Осень собак

– Ты хочешь спать? Не спи… хотя бы пока…

– Нет, я не сплю.

– Ты доволен?

– Да, – он одной рукой приподнял ее голову и положил на свое плечо, так что она могла говорить ему прямо в ухо. – А почему ты не получила удовлетворения?

– Не знаю. Ты не беспокойся об этом. Я все же холодная женщина. И потом, я впервые изменяю мужу. Поэтому излишне волновалась.

– Ты правду говоришь, что впервые?

– Поверь! Это так. Мой муж давно заслуживает от меня этого.

– Почему?

– За последние годы он сильно изменился. Мы оба приезжие. Мой папа – офицер в отставке. Дослуживал в Черновцах, там и остался жить на пенсии. Раньше не хотел уезжать, а сейчас аж плачет, что не может уехать. А куда? Родственные связи с Россией потеряны, квартиру поменять невозможно. Мало кто сейчас хочет жить на Украине, тем более – в западной.

Николай вспомнил разговор с Порониным, – он говорил точно так же. Да и у него такая же ситуация. У многих…

– Да, раньше Украина была для нас Родиной, а сейчас – чужбина. У нас в Донбассе такое же положение. Продаже домов и квартир посвящены целые страницы газет. Раньше было сложно купить дом, да и дорого. А сейчас бери, – не хочу. Мало кто едет к нам. А почему муж заслуживает этого?

– Стал всего бояться. Особенно, когда ему тычут в глаза, что он русский. А уезжать не хочет, приспосабливается. У нас с ним стали постоянными ссоры по этому поводу. Я не люблю трусливых мужчин, а он стал трусом. Я говорю – уедем, а он говорит – привыкнем. Если я уеду оттуда сама, возьмешь меня к себе на работу?

– Возьму, но…

Она положила пальцы на его губы, – не говори дальше.

– Тсс… конечно, я там тебе не нужна. Но я и не набиваюсь, потому что никуда не уеду. У меня дочь, муж ее очень любит, и она его. Нельзя их разлучать. Я тебе плачусь от тоски, от безысходности. Я ж по натуре слабый человек, смирюсь со всем.

– Я хотел сказать, что место тебе в Луганске будет, но квартиры, возможно, нет.

– Тупик, – тяжело выдохнула она. – Давай переменим разговор.

– Давай. Раз изменяешь мужу в первый раз, то скажи – почему именно со мной?

– Ты набиваешься на комплименты. Во-первых, о тебе много рассказывал Петька – какая у тебя широкая душа, проницательный ум, неординарные поступки… заинтриговал меня. А сегодня я лично убедилась – в тебе есть что-то необычное. Но в основном ты такой же, как и все – обыкновенный человек с проблесками тоскливой гениальности. Да, да. Но тоски в тебе больше, чем гениальности.

– Почему?

– В тебе есть какая-то тайна. Поэтому ты одинокий и страдающий человек. Мужчины этого в тебе не видят. Видят собутыльника и хорошего парня. Только женщины инстинктивно чувствуют твою тоску. Им хочется понять тебя и пожалеть, а более всего – потосковать с тобой. Это нам необходимо, как воздух. И для этого нам нужен коллега. А ты этим пользуешься… – печально произнесла Наташа.

Такая оценка его достоинств не обидела Николая. Правильно! Он не идеал, и к этому не стремится. Эгоизм в нем есть, и он это знает, но скрывает, нарочно демонстрируя широкую душу. А среди женщин он ищет ту, которая бы соответствовала его романтической душе. Но только не тосковать совместно! Здесь Наташа не права. Из массы женщин он выбирает лучшее в каждой из них и лепит нужный только ему мысленный образ. Этого Наташа не понимает, но объяснять ей свои поступки, тем более раскрывать душу – было не в его правилах. Свое он глубоко таил в себе. Он только сказал:

– Ну и болтун Петька! Ты права – во мне больше недостатков, чем достоинств. Достоинства, кое-какие, я хочу еще приобрести, но со своими недостатками не могу и не хочу расставаться. Что заложено в меня природой – все мое.

– Насчет Петьки ты не прав. Он в тебя влюблен, ты для него авторитет. Но ты подавляешь людей, сам не замечая того. Поведением и разговорами, даже отдельными словами, поступками, которые многим непонятны и поражают других своей необычностью. Хотя для тебя это привычно, это твоя суть. Поэтому к тебе люди идут, как я сегодня убедилась, а женщины просто льнут, как я сегодня узнала… и я не исключение. Другая бы оскорбилась, узнав от Гардаева, что держишь с лаской и надеждой меня за руку, а за углом, в тоже время, целуешь другую. А я, как видишь, не оскорбилась, осталась с тобой, несмотря ни на что. Будто нет у меня женской гордости…

– Прибью Гардаева. Завтра же! – вспылил Николай.

