Озябший ангел

– Так с этого ж и надо было начинать! – оживился Денищенко. Он внимательно осмотрел его, понюхал и заявил: – Этот продукт хранился в холоде в хорошей герметичной таре.

Он достал нож и, разметив сало, быстрыми и точными движениями разрезал его на кусочки и тут же на бумажке всем по очереди раздал их. А далее, не сговариваясь, словно следуя строгому ритуалу, каждый из присутствующих повернулся в сторону закопчённой линейной лампы, висевшей над столом, посмотрел свой кусочек сала на свет, затем с видимым наслаждением понюхал его и, наконец, надкусил. Попробовав сало, все, кроме Денищенко, завернули свои кусочки в бумагу, а потом ещё и в носовые платки, и спрятали их в карманы. И только тогда посмотрели друг на друга. Все вернулись к реальности, лишь «Астерий», продолжая жевать, витал где-то в небесных сферах. Начальник спросил Кострова:

– Виталий, что ты там подсчитываешь?

– А я умножил ежедневное количество сделок на шестьдесят дней, и вышло, что за два месяца эта компания совершила их не менее пятисот! И, соответственно, такое же количество ювелирных изделий нам следует искать у них. А сала ушло за них килограммов сто пятьдесят.

– Убойные цифры, – заметил майор. – Женя, ты что-то хочешь добавить?

– Да. Хочу отметить, что все четверо крайне осторожны. Такое впечатление, что они следят друг за другом. Кстати, окна квартиры Яновича смотрят на его мастерскую, а в ней – телефон. Это нужно иметь ввиду. Я считаю, что нужно их брать вечером, лучше сегодня.

– Ну, предположим, – раздумчиво произнёс Набатов. – А как быть со Шкворнем?

– Я думаю, до полудня мы его арестуем, – сказал Костров. – А пока у всех троих оставим засады. Если там не объявится, задержим его на рынке.

– Ну что ж, операцию утверждаю. Какие ещё есть соображения?

Денищенко потёр кулачищем лоб и деловито заявил:

– Их арест нужно начинать одновременно, и сразу же изолировать их друг от друга.

– Дельное предложение. Но у нас только три камеры. Впрочем, не беда… Ворона и Шкворня на время поместим у соседей. Вопросы есть?

– Нет, – ответили все.

– Тогда, товарищи офицеры, прямо сейчас прикиньте силы и средства необходимые для операции. А ты, Володя, пожалуйста, уточни адреса и схемы расположения квартир этой троицы.

– А я уже сделал схемки, вот они, – протянул он Набатову листочек с карандашными набросками.

– Спасибо, – внимательно рассматривая листок, поблагодарил он Вовку. И вдруг спросил: – Володя, надеюсь, ты никакого особого манёвра себе не запланировал?

– Нет. Я домой пойду, – ответил мальчик. – Устал очень. Да и мамашу Яновича жалко, я знаком с нею. Она хоть и прижимистая, но не вредная женщина.

– Вот это правильно, – заметил Набатов. – Ты своё дело сделал, сынок, и хорошо сделал. Молодец! Завтра приходи под вечер, вернём тебе часы твоих друзей.

– Приду. Удачи вам, – сказал Вовка и открыл дверь.

– Будь здоров, – ответил Набатов.

Мальчик вышел. Денищенко поднял голову от блокнота и спросил:

– Да, кстати, а те часы, что я проспорил ему, он взял?

– Пока нет, – ответил ему майор. – Говорит, совесть ему не позволяет.

– Вот чудак! Я ж ему их вчистую продул. Теперь и я вижу, что он умеет головой пользоваться, а всё чего-то скромничает. Не пойму я этого пацана.

