Загон

И этот проблеск некой прежней Татьяны пробудил меня от того ступора, в котором я находился.

– Господи, Танечка! Прости меня! Я уникальный идиот! То и дело говорю всякие глупости, а делаю еще большие! – Я с силой сжал её руку, но она снова ушла в свою «раковину», и как будто даже не почувствовала взрыва моих эмоций.

– Таня, послушай, мне нужно уехать. Надолго. В Африку. Я потом тебе все объясню. Когда тебя будут выписывать, позвони Вите, он тебя заберет. Я приеду и все тебе расскажу, мы сядем рядом, все обсудим и решим, как нам жить дальше.

Она продолжала молчать, никак не реагируя на мои слова. Вспоминать сейчас о её попытке самоубийства я не хотел, полагая, что для этого еще не пришло время, а говорить о всяких пустяках язык не поворачивался. Так мы и сидели молча, взявшись за руки и каждый думая о своем.

Я покидал клинику с тяжелым сердцем.

У профессора Столпова мы задержались до позднего вечера. В самое ближайшее время нам предстояло непростое путешествие, и, естественно, мы хотели подготовиться к нему как можно тщательнее. Иван Андреевич вручил нам изготовленные им талисманы, которые опять назвал мешочками «гри-гри», сказал, чтобы мы повесили их на шнурочках себе на шею, и не снимали ни на минуту. Он долго говорил о том, чего нам стоило остерегаться, и как вообще себя вести в столь далеком и пугающем меня Конго. Профессор был знатоком своего дела, и его рассказ настолько увлек нас, что на какое-то время мы будто бы забыли, для чего и зачем направляемся в эту страну. Он еще раз напомнил об отличительных особенностях конголезских колдунов, да, Столпов был безумно интересным рассказчиком, его слова складывались в витиеватую фразеологическую реку, которая уносила мое сознание к далеким африканским землям. Профессор рассказывал, что в забытых богом племенах считается, будто все колдуны наделены свыше дурным характером, что они вообще не имеют ничего общего с сородичами, а, значит, не имеют никаких родственных чувств, держатся всегда обособлено, в стороне, и даже не участвуют в общих трапезах. Ведьмы и колдуны не похожи на «нормальных человеческих существ», то есть на те стандарты, что увековечены в африканских племенах. Даже их кожа белее обычной, либо имеет сероватый оттенок, а во многих племенах Уганды считается, что у ведьм и колдунов в наличии много физических недостатков, и это тоже служит их отличительной чертой.

– Кстати! Я об этом уже говорил вам, но все же повторю еще раз. Никогда не забывайте, что колдунов подозревают в каннибализме, – поправив очки, произнес Столпов,– и может, так оно и есть на самом деле.

Эта фраза выдернула меня из расплывчатых мыслей о загадочной Африке и вернула в кабинет профессора.

– О Боже! На дворе двадцать первый век, а там нужно иметь в виду каннибализм! Вы куда нас отправляете? – Я смотрел на Столпова так, будто именно он был повинен в том, что где-то, в Богом забытой стране, сохраняется людоедство.

– Молодой человек, – снисходительно глянул он на меня, – это у нас, в цивилизованных странах двадцать первый век, а туда, куда направляетесь вы, чуть ли не мезозойская эра. Конечно, цивилизация проникает и в самые глухие регионы, но до научно-технической революции в тех племенах еще крайне далеко. В столице Демократической Республики Конго, Киншасе, конечно, много примет мирового прогресса, туда летают самолеты, обеспеченные люди пользуются компьютерами и автомобилями, но общий уровень жизни крайне низок, и, в какой-то степени, это зависит и от менталитета нации. Конголезцам удобно жить, так как они живут, но повторюсь снова, цивилизация дает о себе знать лишь в крупных городах, а в других местах о ней можно судить лишь по видам оружия да носимой одежды. Поэтому, не удивляйтесь, и в нашем двадцать первом веке есть место дикарям. В некоторых местных преданиях утверждается, что Конго, куда вы держите путь, страна особая, и народ ее необычный, наделенный странными особенностями и нет ничего удивительного в том, что колдуны, коих там немало, предпочитают ходить не как простые, нормальные люди, а вверх ногами.

– Ну, мало ли сказок существует на свете, – усомнился я.

Но профессор, не обратив на мою реплику никакого внимания, с увлечением продолжал свою любопытную лекцию.