– Не надо. Ты выше его, не связывайся с ним. Я же с тобой, несмотря ни на что. Ты все-таки добрый с людьми, и уже поэтому – хороший. Это моя гордость привела меня к тебе. Гордость – она тоже разная. Я, может, как и другие боюсь, что ты уйдешь к другой. А ты со мной. Разве это не женская гордость? Иметь такого мужчину…

– Не знаю. Ты многое во мне преувеличиваешь. Я запойный пьяница с проблесками ума. Но ты мне очень нравишься. В этом ты действительно исключение…

– Спасибо и на этом. Ты даже можешь быть снисходительным и великодушным.

– Нет. Я могу быть просто увлекающимся человеком.

– Увлекающийся – точно. Ты мной увлекся сразу. Я испугалась твоего взгляда, когда ты впервые посмотрел на меня. Он подавил меня, ты будто бы заглянул в меня, перевернул во мне все, и я целый день находилась в смятении. Я сразу поняла, что буду твоей… только для того, чтобы узнать тебя. И я, как видишь, этого добилась, – Наташа грустно засмеялась, – но тебя не узнала. Скажи, почему ты так непонятно и глубоко на меня в первый раз смотрел? Неужели я похожа на разгульную женщину?

– Нет. Я тебя такой не считал с первого взгляда, а сейчас тем более не считаю. Ты поразила меня своей незащищенностью. А я таких людей хочу защитить, взять над ними покровительство. Хочу, чтобы все было справедливо в мире. Это моя натура. Жалеть и оказывать помощь я еще временами могу… – Николай не врал, говоря ей это, но он уходил от прямого ответа. Не мог же он ей признаться, что она напоминает ему кого-то. Ту, которую он не может вспомнить. Но ту, о которой в самых дальних закоулках мозговых извилин осталась память. – В тебе, в отличие от других, есть что-то необычное, и не каждый мужчина может это понять.

Она с благодарностью за эти банальные слова, которые, возможно, давно не слышала от мужчин, еще плотнее прижалась к нему.

– Ты держишь свое слово – удивительно нежен и не говоришь мне обидного или унизительного.

– Потому что ты мне нравишься.

– А ты серьезно верил, что я обязательно приду к тебе? Не обману.

– Да.

– Тогда ты всего не знаешь.

– Чего?

– Всего! Я бы могла перебороть свое желание – быть сегодня твоей… и такая мысль у меня была. Но я пришла к тебе знаешь, почему?

– Почему?

– Я боюсь за тебя. Ты сегодня открыто и резко выступил против канадского профессора и этого лысого, с усами. А националисты этого не прощают. Их гены, как у фанатов, заражены жаждой мщения, и они тебе не простят сегодняшнего. Видел Прокопишина? По повадкам и по речи видно, что он не политический узник, а бывший уголовник. Он может прийти сюда ночью с боевиками и сделать тебя калекой или даже убить. Так они поступают со многими своими противниками – тихо, из-за угла. У нас такие случаи были, и журналисты, которые раньше выступали против них, сейчас примолкли. Я боюсь за тебя, поэтому я здесь.

У Николая перехватило горло от волнения – неужели она готова ради него на все? Комок, как утром при первой встрече, из глубины души подкатил к его горлу, и он хрипло произнес:

– А как ты меня сможешь защитить? Женщина! Я могу сам за себя постоять.

– Перед ними не устоишь. Влезут в окно или выбьют дверь, пока ты спишь. А ты пьян, мог их вообще не закрыть.

– Так поэтому ты потребовала закрыть все щели в комнате?

– Только поэтому.

– И не побоялась в таких условиях остаться со мной? Ты молодец! А я и не догадывался, что ты, оказывается, проявляешь заботу обо мне. Думал, вот я…

– Не надо, – она снова пальцами прикрыла ему рот. – Не только поэтому я здесь. Ты мне тоже нравишься. И надо же было мужу навесить когда-то рога за его аморфность и трусость. Хоть этим я буду удовлетворена при встрече с ним и после крупного разговора после ябедничества Гардаева. Если уж отвечать, то знать – за что?

– Я его завтра прибью!

– Не трогай его, я тебе уже говорила. Не делай из него жертву. Жертвой обязан быть слабый и невинный человек. Ею буду я. Кто-то должен ответить за тех, кто творит зло. Я уже внутренне готовлюсь к этому. Вначале в семейном кругу…