Спокойных дней не будет. Книга I. Не в этой жизни

«Во дворце уже шли приготовления к свадьбе. Горели хрустальные люстры, блестели начищенные полы, столы ломились от яств». Эта фраза из детской сказки все время крутилась у Сони в голове. Однако, она понятия не имела, как будет выглядеть планируемое торжество. Подготовкой праздника занималось элитное свадебное агентство. А ее задачей было выбрать себе наряд, обновить гардероб и купить все, что заблагорассудится. Илья поручил Марине водить Соню по магазинам, развлекать и отвлекать от сомнений в предстоящем событии. Его старшая дочь будущий брак Сони и немолодого профессора называла исключительно мезальянсом, но, дважды напоровшись на ледяной взгляд отца, гибко сменила генеральную линию. По магазинам, так по магазинам. Девочкам выделили неограниченный кредит, и Марина намеревалась воспользоваться этой возможностью на всю катушку. Правда, мнения насчет предстоящего Сониного замужества она не изменила.

– Дура ты, Сонька!

Отцовской безапелляционности ей было не занимать. Соня оторвала задумчивый взгляд от длинного ряда платьев, мимо которого они шли, вытаскивая одну за другой вешалки с нарядами и прикладывая их к себе перед зеркалами.

– Почему?

– В твоем возрасте надо делать упор на секс, а не на послушание. Уж на романтику, как минимум.

– Как я могу делать упор на том, чего у меня не было? А романтика для Ильи не аргумент.

– Еще какой аргумент! Убедительнее некуда, чтобы поскорее выдать тебя замуж.

– Я сама согласилась.

– А я, конечно, поверила в твою добрую волю и любовь с первого взгляда к импозантному старичку.

– Он не старичок. – Соня отвернулась, чтобы скрыть улыбку. – Они с Ильей одногодки.

– Ну, ты же за папу замуж не собиралась!

Соня подавила вздох и выдернула из ряда очередную вешалку.

– Если бы нашелся похожий…

– Да, папуля у нас хоть куда. – Марина задорно заблестела зелеными глазами. – Ни одной юбки не пропустит. И как только мама терпит? Если тебе кажется, что жизнь с таким – мечта, то ты сильно заблуждаешься.

– Ничего мне не кажется!

– Нашла кому врать! Ты с самого начала была папиной дочкой.

– Давай не будем, а?

Соне не хотелось вспоминать свое беззаботное детство, до краев наполненное любовью к брату. То, как не слезала с колен Ильи, едва он появлялся дома. Как ходила за ним хвостом. Как караулила его вечерами и утром просыпалась раньше всех, чтобы первой попасться ему на глаза и услышать хрипловатый голос: «Чего тебе опять не спится, Сонька?». Как, читая романы, искала в них мужчину с чертами Ильи и придумывала истории, где тот мог возить ее по балам, или сгорать от любви, или даже жениться на ней. И в ее фантазиях все заканчивалось хорошо, иногда даже очень хорошо. Они любили друг друга и вообще не умирали, потому что умереть просто не могли.

– … уехать, и все, – где-то далеко наставляла ее Марина. – И куда ему деваться? Он все равно простит, может, и не сразу, но простит. Зато этот дурацкий спектакль не состоится, и ты продолжишь искать принца.

– Куда я уеду?

– Я знаю один отличный отель в Сан-Тропе.

– Но он найдет меня в два счета.

– Да и пусть! Зато для него твое бегство будет знаком, что ты не хочешь замуж.

– Он не поймет.

– Соня, плевать, поймет он или нет! Его затея выдать тебя за старика, чтобы оградить от придуманных опасностей большой любви, – это же чистой воды эгоизм.

– Он вырастил меня. Как я могу предать его?

– А предать себя в угоду его самодурству можешь? Одно дело – переспать с кем-то из его друзей, и совсем другое – выйти замуж и жить день за днем. Ты считаешь это нормальным?

– Я не знаю.

Сонины глаза против воли наполнились слезами.

– Так наш папочка выражает любовь и заботу.

