Цикличность

Поклонники старых богов намеренно отдавали нам на съедение периферийные лагеря. А мы, довольные собой, не смели думать, что у адептов есть что-то серьезнее. Солдаты Утейла прочищали округу, столичные войска контролировали дорогу, а в это время глубоко в лесах за болотами росли большие города. Нас щелкнули по носу. Очень больно. Только вот кроме нашего отряда никто об этом еще не знал…

Нас расквартировали в нескольких домах, расположенных прямо у внешней стены. Точнее, их можно было скорее назвать пристройками к стене. Крепостная стена и стена напротив входной двери были одним и тем же объектом. А прямо по крышам наших домов постоянно ходили дозорные, они непрерывно несли караул, тщательно вглядываясь в дремучий лес вокруг города. Конечно, очень неприятно было слышать мерный стук каблуков прямо над головой, когда пытаешься уснуть. Но мы к этому довольно быстро привыкли. Меня, Кита и еще двадцать моих людей лысый начальник поселил в один дом с детьми и велел приглядывать за ними. Остальных расселили по соседству и сразу назначили на разные работы. Сам «лидер» чинно отправился доложиться руководству, расположенному, очевидно, на холме.

Тогда я рассчитывал, что мы вскоре покинем город, потом избавимся от сопровождающих адептов и сможем сообщить людям Утейла о том, что у них прямо под носом выросла крепость. Надо было срочно доложить об увиденном судьям, Братству, армии. Словом, всем! Я надеялся, что мы только немного передохнем здесь, пополним запасы и отправимся в дальнейший путь. Согласитесь, сидеть за пазухой у врага крайне неприятно, и что уж греха таить, боязно.

Но, как назло, уже через пару дней ударил жгучий мороз. Ночью выпал первый снег. А лужи утром впервые покрылись коркой льда. Днем все это, так же внезапно, растаяло и землю под ногами окончательно развезло. Теперь уже было очевидно, что нам придется провести в городе всю зиму. Точнее, нам предстоит пробыть здесь ровно столько, сколько нам позволят адепты.

Ситуация вышла из под контроля, и мои люди заметно нервничали. Многие из них рассчитывали на зиму вернутся в знакомые края. Да и неприятно осознавать, что придется провести всю зиму бок о бок с врагом, а не на теплой печи с дочкой кожевника. Люди ждали отдыха, а вместо этого каждую ночь боялись заснуть, чтобы их не убили во сне. Многих такие лишения сильно изматывали. В доме даже было введено попеременное дежурство. Смысла в нем, конечно, не было, но ложный покой давал людям возможность спокойно поспать, это главное.

Шли дни, чем ближе я знакомился с городом, тем яснее понимал – сбежать из города практически невозможно. Я изучил все его улочки в поисках пути к спасению, но тщетно. Стражи тут достаточно много, ворота строго контролируют, а маршруты патрулей включают в себя все потаенные уголки. И, даже если удастся вырваться, то куда бежать? Я не знаю ориентиров, а без этого нам ни за что не выбраться из окружающих болот живыми.

Никто нам ничего не говорил. Да и не должен был. Мы младшее звено в иерархии поклонников культа. Но что-то мне подсказывало, что время основного действа еще не пришло. Уверен, детей не просто так везли с запада. Зачем их везти в этот город? Чтобы просто поселить в этой крепости? Нет, тут явно проглядывает некий глубокий умысел.

Спустя пару недель, с момента прибытия, во внутреннем городе начались какие-то приготовления. А следующим утром в город, несмотря на сильную метель, пришел обоз. Почти все кони, что тянули повозки, сгинули, так и не придя в себя. Все прибывшие люди были сильно простужены и крайне истощены.

Мне показалось, что я видел белую накидку на ком-то из прибывших. Я увидел это, когда вышел набрать воды из колодца. Первой моей реакцией был страх. Я ни секунды не сомневался в своих глазах. Но кто это был? Самоучка? Дезертир? Не важно, он мог почувствовать меня. Той ночью никто не сомкнул глаз, ожидая, что в дом сейчас ворвутся адепты и убьют нас. Однако, к счастью, на нас это событие отразилось лишь сменой командира и никак иначе.

Лысый куда-то бесследно исчез. А нашим новым командиром стал низкий и крепкий старик по имени Лоррис. Он обладал чисто выбритой головой, покрытой вереницей татуировок, и длинной, окладистой седой бородой, которою он изредка поглаживал с довольным видом. По акценту я сразу понял, что тот родился далеко на севере, возможно даже на ледниках. Старик сразу понравился детям, такие люди всегда располагают к себе. Простой мужчина, руки которого говорили, что он всю жизнь провел в занятиях тяжелым трудом. Интересно, как судьба вообще занесла его в культ? К тому же на юг от перевала.

Старик чтил старые традиции, и когда каждым утром мы садились за стол завтракать, всегда просил слово и произносил стихи во славу Скипа Благородного. К слову, в том отряде, что сопровождал нас в город, не было принято собираться для молитвы по утрам. Видно старик был из тех, что наследуют старую веру испокон веков вместе с жизненным укладом.

На момент знакомства с Лоррисом мы были настолько утомлены постоянным страхом, что потеряли бдительность. Когда тревога очень сильна и долго беспокоит душу, то в какой-то момент на человека находит нездоровая апатия. Смерть перестает казаться такой уж страшной, а осторожность уступает свое место самому обыкновенному попустительству.

Мы перестали сговариваться вечерами, чтобы оставлять двух-трех человек на посту, и при этом все равно спокойно спали по ночам. Один из наемников додумался спросить Лорриса, чтобы тот сделал, если в этот город обманом проникли солдаты Утейла. Вот так, молодой парень, родившийся неподалеку от Столицы и даже года не служивший в нашем отряде, подставил под удар всю нашу экспедицию. Безрассудство? Нет, скорее нас всех постигло полное безразличие к нашим жизням. В другой ситуации я бы распорядился выпороть его плетьми и оставить на дороге без провианта. Но, загнанное в угол постоянным страхом сознание работает иначе. Мне и самому был интересен ответ на этот вопрос.

Лоррис лишь посмеялся в ответ и сказал, что сюда могут проникнуть только те, кого здесь ждут. Не стоит об этом беспокоиться.

Старик-Лоррис очень много времени проводил с детьми. Те, недолго думая, прозвали его Ло и не отходили от него ни на секунду. Он отвечал им взаимностью и с удовольствием мог играть с детьми часами напролет. При этом он всегда сохранял концентрацию и ловко усматривал тех деток, что могли попасть в беду, вовремя одергивая их. Вероятно, у него на севере была большая семья, что еще раз поднимало вопрос о том, что он здесь, собственно, делает.

За долгое время, что мы провели с адептами, мое мировоззрение дало трещину. Уверен, что за такие мысли меня бы без промедлений отправили бы в подвалы Секретариата, но последние события вносили некоторые коррективы в мое понимание жизненных устоев.

До того как мы ввязались в эту авантюру, солдаты и наемники всегда находили лагеря в которых люди жили буквально по уши в грязи. Весь их быт, их однотипные угрозы, их ущербность говорили нам о том, что адепты близки в своей вере к безумию и крайне не организованы.

Но здесь, в «твердыне» культа, я видел совершенно обычных людей. Они жили так же, как живут люди в любом нашем городе. Утром я здоровался с девушками, что приносили чистое белье для детей. Днем в лавке я спокойно беседовал с местными жителями. А Лорриса я вполне мог представить зажиточным жителем Столицы. И он бы совсем не выделялся. Совершенно обычный горожанин с северными корнями, что каждый день внемлет утренние службы в Церкви Перерождения.

А, тем временем, мы безвылазно простояли в городе всю зиму. За это время я успел познакомиться со многими жителями, уличить которых в любви к культам, точно того не зная, было бы невероятно сложно. Женщины, мужчины, детишки, все казалось удивительно… обычным. Зимой я будто ходил по улицам какого-нибудь Харреса. Обычная, даже несколько рутинная городская жизнь, я не находил никаких признаков фанатизма в людях вокруг меня. Они не выходили всем городом на молитвы, не приносили кровопролитные жертвы, никого не хулили. Просто жили своей жизнью.

Мы окончательно расхлябались. Апогеем стало то, что после новогодних торжеств один из наших женился на местной девушке. Он был из той части отряда, что поселили отдельно от нас и детей. И, если нам надлежало следить за детьми и мы постоянно держались вместе, то их назначили на другие работы, и постепенно они растворились в городе. И вот к чему это привело.

Во время большой церемонии прошедшей по северным традициям, Кит шепнул было ему что-то про дезертирство. Но тот спокойно сказал, что больше нам не служит. В тот момент я понял, что та самая апатия, что позволила нам хорошо замаскироваться среди врагов, так же позволила нам по-новому взглянуть на мир адептов. А мир вокруг оказался весьма дружелюбным. Так зачем же нам сражаться против людей, что стали нашими друзьями?

Я не мог никого винить, ибо сам ловил себя на мысли о том, что уже вполне обжился в городе адептов. Я ловил улыбки некоторых девушек, живших неподалеку, чувствовал радушие, исходившее от мужчин с которыми я часто общался на улице. А одна старушка, жившая неподалеку, упорно пыталась вылечить мои глаза.

Однако, меня с самого рождения обучали отгораживаться от близости, поэтому я вполне мог сохранить твердое стремление к изначальной цели. Вот только людям из отряда плевать было на эту самую цель, за свою службу они просто получали хорошее жалование, а здесь они неожиданно смогли почувствовать себя дома.

Только Кит сохранял враждебный настрой и волком смотрел на всех, кто не входил в наш отряд. Он всегда был тверд, как стержень. От нашей цели он ни за что не откажется. Но, даже он пару раз напивался в местной харчевне. И, уж если даже он позволил себе потворствовать этим веяниям души, то остальные и подавно метались меж двух огней.

Дети за зиму вполне освоились в человеческом обществе. Конечно, после жизни в Терриале им потребуется не один год, чтобы прийти в норму, но благодаря Ло они, наконец, начали вести себя как вполне нормальные дети. Я долгое время боялся, что дети, разговорившись, ненароком расскажут все, что видели в дороге. Но толи во время нападения они были сильно напуганы, толи вообще не заметили, что надзиратели сменились, и их история, описывающая их путь в город адептов, с каждым разом менялась и с течением времени все больше расходилась с реальностью.

Это была очень странная зима. Мои обязанности часто приводили меня в самые разные уголки нашей страны. С самого детства я редко проводил зимы в Столице. Мой дом пустовал месяцами, смотря на шумный город темными окнами. Один раз я даже поставил рекорд, пробыв дома между командировками всего двадцать минут. Этого хватило, чтобы заварить себе травяной отвар, да краем глаза взглянуть на груду полученных за год писем. После я поехал в Секретариат и оттуда, не заходя домой, отправился в следующую командировку. Кружка с отваром так и простояла на столе до следующей зимы.

Так вот, эта зима ничем не отличалась от доброго десятка других. Время медленно и неуклонно шло вперед. Короткие дни, полные мирской суеты, сменяли долгие, праздные вечера. Страх, который лишал нас сна и привел к странному отчаянному оцепенению, внешне похожему на храбрость, постепенно ушел. Мы жили среди них, среди врагов. Постепенно допуская в голову мысли о том, что наши враги ничем не хуже нас. Где-то в тот момент наш отряд окончательно покинула дисциплина. Мы хорошо прятались, некоторым понравилось – они заигрались. Точкой невозврата можно считать день второй свадьбы, когда поженились один из наших наемников и местная девушка, дочь пекаря. Эта свадьба отличалась от предыдущей тем, что теперь женихом был наемник, деливший со мной одну крышу. То есть человек, что всю зиму провел подле меня. Я поднимал кубок за здоровье молодых, а сам мысленно поминал наш отряд, который сгубил не враг, а новый друг.

Мы неожиданно двинулись из крепости, как только сошел снег, не дождавшись пока дороги толком подсохнут. Мы отправились в царство распутицы с отрядом, что составом почти наполовину отличался от того что осенью перехватил обоз. Весной я совсем не удивился тому, что многие мои люди осталось жить в городе адептов. Те, кто зимовал отдельно от нас с Китом, в день отправки даже пришли попрощаться. Нас провожали лишь те, кто решил остаться в последнюю минуту. По их лицам я видел, что они больше не опытные наемники, а обычные ремесленники и рабочие, у которых началась новая жизнь. Ло был не против их решения, и мы добрали недостающее количество людей из городских добровольцев.

Со всеми ними я уже успел познакомиться, за время, проведенное в городе. Только подумать, за четыре месяца, что мы прожили в «твердыне», у меня появились знакомства среди адептов. Знакомые среди адептов! Скажи это вслух, и путь тебе останется только один – в подвал Секретариата. Но это было правдой.

Проблемы начались почти сразу. Стоило нам только покинуть город и выйти из болот на большую дорогу, как почти сразу на наш след вышел отряд солдат из Утейла. Адепты продолжали атаки на заставы на протяжении всей зимы, посему дороги были практически пусты. Но с приходом тепла из города начали выходить патрули. Свежие юнцы, всю зиму жировавшие за высокими стенами и соскучившиеся по ратным подвигам. Они со всем своим богатырским духом бросились в погоню. Шансов уйти от них на груженых повозках по плохой дороге были нулевые. Пришлось принять бой на небольшой полянке у дороги, рядом с колодцем, где частенько останавливались караваны, идущие с рудой из Металлической долины.

В этой ситуации я был бы очень рад отсидеться, но тогда можно смело сказать, что все эти месяцы прошли впустую. Эту партию необходимо довести до конца. Хотя, хотелось плюнуть на все и заорать: «Ребят, я свой. Я – Роккар из Столицы». Но, в таком случае, я бы предал то, чему служил. Да, с первым взмахом клинка я становился двойным предателем. Но нарушив нашу маскировку, я предам более высокую цель, более важную. И я ввязался в драку против своих же соратников. Мне просто ничего другого не оставалось. По крайней мере, я заставлял себя так думать.

Меч в левую руку и вперед, посох я вынужденно выбросил в том месте, где мы перехватили обоз – слишком уж заметный аксессуар. Правой рукой я сражаться просто не умел, в братстве всех учат сражаться холодным оружием не с ведущей руки. Это могло вызвать вопросы, но я не мог биться вполсилы. Почему-то хотелось остаться в живых.

Горячие ребята из Утейла прямо сходу затеяли потеху. Это вполне обоснованно, они откровенно заскучали за зиму. Вчерашние сыновья рудокопов и торговцев за зиму стали холеными и выученными солдатами. Они всю зиму сидели в теплых казармах и молотили соломенные чучела. Теперь пришел, наконец, их час – пора подвигов. И налитые кровью глаза солдат видели перед собой только врагов, им было невдомек, что они пытаются убить члена Братства и весь его отряд.

Хотя, даже в пылу битвы, я старался ранить, а не убивать. Но я уверен, что далеко не все смогут оправиться от тех ран, что я нанес. Кит поначалу вообще устроил какой-то праздник учебного фехтования, старался разбить атаковавшим его солдатам головы рукоятью или рубил плоскостью меча. В конце концов, это его едва не погубило. Какой-то паренек изловчился и схватил медленно идущий ему в плечо меч и нанес колющий удар. Кит не был бы командиром моего отряда, если бы быстро не взял ситуацию под контроль. Ногой он ударил парня в колено, что не дало парнишке закончить укол. Потом, практически мгновенно Кит выхватил свой кинжал и вонзил мальчонке прямо в глаз. Я уверен, что Кит сначала выполнил отточенное годами движение, а уже потом сообразил что произошло.

Вся битва длилась от силы минут десять. Мы отбились. Но потеряли убитыми шесть человек. Из них двоих наших. Трудно было принять тот факт, что сегодня двое моих людей приняли смерть от братьев по оружию. Еще труднее было принять то, что я лично наносил удары тем, кто вполне мог этой весной пополнить мой отряд, не пойди мы на эту рискованную авантюру.

После боя мы быстро придали все трупы огню, набрали из колодца свежей воды, и тронулись в дальнейший путь. Я, очень уставший, сидел на козлах вместе с Ло. Он заговорил со мной, как только черный дым от костра потерялся за деревьями.

– А ты ведь правша? – сказал Лоррис, смотря куда-то вдаль.

– Все делаю правой, бьюсь левой. – Конечно, он заметил. Глупо было отрицать.

– Прям как на востоке, но на уроженца Хадилхата ты что-то не очень похож.

– Как научили…

– Кто?

– Один человек с востока. Мы ему хорошо платили, он нас обучал. Такая стойка очень помогает, когда несешь в правой руке что-то тяжелое и большое.

– Тяжелое?

– Да. Например, мешок с…

– Награбленным! – закончил за меня Лоррис.

– Да, и я не хотел бы об этом говорить. Те времена прошли, хоть совершенного и не воротишь.

– Понимаю. – Ухмыльнулся Лоррис.

Он какое-то время молчал, созерцая дорогу впереди. Чем дальше мы уезжали от кострища, тем больше оживали дети в повозке. Притихшие было дети, понемногу начинали перешептываться, а потом и вовсе устроили какую-то веселую возню. Воины понемногу отходили от полученного в бою воодушевления. И теперь, когда оно их покидало, на них накатывала усталость. Мы замедлились. Мы оставили одного человека идущим впереди и одного позади. Остальные забрались в повозку. Некоторые из них уже спали. И в этот момент я решил обратиться к Лоррису.

– Дедушка Ло, а как ты умудрился стать тем, кем стал?

– О чем ты?