Умри вовремя

–А как же второй родитель?

–Первый бы с ним делился. Вот и разводов было бы меньше, да и алименты были бы вложениями в будущее.

–Говорите, сейчас нет смысла иметь детей, а сами все же воспитали одного.

–Ну, одного ребенка обычно заводят по инерции. В детстве он был болезненным, и страшно вспомнить, сколько сил было положено, чтобы выходить его, поставить на ноги. Вы же понимаете, если ребенок один, то приходится растить любого, даже генетически неполноценного, который в свою очередь в лучшем случае даст такое же неполноценное потомство. Так вот, вырос наш мальчик совершенно инфантильным. Эгоистом до мозга костей! Ведь у него не было братьев и сестер, ему не о ком было заботиться. Все решения за сына принимали мы. Жена бегала вокруг него как клуша вокруг единственного цыпленка, хотя меня это бесило. А теперь, когда он вырос, я вообще не вижу в нем ничего человеческого. Вот уехал за океан, связался с какими-то бандитами… Э-эх! – махнул рукой старик.

–Но не у всех же так, – заметил Гэмфри.

–Да практически у всех, кто живет в этом доме! Детей мало и сплошь либо больные, либо наркоманы. Потому я и говорю, что этот дом – гроб. Можете сами посчитать, когда все живущие в нем семьи вымрут естественным путем. У правнуков накопятся и генетические болезни. Все это происходит в каждом подобном доме! В любом городе мира! Раньше деревня постоянно поставляла вымирающему городу новых жителей. А теперь и крестьяне от безработицы сбежали в города, и громадная человеческая матка – деревня – опустела. Государство, которое не поддерживает деревню, не сохраняет её, управляется дураками и исчезает. Город не годится для такого животного, как мы с вами. В города уходят не жить. В них идут вымирать!

Последние слова он выкрикнул, так что некоторые из задних рядов толпы оглянулись на беседующих.

Старик опустил голову. – Мы с женой, как это ни больно, на сыне и закончим земной путь. Не думаю, что он будет иметь потомство. Но для чего, в таком случае, я жил? И зачем мне нужна была семья? Прожил бы жизнь один, ничем себя не утруждая, а там и трава не расти!

–А что, ваша община уже вымирает, если вы предпринимаете такие радикальные меры?

– Мне кажется, пока все нормально. Но наш староста мудрый человек. Да и что это за политик, который не старается предвидеть развитие общества лет на сто вперед и не работает для того, чтобы это время приблизить? Он сравнил жизнь тех, кто живет по старинке, в селе, и тех, кто жил в этом доме. И решил, что остановить деградацию гораздо важнее, чем поднимать экономику и бороться за торжество демократии. Если не будет потомков, кто воспользуется нашей землей? Нашим имуществом? В гробу ведь карманов нет!

– Нужны дети, которым оставишь эту землю, – поддакнул Гэмфри с выражением.

– Но для этого нужно воспитать родителей! Сделать так, чтобы они желали детей! Вот и начал наш староста с того, что запретил смотреть телевизоры. Вы, верно, видите, ни одной антенны над домами?

–Только теперь обратил внимание. Но зачем? Ведь таким образом вы отрезаете своих детей от остальной цивилизации!

– А телевидение оно что, чему-нибудь учит? Насмотрелся я за свою жизнь. Потакают самым низменным страстям, лишь бы привлечь внимание к рекламе, дающей деньги.

–Но лишение человека информации является нарушением его прав!

–Староста сказал нам, что морально все, что способствует сохранению и приумножению жизни. Телевизионное же распутство ведет к распаду семей, а без семьи какие могут быть дети? Прежде, чем настаивать на правах, человек должен исполнять обязанности. Он обязан продлить свой род, иначе нарушит права остальных, уменьшив количество молодых для размножения. Он обворует их, заставляя чужих детей содержать его в старости. Так что права человека, оторванные от обязанностей, на поверку оказываются правами мошенника и вора!

Помолчали некоторое время, прислушиваясь к громким голосам ораторов, конвейером сменяющих друг друга.

От толпы отделился седой мужчина, в отличие от полуголых островитян в европейском костюме, и неспешным шагом приблизился к Гэмфри.

–Это наш староста, – с почтением в голосе представил его с натугой поднявшийся со стульчика старик.

– Вы к нам в гости? – произнес староста, с тревогой поглядев на металлическую пластинку на груди Гэмфри.

–Мы проездом. Вот беседуем о сохранении человечества на примере вашей общины.

–Вам уже обо всем рассказали?

–Только о домах. А у вас что, есть еще идеи сохранения населения?

–Есть. И я не боюсь свое мнение высказывать!

– Ваши подходы так своеобразны, – польстил ему Гэмфри.

–Самые обычные. Мы потеряли много людей из-за их отъезда на заработки на материк. И еще раньше. Во время борьбы за свободу. Дома пустуют до сих пор. Я продолжил кривую уменьшения нашего населения до логического конца, и решил, что главная моя задача – остановить вымирание.

Шум, крики привлекли их внимание. Двое молодых мужчин довольно грубо тащили за руки из подъезда упирающуюся полную средних лет модно одетую женщину. В толпе слышались угрожающие выкрики, взметнулись кулаки.

Протащив женщину мимо толпы, парни буквально швырнули её в сторону дороги, отчего та еле устояла на ногах.

–Кто эта женщина?– воскликнул Гэмфри.

–Это врач, – пояснил старик, – гинеколог.

Женщина, между тем, подошла к старосте.

–Что, добился своего? – выкрикнула она зло.

