– Я буду бриться, отвернувшись от тебя, а ты одевайся.
Он взял с полки электробритву, включил ее в розетку, повернулся к ней спиной и стал в зеркальце на коробке бритвы наблюдать за нею. Он видел, как Наташа встала, встряхнула свои волосы, надела лифчик и трусики. У нее была еще хорошая фигура, несколько располневшая, но привлекающая своей упитанной стройностью. Потом она надела комбинацию и пошла к другой кровати за платьем. Она вышла из зеркальца, и он вынужден был поворачиваться к ней все больше лицом, чтобы ее отражение оставалось в зеркальце. Она это заметила.
– Ты подглядываешь? Хулиган и обманщик! Отвернись?
– Не буду! – он полностью повернулся к ней лицом. – Ты уже одета.
– Не полностью. Ты что, меня так все время разглядывал?
– Да.
– У тебя короткие ответы, как всегда. Ну, и много нашел в моей фигуре изъянов?
– Ни одного.
– Обманываешь. Ты не видел меня лет десять назад. Вот тогда у меня была фигурка… все заглядывались! Но тогда я была верна своему мужу и любила его больше всех.
Николай выключил электробритву, подошел к ней, одетой в платье, обнял и сказал:
– Ты прекрасна и сейчас, – и он вновь верил своим словам. – Так хочется тебя снова раздеть и повторить все сначала… с детства…
– Не будь пошлым. Не порти радостного настроения. У нас еще сегодня есть дела. Не забывай!
– Помню.
– Чем сегодня займешься?
– Вначале душ. Потом уберу в комнате и поем. Приходи на завтрак. А позже зайду к научному руководителю и поеду в аттестационную комиссию. А дальше дорога сама выведет.
– Но я буду с тобой все время, как договорились.
– Да. Но не все время.
– Хорошо. Но с тобой, – она выглядела упрямой девочкой. – Я сейчас тоже пойду в душ. Потом у тебя позавтракаем. У меня в холодильнике осталось немного съестного, а у тебя, я уверена, нет. – Он согласно кивнул головой. – Приберу у тебя в комнате, а там решим, где встретиться.
– Понятно.
Николай взял полотенце и мыло, открыл дверь и они вышли в коридор. Он закрывал дверь снаружи на ключ, когда услышал крик:
– А! Вот и вы, красавчики?!
Николай обернулся и увидел выглядывавшего из-за угла перехода в блок Гардаева с горящими дурными глазами и размахивающего одной рукой. Была видна только его голова и часть тщедушного плеча.
– Вы спали вместе! Я это теперь точно узнал! Я не спал всю ночь, караулил вас, Наталья Николаевна! Все о вас расскажу в институте и мужу! Факты налицо! Никуда от них не денешься!
И снова, как вчера, кровь бросилась в голову Николая и, забыв, что рядом стоит побледневшая Наташа, он бросился на украинского националиста кавказской наружности и фамилии. Но тот ожидал такой реакции от Николая и резко, крутнувшись на месте, бросился от него прочь бегом, успев крикнуть на ходу.
– Вчерашнее вам даром не пройдет! Поплачете у меня, красавчики! Я такого не прощаю!
Николай бежал за Гардаевым по этажам, за ним Наташа, крича, чтобы он остановился, и тем самым привлекая к себе внимание жильцов общежития. В переходах блока Николай упустил Гардаева из виду и, когда свернул в последний, то увидел, что тот захлопывает дверь в свою комнату, а металлический скрежет ключа свидетельствовал о том, что он успел ее замкнуть. Николай подбежал к двери и со всего маху саданул в нее кулаком:
– Открой, гнида! А то дверь выбью, и тогда будет хуже! Спущу с этажа инвалидом, приземлишься – трупом!
Ему в свое время приходилось работать в различных рабочих коллективах, в том числе и в тех, где трудились бывшие зеки. Он знал их красочные угрозы и выражения, но сам никогда их не употреблял. Сегодня такие слова вырвались у него, может быть, впервые в жизни серьезно. Он еще раз ударил кулаком в дверь. За ней было тихо, хотел навалиться на нее плечом, но подбежала Наташа:
– Прекрати! – со слезами на глазах просила она, но не кричала. Она схватила его за руки и потянула его от дверей. – Прекрати! Прошу тебя! Не трогай его! Отойди от двери!
Николай пришел в себя. Гнев у него проходил быстро – копился долго. Начали выглядывать из соседних комнат жильцы общежития, и не стоило привлекать их внимание. Он послушался Наташу, но, прежде чем уйти, громко прорычал в закрытую дверь:
– Я вернусь и поговорю с тобой, скотина!
Но ответа не было. Гардаев замер в комнате, как мышь, пережидающая бурю. Наташа увлекла его за собой.
– Неужели этот придурок дежурил всю ночь возле моей комнаты?
– Возможно. Когда его жена бросила, не вынеся его дурости, и они разменялись квартирами, то он с месяц дежурил по ночам возле ее квартиры – ходит ли к ней другой мужчина.
– И расскажет о нас все?
– Да. Ты ж его ударил, и пока он всем в городе, – а не только в институте, – не расскажет, не успокоится. И моему мужу расскажет, – будь уверен. А может, даже позвонит сегодня. Скажет, чтобы приезжал сюда и посмотрел все собственными глазами.
– А муж ему за это морду не набьет?
– Нет. Он сейчас боязлив, как заяц. А Гардаев, к тому, же активный руховец. Муж боится, что он пришьет ему политическую неблагонадежность и его выгонят из института, а потом он никуда на работу не устроится.
– Хорошо. Я иду в душ, остыну немного, а ты не задерживайся и приходи быстрее на завтрак.
– Только еще раз прошу, не трогай его. Я сама во всем разберусь, чего бы мне это не стоило.
– Понял, – ответил Николай недовольно. Он обнял Наташу за плечи, привлек к себе и поцеловал в щеку, чтобы успокоить ее и себя. – Я буду послушен.
Но про себя подумал: «Я еще поговорю с ним по-мужски».
В душе, как всегда бывало днем, текла холодная вода, и она его взбодрила. Когда он подошел к своей комнате, то увидел у дверей Наташу с полиэтиленовым кульком, в котором находилась еда.
– А как ты оказалась здесь раньше меня?
– Вода холодная. Потом помоюсь. Пойдем завтракать?
Она переоделась в домашний халатик и выглядела буднично, но и это нравилось Николаю. Почему-то все в ней стало ему нравиться… а почему? Теперь он это знал и готов был раскрыться перед ней. В комнате она смела мусор со стола и протерла его, разложила свои продукты.
– Посуду помою, когда ты уйдешь, – пояснила она. – Пить не будешь? – намекнула она на оставшуюся с вечера водку и вино.
– Нет. Сегодня хочу быть трезвым… хотя бы рядом с тобой.
– Спасибо.
Они ели без аппетита колбасу и сыр. Чая не было. Наташа была задумчива, изредка бросала на него взгляд из-под очков, словно решаясь – задать интересующий ее вопрос или нет, и все же решилась.