Озябший ангел

И через минуту, притопывая, чтобы не замёрзнуть, она двинулась по рынку. Луч солнца, упав на жемчужный циферблат часов и на позолоту, нанесённую на тонкий светоносный фарфор, вернули этой радостной вещице истинное великолепие.

Через двадцать минут к Жене подошёл невзрачный бледноватый мужчина. Он окинул её цепким взглядом и сосредоточил своё внимание на часах.

– Что, нравится? – спросила девушка. – Саксонский фарфор, механизм безотказный.

Она вынула часы из коробки, дала ему их послушать.

– Что просишь за них? – спросил он неожиданно женским голосом.

– Полкило сала, – сдержанно сказала она.

– Фью-ю, – присвистнул дядька. – А где ты его тут видишь?

– Я его не вижу, – невозмутимо ответила Женя, – но моя тётя уже обменяла здесь свой перстенёк, а теперь дала мне на обмен вот эти часы. Они очень дорогие.

– Ладно, жди, – сказал дядька и ушёл.

Вовка, находясь на достаточном удалении от него, проследил за ним. Мужчина вышел за спины последних торговцев, где его поджидал тот самый мордатый напарник. Они посовещались между собой, напарник кивнул. Плюгавый отправился к Жене, а Вовка тем временем двинулся в сторону его сообщника. Девушка ждала дядьку недолго. Он, вернувшись к ней, сказал:

– Я нашёл тебе покупателя. Пойдём, проведу к нему.

– С рынка я никуда не пойду.

Плюгавый презрительно усмехнулся.

– Он здесь, не бойся. Иди за мной.

Женя последовала за ним. А мальчик находился уже метрах в семи от места встречи девушки и покупателя, только не снаружи, а изнутри круга. Присев на корточки, Вовка с интересом рассматривал ковш, вырезанный из дерева в виде утки, а заодно наблюдал и за Женей. Провожатый, подведя её к своему сообщнику, тут же оставил их наедине.

– Ну-ка, дай посмотреть, что тут у тебя за вещица, – попросил покупатель и протянул руки за часами.

– Я вам их сама покажу, – отстранилась Женя.

Дядька растерянно опустил руки.

– Эта вещь из лучшего саксонского фарфора, механизм швейцарский. Часы очень дорогие и прекрасно работают.

Она аккуратно вынула часы из обувной коробки, повернула их тыльной стороной, показала сверху, снизу.

– Вот, кстати, клеймо мастера, – указала она на корону.

Затем достала из кармана карандашик и легонько постучала им по крылышкам ангелов. Раздался высокий мелодичный звон.

– Ну и как они вам? – спросила Женя.

– Милая вещица, – согласился покупатель. – Но более трёхсот граммов за неё дать не могу.

– Эта вещь до войны целого поросёнка стоила, а после неё ещё дороже будет, – возмущённо сказала Женя. – Тётя мне строго настрого наказала, что я могу отдать эти часы только за полкило сала.

– А я тоже не своим товаром торгую! – обозлился дядька. – Хозяин с меня шкуру спустит.

– А вы неплохо одеты, не замёрзнете, – с вызовом сказала Женя.

– Я вам уже сказал, что не могу дать за часы пятьсот граммов.

– Тогда я подожду другого покупателя. А вы посоветуйтесь с хозяином товара. Если я за сегодня не обменяю их, завтра ещё раз приду сюда.

– Бесполезно, – сказал дядька. – Я знаю, кто и чем здесь дышит. Никто другой часы у вас тут не купит.

– Ну что ж, спасибо за совет. Значит, завтра с этими часами я пойду на другой рынок, – сказала Женя и пошла на своё прежнее место.

Дядька уставился в землю, медленно снял свою меховую шапку и не спеша, как бы в задумчивости, стал чесать затылок. Мальчик поднялся, отступил от продавца резного ковша. И в это самое время он успел увидеть, как в окне третьего этажа блеснули стёкла бинокля.

«Ага! Вот ты и проявился, голубчик», – пробормотал Вовка. И, взглянув на мордастого мужика, заметил, как у того над головой, словно короткие рожки улитки, изредка высовываются два оттопыренных пальца. Начесавшись вдоволь, дядька нахлобучил шапку на голову и стал чего-то ждать. Мальчик, не упуская его из виду, медленно двинулся дальше.

Через десять минут, как всегда, с вещмешком за плечами, показался Тимуров. Он снова волочил ногу и по-идиотски улыбался. Доковыляв до скупщика, он в приветствии снял шапку и поклонился ему. А тот бросил в неё несколько монет. И как только Тимуров, радостно щурясь на солнце, потащился дальше, дядька сунул себе в карман небольшой свёрток. А ещё через несколько минут плюгавый снова привёл Женю к торговцу. Тот сердито взглянул на неё.

– Чёрт с тобой! – тяжело вздохнул дядька. – Возьму уж твои часы себе в убыток. Вот тебе триста граммов, вот ещё двести, держи.

Дядька выложил ей на ладонь два промасленных брусочка.

– Спасибо, – сказала Женя. – На днях я принесу вам золотые серьги, соседка просит обменять их. А вот ваши часики, возьмите. Только несите их в коробке циферблатом вниз, а не то у ангелочков могут сломаться крылышки.

– Это уж не твоя печаль, – сказал дядька. – Прячь своё сало, пока ворон не увидел, а то несдобровать тебе. Жизнь нынче куда дешевле шматка сала. Уноси ноги.

– Угу, поняла, – сказала Женя.

Она завернула сало в тряпицу, сунула его за пазуху и спешно покинула рынок. Отшагав в направлении пошивочной мастерской с полквартала, Женя оглянулась. Вслед за ней, по-журавлиному поднимая ноги, шёл высокий худой мужчина. Когда она оглянулась в следующий раз, он уже почти догнал её. Справа от тропы лежали старик и старуха: он – опрокинувшись на спину, а она – уткнувшись ему лицом в грудь, словно прислушивалась: не бьётся ли его сердце? Их седые непокрытые головы и голые ноги производили жуткое впечатление. До них никому не было дела, и лишь лёгкий снежок неспешно укутывал их в белый саван. Возле них Женя и остановилась. Она повернулась лицом к преследователю. Между ними оставалось не больше пяти метров. Это был нескладный сутулый дядька с серым обветренным лицом. Она спросила его:

– Ты и есть Ворон?

Мужчина оступился, выбрался на тропу.

– Уже слышала обо мне?

– Что тебе нужно? – спросила его Женя.

– Отдай сало или ляжешь рядом с ними.

– Это ты их убил?

– Только деда, – равнодушно сказал он. И вынул из кармана руку. В ней блеснул широкий короткий нож.

– Я у тебя какая? – хладнокровно спросила девушка.

– Восьмая, – угрожающим тоном сказал он ей и пошёл на неё.

Женя достала из кармана «Вальтер» и направила его на дядьку.