Озябший ангел

Вовка и Женя попрощались и пошли к выходу. Но лишь она стала закрывать за собой дверь, как майор окликнул её:

– Евгения! Задержись на минутку.

Девушка вернулась, а через двадцать секунд снова вышла из кабинета.

– Волнуется за нас, – сказала она.

Покинув отделение милиции, Женя придержала мальчика за плечо, улыбнулась.

– Я рада, что ты жив, Вовка. У меня за два последних месяца столько потерь. А ты молодец, не подкачал! И не просто выжил, а сражаешься.

– Я не думаю, что веду какое-то сражение, – сказал Вовка, – просто сопротивляюсь, как могу: голоду, подлости, – всему, что наваливается на меня.

– И продолжаешь помогать другим. Я слышала о тебе.

– Да какая это помощь?.. – отмахнулся Вовка. – Мне даже не с чем сходить к знакомым, ребятишек проведать.

– Ну, ничего, напарник, не всё так плохо: фашистов уже поубавилось, дело к весне идёт, так что крепись, скоро полегче станет.

– А я и не жалуюсь, – сказал мальчик. – Женя, давай о деле.

– Давай, – откликнулась она. – Что предлагаешь?

– Ты сейчас оденься, как можно теплей и проще, и часа через полтора приходи на рынок. А мне нужно сходить к своим знакомым за одной вещью…

– Нет, Вовка. Ты забыл, что я живу рядом? Сейчас зайдём ко мне, я быстро переоденусь, и вместе пойдём к твоим знакомым. А дорогой ты посвятишь меня во все тонкости дела. Не на рынке же нам с тобой обсуждать свои проблемы, согласен?

– Ты права, Женя. Пойдём, – согласился мальчик.

Через полчаса они уже шли к Чарским. Женя была в синей стёганой фуфайке, полинявшем шерстяном платке, повязанном по глаза, и в старых протёртых до дыр валенках. За дорогу Вовка успел рассказать девушке о своих наблюдениях за жуликами и догадках. Она, в свою очередь, спросила его:

– А почему ты так уверен, что Тимуров симулирует?

– Но я же видел его лицо! Оно было совершенно нормальным.

– Вовка, а вот скажи, когда ты смеёшься или наоборот думаешь о чём-нибудь серьёзном, разве у тебя не изменяется выражение лица?

– Изменяется, – ответил он.

– Вот и у него тоже.

– Ладно, пусть так. А хромота? – спросил Вовка. – Он же прямо у меня на глазах шагов двадцать отмахал ровным спокойным шагом.

– А если он пытался побороть свою хромоту? – тонко поддразнивая его, спросила Женя.

– Это дурачок-то?! – воскликнул Вовка. – А если он на мозги слаб, то, чем ему думать? Да и потом, зачем ему это?

– А может, у него просветления бывают? – лукаво заметила Женя.

– Ну, хорошо, – продолжал упорствовать Вовка. – А вот скажи мне, пожалуйста, где я сейчас могу найти два кирпича, если снегу намело выше метра?

– …Не знаю, – ответила она.

– Зато я знаю – где-то под крышей.

– Ты хочешь сказать, что это не случайное помутнение рассудка, а заранее подготовленный трюк?

– Ну а разве нет?! – спросил мальчик. – Да никакой сумасшедший не спутает кирпич с куском сала.

– Тут, пожалуй, ты прав, – согласилась Евгения. – Похоже, он и в самом деле переигрывает.

– Да не просто переигрывает, он издевается над патрулями, – уточнил Вовка. – Мне кажется, я даже знаю, о чём он думает…

– Ну-ну, и о чём же? – поощрила его Женя.

– Он думает: «Я не голодаю, не мёрзну, как другие в окопе, а живу, как хочу. Все считают, что я дурак, а на самом деле – я куда умнее их».

– Ничего, мы это поправим, – заметила Женя.

Так за разговором они и дошли до дома, в котором жили Чарские.

– А вот здесь живут мои хорошие знакомые, – сказал мальчик, указывая на их подъезд. – Как они тут? Даже страшно заходить к ним.

– А это необходимо? – спросила девушка.

Вовка молча кивнул и направился к подъезду. Поднялись на третий этаж. Дверь тридцать второй квартиры оказалась запертой. Но на самой двери мелом была нарисована стрелка с цифрой тридцать один. Мальчик подошёл к соседней двери и постучал. Не дождавшись приглашения, открыл её, шагнул за порог. В комнате сумрачно.

– Добрый день! – сказал он. – Есть кто?

– Есть, – отозвался слабый женский голос.

– Я пришёл к тёте Тоне, а их нет. Не скажете, где они?

– Тебя как зовут? – спросила женщина.

– Вовка Митрофанов.

– Ключ – на тумбочке. Тоня велела, как придёшь, тебе отдать. Возьми его, там у них письмо для тебя.

– Спасибо. Я потом ключ на место положу, – сказал Вовка.

– Ладно.

Вовка нащупал ключ и вышел. Вместе с Женей они переступили порог тридцать второй квартиры. На кухонном столе лежала записка, написанная карандашом. Мальчик стал читать её.

«Вова, здравствуй! Давно тебя нет, волнуемся. Весь январь мы жили у соседки, так было удобнее и теплее. Мы еле-еле дождались эвакуации и вот сегодня уезжаем на большую землю. Вова, если тебе понадобится что-нибудь из вещей, чтобы обменять на продукты, бери и меняй. Я очень прошу тебя: постарайся выжить. Обнимаем, твои Чарские. 24.01.42».

– Уехали… – сказал Вовка и подвинул записку Жене. – Я очень рад за них. Уж теперь-то Анюта и Санька наверняка останутся живы.