вино, – скомандовала она. – Наверное, ты, Петя, разливаешь? Конечно! Раз Матвеев здесь, ты должен быть на подхвате, – съязвила она. – А конфет для дам, я смотрю, тоже не купили?

Ее приход снял скованность с компании, внес живость и непосредственность. Но двусмысленные шутки Инны в присутствии Наташи встревожили Николая.

– Мы пьем такими темпами, что через час свалимся, – прокомментировал Петр, разливая женщинам коньяк и водку мужчинам.

– Чтобы вас споить, надо цистерну спирта, – не осталась в долгу Инна. – Я вас, аликов, знаю – и Матвеева, и Поронина, и Федько… поможем вам. Меньше выпьете. Так, Валя?

Та, пока еще неуютно чувствующая себя в новой обстановке, снова молча кивнула головой. Под аликами, то есть алкоголиками, Инна имела в виду всех. Но не успел Петр до конца разлить в стаканы, как в комнату без стука ворвался Стефан. Немного запыхавшийся, он остановился у стола.

– Только что уходил от вас и помню – вас было меньше. А сейчас добавились гарные дивчины. Как в фокусе – факир накрывает скатертью стол, снимает ее, а на столе выпивка и закуска, а за столом его ассистентки.

– Садись, – сказал ему Николай. – Ну, а гарных дивчин ты знаешь?

– Инну знаю, а вторую дивчину нет.

– Меня все знают, – вмешалась Инна. – Знакомьтесь – это Валя. Кстати – не замужем. Петя, ты сейчас холостяк, обрати на нее внимание. Очень хорошая девушка.

– Ладно, Инна, заканчивай свое выступление, – сказал Поронин. – Пора приступать к делу, – он имел в виду выпить.

Стефан вынул из сумки бутылку водки с незнакомой этикеткой и пояснил:

– Наша, тернопольская. Из чистого хлеба приготовленная. А это… – он вытащил из сумки литровую бутылку, – наш самогон. Бурячный. Добрячий. Я его предпочитаю всем заграничным суррогатам. Ну, а это на закуску.

Он достал сало, колбасу, соленые огурцы.

– У нас все это есть, – сказал Радько.

– Сейчас в гости ходят со своим самогоном и закуской, – смеясь, ответил Стефан. – Ну, наливайте что-нибудь и мне.

– А как гости твои?

– Я им оставил записку в дверях. Пусть ищут меня здесь. Не буду же я терять из-за них драгоценное время! Хотя там будет иностранец, а другой – один из руководителей студенческого движения.

– Ну, что, давайте? – не то спросила, не то скомандовала Инна.

– За дружбу, – произнес Стефан.

Николай отпил с полглотка и решил – пока хватит. Голова уже достаточно сильно шумела от сегодняшнего напряженного дня. Он заметил, что Наташа не пьет, а крутит граненый стакан в руках. Он наклонился к ее уху:

– Смелее, Наталья Николаевна. До дна.

– Мне уже и так много, – запротестовала она.

– Сегодня отдыхаем. Завтра начнем работать. Поэтому расслабляйтесь.

Она кивнула головой и решительно выпила все до дна.

– Молодец, – прошептал ей на ухо Николай. Но он не заметил, как ревниво за ним наблюдает Инна, которая даже недовольно поморщилась при виде шепчущегося Николая. Но она взяла себя в руки, будто ничего не случилось, и стала прикалывать Петра.

– Петя! Ну, посади возле себя Валю? Не бойся, видишь, какая хорошая девушка.

– Хорошо, – ответил Петр, прожевывая закуску. – Садитесь, Валя, ко мне на койку.

– Спасибо, – еще более смущаясь, ответила девушка. – Попозже сяду.

– Попозже, Инна. Слышала?

– Действительно, от твоего приглашения захочется не ближе к тебе, а наоборот – убежать подальше.

С приходом Стефана разговор снова увял. Все были осторожны с жителем Западной Украины. Николай подошел к телевизору и стал переключать каналы в надежде, что где-нибудь будет музыка. Но везде сидели с серьезными лицами политики и комментаторы, которые давали свои оценки происходящим в Киеве событиям.

– Что, в Киеве нет российских каналов? – спросил он, хотя прекрасно знал об этом.

– Уже нет, – ответил Поронин. – Хочешь смотреть что-нибудь другое – ставь спутниковую антенну. Полная информационная блокада населения страны. Смотрим только то, что дозволяет нам наше родное правительство.

Это знал Николай, но вмешалась Инна:

– Ты бы его совсем выключил!

– Вот посмотрим, что скажет бывший президент Кравчук, а потом выключим.

Действительно, с экрана глядела откормленная, холеная морда бывшего президента Кравчука. По обыкновению он не глядел прямо в камеру оператора. Поэтому с экрана телевизора он смотрел в правую от себя сторону, а не в глаза зрителям – первый признак подлости человека: боязнь смотреть в глаза другому. Он говорил – гордится тем, что ему выпала честь разрушить Советский Союз, и он нисколько не переживает об этом. Его свинячьи глазки ничего не выражали. Он не понимал, что разрушил миллионы человеческих судеб. Но зато некоторое время побыл удельным князьком. Нынешнюю акцию студентов он оценивал положительно, подчеркнув, что она даст импульс дальнейшему укреплению независимости Украины. Николай не стал его слушать и выключил телевизор.

– Ну и подонок наш первый президент! – словно угадав мысли Николая, сказал Поронин. – Раньше досыта жрал из коммунистического корыта, сейчас из другого… – он запнулся и чуть не сказал «националистического». Но это явно подразумевалось в его словах.

– У старых партократов есть удивительное качество – верно служить, а кому – все равно, – ответил ему Стефан. – Позорище! Бывший президент вновь стремится к власти и становится народным депутатом от нашей области. Выступал под лозунгом: «Если проголосуешь против Кравчука – проголосуешь за коммунистов!» Такие листовки распространялись у нас в городе. Даже истинные борцы за Украину возмущались, до какого нравственного падения дошел бывший секретарь ЦК компартии по идеологии. Но пока он нам нужен. У него есть определенный авторитет в центристских кругах, и поэтому мы проголосовали за него.

– Вообще-то бывшие президенты пишут мемуары, уходя с политической арены, а наши наоборот – жаждут хоть дерьмом, но плыть по поверхности, – ответил Поронин. – Украинские и российские президенты пишут мемуары, находясь у власти – так их проще издать, а то потом ими никто не заинтересуется. Им постоянно надо подмываться, чтобы выглядеть прилично. Вот и пишут оправдательные мемуары.

– Может, это не вина президентов, а вина бывшей социалистической системы, – сказал Николай. – Эта система выносит на гребень руководящей волны пену – морально низких людей, посредственных и подлых. Никакой руководитель не захочет иметь помощника умнее себя, вот и окружает себя подонками типа Кравчука. А те растут по служебной лестнице и берут себе в помощники еще более тупых и подлых людей. В результате общество деградирует, руководители становятся божками. Только тупой человек желает стать при жизни богом. Значит, и общество тупеет. Вот и закономерный крах социалистической системы. Но меня удивляет больше то, как такой человек десятилетиями, а может и всю жизнь, в самых сокровенных тайниках души носит эту подлость. Народу говорит одно, а думает другое, но свое кресло не покидает. А потом выплескивает свою подлость перед всеми и говорит: «Раньше я ошибался, а сейчас прозрел, перестроился…» Все политики – подонки! – уже совсем по-пьяному заключил он.

– А может, человек действительно заблуждался? – спросил Федько.

– Такие люди не заблуждаются, – вместо Николая ответил Поронин. – Они просто свиньи по натуре. Даже внешне на свиней похожи. Присмотрись ко всем бывшим партократам и нынешним президентам. Видел Кравчука – жир висит до груди.

– А Горбачев? – снова вмешался Николай, садясь на свое место возле Натальи. – Подонок он, Петруха, до мозга костей. Главный коммунист в Союзе – и первый убегает из партии. Бросает на произвол судьбы рядовых коммунистов. Видите ли, он осознал ущербность социалистической системы, неправильность нашего бытия, а двадцать миллионов доноров-коммунистов оказались отсталыми элементами, в том числе ты и я. А он не разъяснил нам ничего. Не выступил по радио и телевидению, мол, хлопцы, спасибо, что меня сытно кормили, но теперь я отказываюсь от вашего корыта, нашел другое. Нет, молчком, тишком, подлейше. Зато они пересели на новых коней и снова впереди. Морду от дерьма обмыли, а задницу забыли – и она воняет. Мемуарами воняет, которыми они испражняются. Правильно сказал Дмитрий. Подонки все эти политики. Я не удивлюсь, если Горбачев когда-нибудь скажет, что был Штирлицем империализма в лагере коммунизма. Подонок! – снова резюмировал Николай.

– Вы что, не можете найти лучшего разговора! – вмешалась Инна. – Лучше расскажите анекдот… или по новой налейте.