История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой

Веня приуныл: последнее лето вместе. А как же теперь с кладом-то… одному, что ли, придётся? И как полноправный собеседник, он решил напрямую спросить Олега Петровича об интересовавшей его проблеме.

– Дядя Алик! А… а о кладе-то Вашем ничего не слыхать? Не нашёл кто? Ведь, солдаты осенью могли…

– Вроде, ничего не нашли твои солдаты, – ответил гость, подтыкая вилкой кусочки пропитанного маслом картофеля. – Вот только Василь Матвеич какой-то смурной стал, запил… А ведь он и обследовал поле тогда, говоришь? С женой разводиться удумал. Жёнка-то евойная моей жаловалась… Со службы чуть не выгнали.

И тут Веня понял, что единственной ниточкой в его руках, как раз и был тот самый Василий Матвеевич, капитан Звягинцев! Эх, рано Боб в Крым намылился! И, то ли пузырьки лимонада ударили в голову, то ли известие так повлияло, но вдруг он порозовел и воспрял духом. Веня понял, что теперь, оставаясь «за главного», ему и решать! – чувство, надо сказать, сколь пьянящее, столь и тревожное. Необходимо начать разработку плана «летней кампании»! Вот только… Да, экзамены совсем не кстати.

– Ну а с дачниками, всё ж, как решил? – дедушка, перехватив бабушкин взгляд, наполнил стопку по новой. Дядя Алик теперь даже и для виду не сопротивлялся. Он лишь подцепил кусочек селёдки в масле и аккуратно переложил его в тарелку. А потом, подумав, словно собираясь с мыслями, добавил и шмат копчёной колбасы.

– Да в этом году всё то ж, а после… Есть один на примете… художник. Снимает поблизости, а теперь вот подешевше ищет… Одну комнатёнку, пожалуй, сдам. Ну, будь здоров, сосед! – и «кувыркнул» стопку.

Проводив гостя, Веня осведомился о цели его визита. Вот уж третий раз навещает с осени. – Видимо, неспроста…

– Зачем приезжал, говоришь? – заулыбался дедушка, – ясно дело, зачем! Седьмой класс кончаешь, пятнадцатый годок тебе, сынок… А и Тоньке его то ж… Смекай! Вот и приезжает. Женихом ты скоро будешь. – И все дружно рассмеялись.

Веня этому особого значения не предал. Эк куда хватили! – Женихом! Когда там ещё… А вот экзамены, те уже через два месяца: два письменных и устный… И хоть отличником был всю дорогу, а всё ж боязно как-то: экзамены впервые в жизни!

Александровка, близ Сестрорецка

1967 год, лето

На дачу приехали в конце июня! Всё благополучно завершилось: экзамены сданы, – опять отличник! Но, расслабляться нельзя: в августе снова сдавать. Дело в том, что Венина школа была семилетней; и на семейном совете решили, что ему лучше поступить в техникум. Так что свободного времени оставалось месяца полтора от силы, и Венька решил не терять времени даром.

Прежде всего, согласно его плану, следовало установить слежку за капитаном, да вот только в городе он, – отпадает, значит. А, с чего же тогда начать? Ему чутьё подсказывало, что начать следует – с поля.

Борька с родителями дня на три умотал куда-то на экскурсию, и Вене пришлось открывать полевой сезон в одиночку. Подсобив разложить вещи по углам, натаскав воды из колодца, сходив в магазин за продуктами, Венька, наконец, освободился. С лёгким сердцем, трепетавшим однако, словно воробей в клетке, – сколько ж месяцев мечтал об этой минуте! – он направился… нет, не в поле, – на свидание с полем!

Перейдя Горский Ручей по мостику в два брёвнышка, он очутился в поле. Опоённый дурманом пространства, замешанным на терпких ощущениях долгожданной свободы, Веня остановился, заворожённый, вдохнул полной грудью чистый полевой воздух и пошатнулся, будто пьяный. – Вот она, свобода! Вот оно, его поле!

Парочка жаворонков в небе, будто пытавшихся перепеть друг дружку, выводила на разные лады свою старую-престарую песенку, – как-то дедушка напел даже её, – и насколько же птичья мелодия соответствовала нехитрым и мудрым крестьянским словам: «му-жи-ки-и-и-и, ду-ра-ки-и-и-и, жги-те-се-но-ско-ро-ле-то»!

Ах, как здорово, как хорошо! Венька направился по тропинке, забиравшей вправо. Она выведет на дорогу, разбитую колёсами трактора, а та поведёт в лес, огибая старые развалины… Те самые. Взобрался на холмик близ дороги и вновь оглядел родное поле. Достал маленький туристический бинокль, подаренный по окончании седьмого класса, и, настроив его, оглядел окрестности. – Никого.