– Эх, Дима-Дима. Порода у вас разная, вот и не понимаешь. Да, честно говоря, я и сам не всегда понимаю его. Вот обрати внимание: лишь только возникает острая необходимость, он сам лезет в дело, а как только ситуация выправляется – спокойно идёт домой. Нам, взрослым, пропустить минуту нашего торжества никак не хочется. А ему, если не ошибаюсь, не хочется видеть людей раздавленными, даже если это враги. Ну ладно, ребята, за дело.

Вовка, как и собирался, ушёл домой и после ужина завалился спать. Он по собственному опыту знал: если не лечь тотчас, то вскоре снова захочется есть, и уснуть тогда будет очень непросто. А Набатову и его подчинённым ещё предстояла сложная и напряжённая работа.

Грузовик с четырьмя отделениями участковой команды, нащупывая фарами дорогу, пробивался сквозь частые снежные заносы. За квартал до пошивочной мастерской из кузова вылез начальник милиции с двумя отделениями бойцов. А недалеко от рынка покинул кузов и капитан Денищенко с отделением Обухова. К назначенному времени и Костров со своей командой занял исходное положение у подъезда, в котором проживал торговец салом.

За три минуты до начала штурма квартиры Тупицына капитан Костров заглянул к его соседу снизу и уточнил: не ошиблись ли они адресом? Маленький жёлтый сгорбленный человек, увидев милиционера, всё понял и осуждающе посмотрел на него:

– Живёт-то он здесь, – сказал старик, – только уверяю вас: Михаил Иннокентьевич добрый и скромный человек. Вы его с кем-то перепутали.

– Мы будем рады убедиться в этом. Если вы хотите помочь ему, то вызовите его на площадку, так у него хоть дверь останется целой, а то ведь сломаем.

– Ладно-ладно, отчего ж не помочь?

Старичок вышел и стал медленно подниматься по лестнице, а Костров вполголоса начал инструктировать его:

– Вы постучите к нему и скажите, что это вы. Если он что-нибудь спросит, ответьте, что нужна его помощь. О нас ни слова, испугается и натворит глупостей.

– Ладно-ладно, только вы его не бейте.

– Обещаю, – сказал Костров. – Лишь бы он сам не полез в драку.

– Он не полезет. Я знаю.

Старичок приблизился к двери, и ногтями легонько постучал в неё. Прошло секунд десять. Из-за двери спокойным сытым голосом спросили:

– Это ты, Серафимыч?

– Я, Михаил Иннокентьевич, кто ж ещё?

Противно скрежетнула задвижка. Петерс, повернувшись к двери, отклонился назад. Костров придержал его за плечо, шепнул ему:

– Только когда будет зазор…

Когда ключ в замке сделал два оборота, и дверь стала приоткрываться, Костров схватил старика на уровне локтей и одним движением убрал его из дверного проёма. А Петерс, оттолкнувшись о перила, двинул по ней плечом. Дверь по-стариковски ахнула и упруго распахнулась. Тупицын рухнул на спину, при этом послышался твёрдый тяжёлый стук. Хозяин и опомниться не успел, как ствол нагана упёрся ему в грудь. Ему помогли подняться. В двери стоял испуганный старичок. Хозяин, слизывая с губы кровь, упрекнул его:

– Что ж ты, Серафимыч?

На что тот извиняющимся тоном ответил:

– Они думают, что вы какой-нибудь бандит, а так разберутся и отпустят. И дверь целая осталась.

– Тьфу ты! – сплюнул Тупицын.

Между тем хозяина обыскали и под халатом за брючным поясом обнаружили пистолет. Костров показал его старику и сказал:

– Ты всё правильно сделал отец, не кори себя. У тебя ещё будет возможность убедиться в этом.

Тупицын был явно озадачен и ошеломлён развязкой.

Практически в это же самое время с разбитым носом у выломанной двери сидел стонущий Тимуров. С перепуга он забыл о своей будничной роли умалишённого. Денищенко сразу прошёл в комнату. Сержант Обухов подошёл к вещмешку, как обычно, угловатому, стоящему в холодном углу под вешалкой и спросил Тимурова: