Загон

В предвкушении того, что его грязные пальцы прикоснутся к моей шее, я сам снял оберег и отдал его сетчатому.

– На, подавись! – буркнул я ему, жаль только конголезец не понимал ни слова на русском.

– И цепочку снимай. – Узрев блеснувшее золото на моей шее, проскрипел Лузоло.

– Вот зараза! – Вслух произнес я. Цепочка была с крестиком, и мне совсем не хотелось с ней расставаться. Я снял цепочку, зажал ее в ладони, так чтобы конец с замком свисал, мизинцем придержал крестик и протянул руку грабителю.

Тот, ухмыляясь, вытянул цепочку, а крестик остался у меня. Конголезец изобразил притворное сострадание, лишая меня моего ценного имущества.

– Убирайтесь скорее, Мзунгу, – донеслось из кустов, – и помните, что вам повезло, и вы сохранили свои жалкие жизни.

Трое грабители растворились так же быстро, как появились.

– Жан, что это было? – спросил я, оглядываясь по сторонам.

– Стас, если ты не понял, то нас ограбили. Пойдем поскорее, хватит на сегодня приключений, на этой чертовой улице совсем темно.

– Великолепно! Такое впечатление, что я виноват в том, что нас ограбили. Между прочим, я спрашивал тебя, какого рожна мы идем по безлюдным улицам. Заметь, здесь кроме этих трех уродов не появилось ни души!

– Не будь занудой, Стас. Мы еще легко отделались, пойдем скорее.

И Жан быстро зашагал вперед. То ли от осознания того, что мы чудом остались в живых, то ли от всплеска адреналина в крови, но я почувствовал необычайный прилив сил, усталости как ни бывало. Меньше чем через десять минут мы уже входили в отель.

Портье встретил нас с улыбкой и поинтересовался, как прошла наша прогулка. Ничего не ответив, мы поднялись в номер и сразу же налили по стакану коньяка. Сидя в креслах, мы стали оценивать ущерб, и надо сказать, грабители изрядно поживились за наш счет. Мало того, что мы лишились средства связи, номер которого был дан нами Мабобо, нам пришлось распрощаться с дорогостоящими часами, а я без них чувствовал себя немного голым. Денег, конечно, они получили немного, всего порядка тридцати баксов, но какой моральный удар получили мы! Да еще и лишились наших оберегов, черт побери!

Хорошо, что документы их не заинтересовали, а московские телефоны мы оставили в сейфе. Осознание того, что гражданство моей страны подтверждено документально, моментально успокоило меня, да и крестик, хитростью утаенный, лежал в кармане джинсов. Действие коньяка умерило нервную возбужденность, я махнул на все рукой и постарался хотя бы на вечер позабыть о неприятном приключении.

А Жан все время моих рассуждений молчаливо и сосредоточенно о чем-то думал. Третье наше конголезское утро сулило стать весьма хлопотным. В состоянии душевного раздрая мы и заснули.

Начало поисков

Проснувшись на следующий день, мы сразу спустились позавтракать в кафе.

Еще накануне вечером мы решили отправиться на то место, где был сбит несчастный старикан, всучивший Жану куклу. Поэтому, уже допивая кофе, я спросил, куда же именно мы направляемся.

– Я так понимаю, что все это случилось у какого-то отеля. Ты говорил, что уже собирался ехать в аэропорт и ждал такси?

– Да, я направлялся в аэропорт, но не из отеля. – Жан замолчал, и мне показалось, что он чего-то недоговаривает.

– То есть как, не из отеля? А откуда же еще?

– Видишь ли… – последовала непонятная пауза.

– Слушай, Жан, не тяни. Если есть, что сказать, говори прямо. Сейчас не время разгадывать ребусы. Ты что-то скрываешь?

Он тяжело вздохнул и признался:

– Понимаешь ли, я тут в прошлый свой приезд одно дельце обстряпывал…

– Даже и не сомневаюсь! Ты никуда просто так не летаешь, а уж тем более в такую дыру, как Конго. Ну, и что же привело тебя в эти края в тот раз?

– Стас, это богатейшая страна! И мне до сих пор не понятно, почему она такая бедная! Здесь столько самоцветов, что при определенной оборотистости и небольшом везении можно стать очень богатым человеком!

– Так, так, так! Уже интересно! И что же?

– Я приехал сюда с тобой не только для того, чтобы помочь тебе разобраться с чертовой куклой. Ну, и для этого, конечно, тоже, но у меня здесь осталось одно недоделанное дело…

– Жан, не тяни! Выкладывай! Какое?

– Помнишь, когда-то я рассказывал тебе, что мы с Петром Коломейцевым побывали в самых недрах Конго, у пигмейских племен?

– Что-то такое припоминаю… Смутно, если честно. Ну и…?

– Так вот, это было примерно с год тому назад. Он был помешан на своей науке, что-то там вызнавал, общался с этими пигмеями, болтал с ними на их наречии, и мне в какой-то момент стало до жути скучно, пока однажды, на каком-то там празднике, во время одного ритуала я не увидел этот камень…

Жан замолчал и мечтательно уставился куда-то вдаль. Я не торопил его, и через некоторое время он продолжил: – Как я узнал несколько позже, это был демантоид, редкая разновидность граната, только зеленоватых оттенков. Его еще называют зеленым алмазом. Камень чрезвычайно редкий и поэтому весьма дорогой. Он во все времена считался сильнейшим талисманом-оберегом, а в этом племени пигмеев был почти священным. Когда я его увидел, а был он размером с приличную фасолину, то совершенно потерял и голову и покой. Я подумал, ну зачем этим дикарям такая красотища? Они же могут найти себе еще. На следующий день я потихоньку начал расспрашивать об этом Коломейцева, он-то мне все и рассказал про этот минерал. И я понял, что этот камень должен стать моим. Но при Коломейцеве я ничего не мог предпринять, и тогда я решил вернуться на это место потом, уже без профессора, и, либо выторговать у этих наивных людишек это сокровище, либо даже украсть его.

– Ну, ты даешь! – только и мог сказать я.

– Я вернулся в Конго спустя три месяца, в моем чемодане лежала практически точная копия пигмейского самоцвета. У меня с собой была еще масса всякой ерунды, которой я надеялся задобрить этих дикарей или отвлечь их внимание. Я втерся в их доверие, прожил с ними в лесу почти полтора месяца, и понял, что с камнем они не расстанутся никогда. И тогда я украл его. Заменил на подделку. И дал деру. Нет, я, конечно, распростился с ними, сказал, что и так чрезмерно «загостился», и, пока они не обнаружили подмену, был таков. Но они скорее всего обнаружили… Стас, я спрятал это сокровище в надежном месте и оставил его там до поры. Думаю, что эта пора настала.

– Так… – озадачился я. – Скажем, с камнем все ясно, но как вся эта история связана с куклой? Здесь ты тоже чего-то недосказал?

– Нет, с куклой все так, как я и говорил. Чистая случайность.

– Ну и где это было?

– Недалеко от аэропорта. В районе Кингасани. Там есть огромный рынок, место вообще со страшным прошлым. В 1996 году на этот рынок упал самолет Ан-26 местных авиалиний, человек 300 угробил.

– Да, что-то припоминаю… где-то натыкался на подобную информацию.

– В общем, я там окопался, в ожидании вылета. Оттуда и выдвинулся в аэропорт. И тут, на тебе, этот старикан.

– Так, может, мы и двинем в ту сторону?

– Да, пожалуй…

Ничего не оставалось делать, кроме как положиться на Жана, в глазах которого уже горел огонек авантюризма. Может быть, ему стало проще, облегчив душу и рассказав мне истинную причину своего пребывания здесь, а может, он предвкушал скорую встречу со своей мечтой, – демантоидом. Но одно я знал точно, что теперь Жан доведет дело до конца, и свое личное и наше общее. Я давно простил своего французского друга за все неприятности, которые породил он своей беспечностью, и сейчас был искренне рад приливу его сил. Меня охватило неслыханное спокойствие и ощущение, что вот-вот, еще совсем чуть-чуть, и вся эта драматическая история закончится. Хорошо было и то, что я практически отвлекся от оставшихся дома проблем и полностью погрузился в вязкий пульсирующий ритм Конго. Здесь время текло как-то необычно, хоть разница во временных поясах и была незначительной, всего каких-то два часа. Я легко поднимался утром, даже несмотря на бессонные ночи, и день проводил в достаточно бодром состоянии, я не чувствовал времени, не глянув на часы, не мог определить который сейчас час. В какой-то момент я ощутил себя чуть ли не медведем-шатуном, время потеряло для меня какое-либо пространственное значение, о том, который час я узнавал лишь благодаря приборам, его измеряющим.

– Жан…и, если не секрет… а где камень-то? – я выжидающе смотрел на своего друга.

– День езды отсюда… Недалеко. Близ одной церкви. У меня отмечено где. Нам ведь все равно придется углубляться в страну… Вот я и подумал… Уж заодно…

– Н- да. – я усмехнулся, – ты все же настоящий Остап Бендер.

– Бендер? Кто это? Не слышал о таком. Артист?

– Да, в своем роде артист, – я покачал головой. – Ладно, Жан, пора ехать, мы и так уже засиделись.