–Скажите, пожалуйста, что случилось? – обратился к ней потрясенный Гэмфри.

–А вы спросите у него! – указательный палец ткнул в грудь старосты, отчего тот покачнулся. – Я только желала, чтобы наши женщины рожали здоровых детей! – вскричала врач, увидев металлический знак на груди Гэмфри и воодушевившись.. – Еще древние греки бросали физически неполноценных в пропасть. У нас много врожденных уродств среди новорожденных, и при любой патологии беременности я советовала сделать аборт. Меня же за это выгоняют из общины, да еще и отобрали все имущество!

Две женщины, подошедшие из толпы, взяли гинеколога за руки и, несмотря на её слабое сопротивление, повели к дороге.

–Это правда? – воскликнул Гэмфри, обернувшись к старосте, – то, что говорит эта женщина?

–Она вынуждала беременных делать аборты, так как зарабатывала на них, а вовсе не думала о здоровье детей. Мы расценили это как подстрекательство к убийству. А содержателей притонов побиваем камнями. Возродили древнюю традицию. Ведь они вовлекают в проституцию, и эти сорные женщины и сами выбывают из процесса восстановления рода, и подрывают культ семьи. А без семьи – как и зачем иметь детей?

–Вы нарушаете права человека многими своими решениями! – осторожно прокомментировал Гэмфри.

–Что есть права человека, как не его потребности, им же эгоистически возведенные в культ! Да и кто провозглашает эти права? Бог? Или человек сам себе их присваивает? В таком случае права человека есть лозунг эгоиста и хама! – возразил староста. – Община наша под влиянием насаждаемого извне образа жизни спивается и вымирает. А члены её относятся к этому так спокойно, будто им ввели наркотик. Как биолог по специальности, могу привести пример. Токсоплазма, заражая мышь, заставляет её становиться самоубийцей. Мышь сама ищет кошку. Так и люди в ваших городах вымирают, и хотя бы один задумался над причиной. Может и они поражены токсоплазмой? Приходится решать: либо мы выживем, попирая некоторые из прав человека, либо на земле останутся существовать только права. Но без нас, людей.

–Но все же, – не мог успокоиться Гэмфри, – откуда у вас, к примеру, такая практика, изгонять некоторых из общины.

– Так практиковали наши деды в прошлом, – скромно произнес староста, – да и теперь другого пути избавиться от проводников вашей культуры, вашего образа жизни, от тех, кто становится в результате нашим врагом, не видим. Да и стоит ли нас осуждать, – хитро сощурился он, – Ведь мы так и остались варварами.

–Так говорить нельзя. Какие же вы варвары?

– Понимаю, что это не политкорректно, – отмахнулся староста.

–Но зачем вы избавляетесь от культуры. Разве культурный человек может быть вашим врагом?

– Это зависит от того, чья это культура!

– Мы современные цивилизованные люди и культура наша – это культура демократического общества!

–Но демократия – это масса, это равенство всех людей, это тирания большинства. А культуры основываются на неравенстве, на единичности, уникальности человеческих талантов. И вот в столкновении интересов победила ваша цивилизация. Она надругалась над культурой! Леди с вуалью в театральном кресле превратилась в девку у шеста. К примеру, возьмите кино. Главное в нем прибыль. Вот и удовлетворяют вкусы наибольшей массы населения. А она, эта основная масса, есть наименее воспитанная, наименее моральная часть общества. Потому кино опускается до этой массы, все время снижает планку интеллекта, показывает, и тем учит молодежь преступности, насилию, извращениям, варварскому потреблению. Массовая псевдокультура принизила, опошлила внутренний мир демократического человека. Вы смотрите телевидение?

–Его дней десять, как нет на острове. Берегут электричество.

–А я и не знал. Ну да это временно. Затем вновь появится реклама, со своей неестественной моделью потребления. Ведь реклама посредник между производителем, который для реализации своих услуг и товаров формирует у слушателя какую-нибудь избыточную, неестественную потребность, побуждает к новому виду наслаждений, ставит в зависимость от ненужных вещей и действий, побуждает к экономическим затратам. Гнусный обман и ограбление слушателя. Да вот взгляните на вынесенные из квартир вещи. Больше половины из них использовались единожды, и если их выбросить, собственник этого и не заметит. Так для чего он их покупал?

А ведь избыточное расходование богатств земли подрывает саму основу будущей жизни на планете. Вот, к примеру, многие в ваших странах получают неоправданно большое вознаграждение, десятки миллионов долларов в год. Разве имеет это количество денежных знаков отношение к труду, таланту, трудолюбию? На разумное потребление человеку столько не нужно. Значит, чрезмерным, варварским потреблением он уничтожает ресурсы планеты, которые принадлежат всему живому. А кто дал право какому бы то ни было государству или человеку лишать нас, остальных, жизни? Американская мечта преступна! Преступно любое общество, которое ведет к вымиранию человечества. Да и их граждане, респектабельные господа, приезжавшие к нам туристами, тоже были преступниками. Богатый человек хуже убийцы. Убийца убьет одного, этот испортит землю для тысяч. За урон, нанесенный вашими соотечественниками всему живому на Земле, нужно бы проклясть даже глину, в которую они, наконец, превратились! Я бы принял мировой закон, по которому некоторые объекты: лес, земля, вода, дикие животные, предметы культуры и культа – вообще бы не могли продаваться. За любые деньги. Создать класс безденежных отношений. Потому что сохранение человечества невозможно оценить в деньгах, а потому власть денег нужно ограничить.