Ему хотелось прямёхонько направиться к развалинам и как следует всё там осмотреть: может, изменилось что за год. Поразмыслив, решил, что лучше это следует сделать завтра, – уж больно пустынно и неуютно сегодня как-то в этом уголке поля, да и время, четвёртый час. А сегодня лучше уж обойти всё поле и насладиться первым днём знакомства, ведь целый год не виделись! Вот только… Вот, разве что взглянуть разочек на них, на эти таинственные развалины, со стороны леса…

Веня, пройдя по дороге к лесу, свернул налево и по малоприметной тропке направился к предлеску. А там, сделав небольшой крюк, можно подойти к постройке совсем близко, оставаясь незамеченным.

Но чем ближе приближался он к лесочку, тем неспокойней становилось как-то, будто следил за ним кто. Остановился и огляделся. Лишь верхушки деревьев едва шумели да лесной голубь заворковал в глубине леса. И никого! Может, обратно повернуть? Там, сзади, залитое солнцем поле. А здесь…

Зайдя в пpедлесок, он сквозь ветви тоненьких беpёзок увидал замечательную pовненькую полянку. Таких уютных полянок много в перелесках, но эта отличалась яркостью зелени и почти безукоризненной ровностью поверхности. Она так и манила к себе: зайди, отдохни… насладись тишиной и покоем! Раздвинув ветви, Веня собрался уж было выйти на полянку. Сделал шаг, как вдpуг…

– Пи-и! Пи-и! Пи-трик! – услыхал он вдруг над самой головой столь знакомый ему птичий крик! На него, словно с неба свалившись, налетел чибис, чуть не задевая головы и издавая пpонзительные кpики!

Он застыл на месте, заинтеpесованный птицей, – гнездо у неё здесь, что-ли? – и pешил зайти на полянку с дpугой стоpоны. Однако, птица и не собиpалась оставлять его в покое, налетая снова и снова. Вернулся на тропинку, – чибис продолжал атаковать. И лишь когда отошёл назад на порядочное расстояние, чибис оставил его. Постояв немного, вновь решил испытать судьбу. Но только приблизился к полянке, лишь сделал несколько шагов… – и всё снова повторилось.

Уже направляясь к дому, Венька вновь и вновь обдумывал странное поведение птицы: как же это походило на тайный знак, посылаемый ему полем! А если так, то от чего поле предостерегало его? Какая опасность затаилась в этом предлеске? С такими мыслями он провёл первый день, с ними же и заснул.

Утром, наскоро позавтракав и выполнив свои нехитрые обязанности по хозяйству, Веня снова намеревался пойти в поле. Развалины и предлесок тянули его теперь с необъяснимой силой.

– Сынок, а ты не забыл, что нонче за керосином сходить надобно? – напомнил ему дедушка. По четвергам в Александровку привозили керосин, а сегодня как раз четверг.

– …Не, не забыл, – ответил Венька без особой радости. О том, что сегодня «керосиновый день», он, конечно же, и не вспомнил. Но делать нечего. Взяв шестьдесят пять копеек (чтоб без сдачи), две жестяные пятилитровые цилиндрические банки с маленькими крышками-колпачками и дугообразными ручками, он отправился. Запас керосина, с четверть банки, у них оставался с прошлого лета, но раз уж старшие говорят… А старшим перечить в те добрые времена ещё не было в моде.

Встав в очередь и поставив свои баночки рядышком с другими, почти таким же, он стал прохаживаться вдоль улицы взад-вперёд, обдумывая план предстоящих действий и размышляя о вчерашнем происшествии.

– Гляди, гляди! Щас она его задерёт! – какой-то старик в тренировочном костюме указал тростью на маленькую рыжую собачонку, пулей вылетевшую из соседнего садика за таким же рыжим сибирским котом. Бедный кот юркнул в канаву и, перевернувшись на спинку, выставил все четыре лапы, готовясь встретить неприятеля. Собачонка же, подбежав, прыгнула на кота в канаву и стала валять его, поддевая носом. И при этом в полной тишине!

– Да что Вы! – пожилая женщина в ситцевом платке, видимо соседка, успокоила старика, – они уж лет десять так играют. Каждое утро. И, действительно, лишь только хозяйка окликнула заигравшихся домочадцев, кот и собачка тут же выскочили из канавы и, отряхнувшись, мирно потрусили обратно в свой садик.

«Сельская идилия, – улыбнулся Веня, – вот они, маленькие радости деревенской жизни!»

В это время подошла девица и поставила свою банку за Венькиными. Он окинул её быстрым взглядом: высокая, симпатичная, в скромном платьице, закрывавшем колени… Вроде бы и видал её где-то, да вот где только… – И тут услыхал знакомое урчание керосиновой полуторки, а чуть погодя «керосинный Джо» возвестил посёлок о своём прибытии бодрыми звуками жестяного рожка.

Наполнив банки, Веня поплёлся домой, но… но где же он, всё-таки, её видел? Этот вопрос вдруг вырос до таких размеров, что даже заставил обернуться. Обернулся: незнакомка в это время уже закрывала банку и расплачивалась за керосин… Он даже и не заметил, как поле, развалины, перелесок… – ка всё это отошло на второй план. Он заметил лишь, что она расплатилась и вот уже шла в его сторону… и что это его каким-то непонятным образом почему-то волнует!

