Озябший ангел

– Вот молодец. А у меня не получается их находить, вот и мёрзнем.

– Мама, есть хочу, – жалобно сказал Санька.

– Разевай рот – я вскочу, – отшутилась Антонина. – Ты, сынок, не один здесь голодный. Потерпи, родной. Я сейчас только переоденусь и кулешик сварю. Это быстро. Как раз и Вова придёт. Потом Анечку разбудим, и все вместе покушаем. Ладно?

Разобиженный Санька не ответил ей, но всё же поплёлся за ней на кухню. Чтобы ему хорошо было всё видно, он встал на стул. Антонина ловко налила в кастрюльку с литр воды, высыпала в неё три ложки ржаной муки. Подумала, и добавила ещё одну. Всё размешала. Вытащила из сумочки бумажный свёрток, развернула его. И тут в прихожей стукнула о косяк дверь, послышался лёгкий дребезг санок, шум полозьев. Все поняли: Вовка пришёл. Санька заторопился из кухни, а за ним вышла и Антонина.

– Здравствуй, Вова. – Она подошла к гостю и легонько приобняла его. – Ты опять выручаешь нас. Спасибо.

– Здравствуйте, тётя Тоня, – ответил Вовка и, посмотрев на малыша, сказал: – Санька, будь другом, пойди, подложи дров, чтобы воздух быстрей прогрелся. Возьми с санок дровинку.

Мальчик взял с санок обломок оконного переплёта и понёс его в комнату. Антонина зашла в кухню, Вовка – вслед за ней. Он вынул из кармана шоколад и протянул его хозяйке.

– Тётя Тоня, это вам с детьми.

Она отшатнулась.

– Откуда это?

Паренёк положил плитку на полочку с посудой.

– Нас угостили, честно. А у меня есть возможность угостить вас. И ничего дурного на этот счёт, пожалуйста, не думайте.

– Спасибо, – уронила слезу Антонина. И села на табурет. – Вова, как я устала, ты даже не представляешь. Мне так страшно. Чувствую, что теряю детей, и ни-че-го не могу изменить. Неделю назад, когда у Анечки отказали ножки, я была в таком отчаянии, что написала мужу всё как есть. А теперь кляну себя, зачем? Ведь ему и так не сладко на фронте…

– Ничего, – успокоил её Вовка. – Он мужчина. Воевать будет лучше.

Антонина в отчаянии сказала:

– Лишь бы только не стал нервничать. Он же у меня командир.

– Не переживайте. Всё будет нормально и у него, и у вас. Наши войска вчера взяли Тихвин, а это значит, что скоро и дорогу отобьют. И как только поезда к нам пойдут, так и дела у нас наладятся. Надо всего-навсего подождать немного.

– Ты прав, Володя. Надо терпеть, – вздохнула Антонина.

Она вынула из сумки полученный ею хлебный паек, показала ему.

– Вот видишь, какой хлеб сегодня выдали? Белый, румяный, глаз не отвести. Говорят, из пищевой целлюлозы. Ты что об этом думаешь?

Мальчик посмотрел на кирпичик и впрямь красивого на вид хлеба.

– Если пекут, значит, есть можно, – ответил он.

– Да. Наверное, так и есть, – согласилась она.

– Тёть Тонь, а вы уже познакомились с Галкой?

– Да. Миленькая у тебя знакомая. Но поговорить с ней мы ещё не успели.

– Время есть, – сказал Вовка, – ещё поговорите.

– Ты прав. А сейчас нужно кулеш приготовить. Сегодня на вторую декаду вместо мяса получила студень из бараньих кишок: кило триста пятьдесят граммов на нашу семью. В общем, не так всё плохо. Будем тянуть.

Антонина отрезала от серого спрессованного куска пластинку желе и положила её в кастрюльку с размешанной в воде мукой. Сыпанула туда же соли и перца. Взяла кастрюльку.

– Пойдём к ребятам, а то заждались они.

В комнате стало уютней: по стенам бегали зайчики, воздух заметно потеплел. Галина с Анечкой на руках сидела у самой печки. Санька топориком заготавливал лучины. Антонина поставила кастрюльку на печь и сказала:

– Ну, всё, минуток через десять кулеш будет готов. Сегодня, правда, не с пшеном, а с мукой, но зато с мясом.

Ребята встрепенулись, приободрились.

– Галя, Вова, спасибо вам за дрова, – поблагодарила ребят Антонина. – Видно, я совершенно не готова к такой жизни. Вы нас так выручили. Малыши уже недели две пальтишек не снимали.

– У всех сейчас трудности, – сказал Вовка.

– Да. Это так, – согласилась она. – В каждой семье своя борьба за жизнь. В нашем доме чуть ли не через день кто-нибудь умирает. Ужасное время. Да ещё и с электричеством перебои начались. У вас тоже?

– Да, – сказала Галя. – У нас в посёлке ещё чаще ток отключают.

А Вовка заметил:

– У половины города окна уже зафанерены, если ещё и свет выключат, то в квартирах вообще полный мрак наступит.

Хозяйка истово перекрестилась.

– Спаси и сохрани нас, Боже! Как выжить-то в таких условиях, как семью сохранить? Ума не приложу. Ведь придётся оставлять детей дома одних. А зима впереди длинная, длинная.

– Ничего, тётя Тоня. Главное, не терять веры. Если и погаснет свет, то ненадолго.

– А вот и кулеш готов, – помешивая ложкой ароматное варево, сказала Антонина. – Эх, сюда бы ещё лучка! Ну, да ладно. Слава Богу, что это есть. Санька, Володя, Галочка, садитесь за стол. Я рада, что у меня сегодня есть чем вас угостить. И белый хлебушек попробуете у меня.

Было полтретьего, когда Галя и Вовка попрощались с гостеприимной хозяйкой и отправились в обратный путь.

– Хорошие у тебя знакомые, – сказала Галя. – Сами голодают, а нас за стол усадили. Это уже не принято. Мы бы и так не обиделись. Ты давно их знаешь?

– Да нет, около месяца. А вообще-то, Галка, люди почти все хорошие. Если ты в человеке будешь видеть друга, то и он увидит его в тебе.

– Нет, что не говори, а ты быстро сходишься с людьми, – заметила девочка.

– А мне кажется, они со мной. Слушай, Галка, мне нужно ещё разок заглянуть сюда, – показал он на двор с дымящимися руинами дважды невезучего дома. Мне надо кое в чём убедиться.

– Ладно, пойдём.

Подростки зашли во двор. На пепелище медленно, словно сонные, копошились два человека: дед и ребёнок лет восьми. Вовка внимательно всмотрелся в окна соседнего дома. Заволновался. Полез по снегу. Вернулся.

– Галка, ну-ка взгляни туда, – указал он, – в пятое окно второго этажа. Что ты там видишь?