– Что ж ты не взяла ее с собой, если тебе ее жалко? – не смог удержаться от язвительного тона Илья. – К счастью, она разумная девочка. Даже твоим теткам не сбить ее с истинного пути.
– Ты напрасно поощряешь ее добровольное затворничество, как будто она готовится в монастырь. Между прочим, в клубе было много молодых людей ее возраста.
– Не сомневаюсь. Тунеядцев и жиголо.
Илью передернуло от мысли, что Соня окажется в компании наглых похотливых повес.
– Там были очень приличные мальчики из хороших семей. Ей пора уже думать о будущем.
– Пока вы сплетничали, ее будущее определилось.
Закончив эту фальшивую фразу, Илья испытал легкую тошноту.
– Мы не так часто встречаемся, чтобы выслушивать твои упреки. – Роза натянула повыше одеяло и отвернулась к противоположной стене, но тут же перекатилась обратно. – Что значит: «Ее будущее определилось»?
«Началось!» – с тоской подумал Илья и постарался придать своему лицу спокойное и уверенное выражение.
– Соня собирается замуж.
– Соня – замуж? Как она может выйти замуж, если у нее и поклонника нет?
– И тем не менее.
Чует его сердце, что не к добру девочка так поспешно согласилась. И как вышло, что он, начавший разговор с Николаем с категорического отказа, теперь высчитывает дни на календаре и планирует свадьбу? Выдать девочку замуж только потому, что не можешь жениться на ней, – это ли не самая изощренная насмешка над собой? Он будто выбрал Соню орудием своей мести несуществующему богу. Ему теперь уже недостаточно сказать: «Бога нет, если я не вижу его участия в своей жизни!» Ему требуются находящиеся в ведении высших сил инструменты. Наркотик власти над кем-то, кто не имеет железной воли противостоять ему. Всего лишь через несколько дней он распорядится чужой жизнью, как собственным имуществом и, бегло взглянув вверх, гневно спросит: «Ну, что же ты опять не вмешался? Почему ты позволил принести ее в жертву?» Но Илья, только теперь увидевший дно пропасти, куда сползала его жизнь, уже не мог отступить и повернуть назад.
– Что значит твое «и тем не менее»?
– Она согласилась выйти замуж за Николая.
– За профессора Кондратьева? Да ведь он в два раза старше. И откуда она его знает?
– Они познакомились сегодня, и он сделал ей предложение.
– Это бред! Чтобы Соня вот так, не сказав двух слов, по собственной воле… Ты заставил ее?
– Соня сделала свой выбор, – чеканя слова, как царские червонцы, ответил Илья, стараясь сдержать рвущийся гнев.
– Глупости! – возмутилась Роза, не поверившая ни единому слову. – Не могла она такого сделать! Тут не обошлось без твоей руководящей и направляющей роли. Но зачем? И куда ей спешить, сам подумай!
– В отличие от тебя, я с детства приобрел привычку думать!
Почему-то любая ее апелляция к его мыслительной деятельности выводила его из состояния душевного равновесия. Она говорила с ним так, будто он бесконечно устарел, как отслуживший свой век чугунный утюг.
– Тогда я сама поговорю с ней.
Роза принялась искать на ковре домашние туфли.
– Успокойся. С ней все в порядке.
– Зато со мной не все в порядке. Она мне как дочь, и я не могу позволить тебе загубить ее жизнь!
– Не забывай, что я ей тоже, в некотором роде, родственник. И переживаю за ее судьбу не меньше твоего.
– Ты переживаешь? Да у тебя вообще нет сердца. Ты и думаешь-то только о бизнесе. А когда ты в последний раз вспоминал о детях?
– Роза, – угрожающе начал Илья, ощущая, как подергивается левое веко, как холодеют кончики пальцев. – Этот фарс начинает действовать мне на нервы.
– Ах, ну я забыла. У тебя же трудная и нервная работа и еще какой-то депрессивный синдром. – Илья старался не замечать ядовитых укусов, но его мнимое спокойствие еще больше распаляло жену. – Соня не игрушка, не уличная собачонка, которую можно спихнуть на дачу к приятелям!
– Речь идет о ее благополучии. И чем больше я думаю, тем тверже убеждаюсь, что этот брак – оптимальное решение.
– Замужество для молодой девушки, которая ни с кем еще толком не целовалась, не может быть «оптимальным решением»! Неужели нужно объяснять такие элементарные вещи?
– Ах, простите, я совсем забыл, что нынче не принято выдавать замуж девственниц! – Илья резким движением смахнул с прикроватной тумбочки книгу, часы, лекарства и поискал налитыми кровью глазами, на чем еще сорвать злость. – Ты и Марину воспитала на этих принципах. Она меняет любовников раз месяц, если не чаще.
– А что же ты, великий гуманист, так поздно заинтересовался своими дочерями? – не обращая внимания на разлетевшиеся по полу вещи, продолжала нагнетать обстановку Роза. – Если я плохая мать, так и растил бы их сам. Нет же, тебя никогда не было дома, когда требовалась отцовская рука.
– Довольно! Я обещал матери заботиться о ней и сдержал свое слово. Но теперь в ее жизни должен появиться мужчина, который возьмет эту обязанность на себя.
– Ты торопишься спихнуть бедную девочку с рук. Она тоже проедает слишком много твоих харчей? Так посади ее на хлеб и воду, и она сбежит от тебя с любовником, которого выберет сама. Но ты не можешь указывать ей, за кого выйти замуж. Я не позволю тебе сломать ей жизнь!
– Позволить мне что-то или нет, не в твоей власти. А то бы ты наворотила дел!
Он снова повысил голос, отметив, что привычная ирония сегодня не возымела никакого действия.
– Речь идет о судьбе нашего ребенка!
– Ах, вот как! Тебе необходимы исторические разговоры на ночь глядя? – потеряв терпение, взорвался Илья.
– Да ты со мной не разговариваешь с тех пор, как твои дела пошли в гору, а дети выросли!
– Заметь, с тех пор ты стала значительно лучше жить!
– И это ты называешь жизнью?
Теперь уже было ясно, что скандал перерос рамки привычной ссоры и с грохотом обрушился на обоих, сметая на своем пути остатки теплых воспоминаний, которых за годы накопилось не так уж мало. Кто-то должен был остановиться первым.
– Роза, не начинай. Потрепали друг другу нервы – и хватит!
Почуяв, куда ведет разговор, Илья попытался остановить разошедшуюся жену, напоминающую в своем праведном гневе летящий под откос грузовик.
– Тебя помимо работы интересуют только шлюхи!
– Придержи язык, черт возьми! Или в два счета окажешься свободной дамой в поиске работы.
– Ты не посмеешь! Наши дети…
Теперь и она осознала, что предмет разговора перешел от Сониного замужества к их разводу. И ухватилась за мысль о детях, как за перила, заботливо спроектированные архитектором, чтобы опрометчиво спешащие вниз по ступеням не переломали себе шеи.