Поставив свою ношу на землю, за тополями, росшими вдоль улицы, и, подождав, пока девушка пройдёт мимо, он последовал за нею на безопасном расстоянии. Ведь, интересно ж было хотя бы узнать где она живёт. Ну а дома… дома потом можно будет сказать, что очередь была длинная.

Венька весьма удивился: а, идут-то они прямёхонько к его дому. Остановившись невдалеке, подождал немного и… и вздохнул с облегчением, – незнакомка, миновав их двор, дошла до Горского ручья и, свернув налево, скрылась за густым кустарником. Шпионить не решился: тогда пришлось бы идти мимо своего двора, а потом объяснять… Да ну её! В следующий раз он её непременно встретит. А нет, так другую…

И тут ему вспомнилось, что дедушка сказал по поводу визитов дяди Алика. Он вспомнил про Тоньку. Что ж, девчонка и ничего, вроде… пристаёт, правда, к нему не по делу, с вопросами дурацкими лезет, а то и подсобить попросит в чём-нибудь. Да только… Вот только знают они друг дружку, как облупленные. И всегда-то она под рукой, и всегда-то во дворе… и следить не надо. – Что ж тут интересного?!

– Венюшка, где ты долго так пропадал? – услыхал он бабушку, – заждались уж. Помоги-ка, вот, Ульяне керосинку наладить…

В поле ему так и не удалось выбраться: тёте Ульяне понадобилось сменить фитиль в керосинке, а новый как назло куда-то задевался; вот и пришлось рыться в бабушкиных припасах. А потом провозился, пока вставлял… а там снова в магазин, – Тонька, дура, зачем-то сообщила бабушке, что сосиски дают, после обеда завезли, – а в магазине очередь длиннющая…

Спал плохо. Размышлял, с чего начать новый «сезон». Жаль, Боба нет! А то они бы с ним обязательно с планов начали. А потом бы они… А что, в самом деле, потом? – Продолжать копать? Эх, вдвоём копать было б куда веселей, а то одному! Венька представил себя, одного с лопатой, среди развалин, у самого леса, – бр-р! – нет, надо как-то иначе. Дядю Алика, что ли, подключить? Не, не годится: за ребячество может принять, да ещё и на смех подымет.

Лишь под утро, ничего толком не надумав, забылся он неспокойным сном. А проснувшись, решил сперва сходить в поле и хорошенько обследовать развалины. А почему, собственно, развалины? Да по кочану! Ведь, надо ж было с чего-то начинать. Да и голова какая-то тяжёлая после дурного сна…

Вот он и в поле, наконец. По тропке вышел на дорогу, ведущую в лес, и, дойдя до того места, где дорожка круто забирала влево, огибая на почтительном расстоянии развалины, остановился. Задумался.

«Вот, просто взять и пойти туда? – Ну, нет! Так и дурак поступит. Бинокль напрасно, что ли взял?» – Отработанным движением он ловко вытащил бинокль, подкрутил окуляры и оглядел развалины. Вроде, никого.

Вдруг, до его слуха донеслись приглушённые удары камней друг о друга; снова прильнул к биноклю. На этот раз он заметил движение за обвалившимися стенами старинной постройки и решил подойти к развалинам с другого края, со стороны леса: оттуда его точно никто не засечёт. Вновь услыхал звуки ударяющихся камней. Теперь, как ему показалось, камни ворочали в другом углу постройки… Открыто идти к развалинам было, и вправду, ни к чему.

Веня уже вошёл в предлесок, примерно там, где позавчера напал на него чибис, и остановился, прислушавшись. И, то ли на тяжёлую голову с недосыпу, то ли ещё по какой причине, как-то неуютно стало и даже тревожно. А тут, вдобавок, где-то впереди, ещё и ветка треснула сухая… а потом снова.

«Нет, сегодня явно не везёт, – подумал Венька, – завтра попробую, да пораньше», – и уже решил было повернуть обратно, как вдруг… – Вдруг впереди что-то хлюпнуло и тут же послышался несильный приглушённый вскрик:

– А-а! – а через две-три секунды, уже испуганный, чуть дрожащий и более громкий: – Помогите! Помогите!

Венька бросился на крик…

Ленинград

1967 год, лето

Звягинцев глянул в зеркало. «Ну и образина!» – ужаснулся он собственному отражению. Подошёл к столу и вновь наполнил водкой гранёный стакан. На тарелке надкушенный кусок хлеба и солёный огурец прошлогоднего посола, – всё, что осталось из закуски! Юрка скоро вернётся из магазина, что-нибудь принесёт. Но, что он может купить на оставшиеся деньги?! С кривой ухмылкой Звягинцев чокнулся с собутыльником и залпом осушил стакан. То же самое проделал и его приятель из зазеркалья, или почти то же самое, если учесть, что он был левша…