В Сониных глазах он был почти божеством, с мыслями о котором она просыпалась и засыпала. Он не мог просто так оставить ее, разлюбить, отдать другому. Она представляла, что нужна ему рядом, а не в мифическом и невообразимом браке. И вместо того чтобы воспользоваться мудрым и одновременно безрассудным советом Марины и банально улизнуть, как героиня итальянской комедии, оставив брата наедине с его сомнениями, она решила дождаться удобного момента, чтобы рассказать ему об ошибке, которую исправить будет невозможно.

Однако Илья с внешней невозмутимостью и совершеннейшим малодушием в душе не желал ничего слушать. «Я занят, Соня! Я на совещании. Не морочь мне голову, у меня министр на проводе». И ей никак не удавалось вклиниться в плотный график его встреч, совещаний и деловых обедов и даже в голову не приходило, что он боится оказаться лицом к лицу с ее правдой.

Каждую ночь она безутешно плакала в подушку и даже не подозревала, что он напропалую пьет, любит красивых и чужих женщин и ни за что не приедет домой, пока в своей спальне она надеется что-то изменить, вернуться на много лет назад и начать с чистого листа.

В последний вечер Илья так и не смог вжиться в роль любящего родителя, отдающего замуж младшую дочь. Он старался воскресить в себе воспоминания о маленькой девочке, которую вырастил как собственного ребенка, но в голову лезли знакомые мысли, от которых так и хотелось выть на луну.

Роза, прилежно исполнившая супружеский долг, мирно похрапывала на соседней подушке. Эти привычные звуки сегодня не давали ему ни уснуть, ни забыть о своем возрасте, о взрослых детях и их проблемах, о долгих годах, проведенных рядом с Соней. И о предстоящей завтра потере.

Илья с досадой отбросил одеяло и спустил ноги с кровати. Роза, не просыпаясь, что-то забормотала во сне и почти сразу затихла. Вдев руки в рукава халата, он отправился в кабинет, чтобы пропустить рюмочку-другую на сон грядущий, если тот, конечно, соизволит посетить его сегодня. Однако ни коньяк, ни тишина не смогли отвлечь его от предстоящей свадьбы. Его маленькая девочка, его любимица готовилась навсегда покинуть родительский дом.

Глядя невидящими глазами в пространство, он собирал по крупицам воспоминания. За годы, прошедшие с выпускного вечера, его запретная любовь не стала меньше, не остыла, несмотря на все усилия утопить ее в работе, в длительных отлучках из дома, в страсти продажных женщин.

Сонин образ с годами вознесся на недосягаемую высоту и остался там, окруженный ореолом долга и ответственности. Бремя этой ноши становилось все тяжелее, и он понимал, что уже ничего не сможет изменить ни в своем отношении к жизни, ни в самой жизни. Чтобы что-то менять, нужна была уверенность в безошибочности выбора и поддержка. Но он, как вол, тянул свой воз по дороге один мимо цветущих садов и живописных поселений, даже не мечтая об отдыхе.

Илья вздохнул, покосился на часы, отмерившие два часа ночи с четвертью, погасил свет и вышел из кабинета. Надо взять себя в руки и хоть немного поспать, чтобы завтра выглядеть счастливым отцом.

– Соня?

Глаза, привыкшие к свету, не сразу распознали смутную фигуру, но запах жасмина почти зримо витал в тишине коридора. Соня жалась к стене, зябко обхватив руками голые плечи. Илья различил длинную сорочку и бледное лицо в рамке распущенных волос. Ночной призрак, пахнущий июньским садом, снова искушал его воспоминаниями о далекой ночи.

– Что ты тут делаешь? – в замешательстве прошептал он, подавшись ближе.

– Жду тебя, – почти беззвучно ответила она. – Я увидела свет под дверью, но не решилась мешать. Ты работал?

– Иди к себе.

Он не хотел объяснять причину своей бессонницы.

– Поговори со мной.

Теперь он мог разглядеть сквозь темноту устремленный на него умоляющий взгляд и тонкие пальцы, пока еще не скованные обручальным кольцом. Она нервным жестом убрала волосы за ухо.

– Нам всем надо отдохнуть перед завтрашним днем.

Ему почудилось, что в Марининой спальне приглушенно зазвучали шаги, и он с опаской покосился на вереницу дверей.

– Илья, я боюсь, – пожаловалась девушка и шагнула к нему.