– То, что порой случается на том континенте, пока не поддается никаким научным объяснениям, ну, а в архаичном обществе живет стойкое убеждение о наличии в избранной личности огромной колдовской силы. Это внушает соплеменникам уважение и страх. Иногда деяния колдунов и ведьм могут быть направлены на благо человека, они могут заниматься врачеванием и спасать людей, могут вызывать дожди, когда урожаи гибнут от засухи, но людская молва гласит и о том, что многие ритуалы, связанные с магией, страшны и зловещи. Во многих легендах говорится, что бокоры, превращаясь в зверей или птиц, разоряли посевы, наводили порчу на целые племена с целью их истребления. Естественно, все, что я вам сейчас говорю, поражает воображение, – профессор как-то загадочно ухмыльнулся. – Вам еще предстоит узнать, где была создана кукла, кем, с какой целью, а для этого, скорее всего, вам придется проникнуть вглубь, в самое сердце Конго. Я предупредил своего друга, Мобобо Антуана о цели вашего визита. Можете называть его просто доктор Мобобо. Он известный в мире специалист в области Вуду, к тому же коренной конголезец, прекрасно знающий историю своего народа. Думаю, что по некоторым признакам куклы он определит хотя бы примерное направление вашего следования. А кукла ведь определенно обладает неимоверной силой, и было бы великолепно, если бы вы, лишив ее силы, сохранили бы ее как уникальный экспонат. Кстати, надо сказать, что у африканских народов распространено мнение о том, что чем отдаленнее место, откуда происходит бокор, тем оно таинственнее и тем сильнее его мощь. Так что вам предстоит захватывающее путешествие. М-да … будь я помоложе, непременно присоединился бы к вам. Очень, очень жаль. Такой случай… – Последние слова профессор произнес с явным огорчением.

Ну, а я, чем больше слушал, тем больше испытывал разочарование в предстоящей поездке. Меня изначально терзали сомнения в успешности данного предприятия, хотя Жан и пытался уверить в том, что, ничего страшного не случится, что мы быстро устраним причину наших бед и благополучно вернемся в родные пенаты. А тут каннибализм, ведьмаки, ходящие вверх ногами, перевоплощения, а в прошлый раз профессор упоминал еще и про зомби. Прекрасная комбинация.

– Иван Андреевич, – обратился я к нашему наставнику, – может все же есть возможность не испытывать судьбу, а ликвидировать куклу здесь? Может, вам известен какой-нибудь соответствующий случаю ритуал, вы же смогли изготовить нам эти амулеты? – и я коснулся рукой маленького мешочка уже висящего у меня на груди. – Как вы их назвали, «гри-гри»?

– Да, молодой человек, это амулеты, можно их назвать талисманами, или даже оберегами, они созданы для вашей защиты от зла и напастей. К сожалению, моих магических сил и знаний хватает только на совершение не сложных манипуляций. Я могу лишь отчасти защитить вас, но в противодействии бокорам я беспомощен. Ваши амулеты не сложно было изготовить, но они дают лишь малую толику уверенности в том, что вас не убьют сразу же по прибытии в страну. Я ни в коем случае не хочу вас запугать, но лучше быть готовыми к самому страшному.

После этих «ободряющих слов», душу мою вообще заволокло мраком, потому как только сейчас, в полной мере, осознал я все то, во что оказался вовлеченным помимо собственной воли.

Тут вовремя вмешался Жан:

– Профессор, перестаньте наводить на нас страх и ужас. От ваших слов становится жутко.

– Друзья мои, я лишь предостерегают вас в том, что бокор, создавший куклу, может оказать недюжинное сопротивление вашему желанию ее уничтожить. Ведь эта вещь явно была создана им для каких-то определенных целей. Впрочем, можно предположить и такое, что колдун пойдет вам навстречу и избавит от куклы добровольно. Я, возможно, и, правда, несколько сгустил краски. – Профессор ободряюще улыбнулся, но веселее нам от того не стало.

Мы еще долго сидели у Столпова, выясняя последние детали нашего будущего путешествия, как-то даже опасаясь уходить, ибо уход этот ознаменовал бы собой начало нашей поездки, а мы, чего уж греха таить, боялись ее.

Однако всему когда-нибудь приходит конец, пришлось распрощаться и нам. Иван Андреевич вручил нам листок бумаги, на котором написал имя-фамилию своего конголезского знакомого, его адрес и как к нему нужно добираться из аэропорта.

– Встретить вас он не сможет, вы уж не обессудьте, – извиняющимся тоном сказал Столпов, – но он предупрежден и будет вас ждать. Он скажет, как и куда вам следовать. Ну…, – профессор протянул нам свою пухлую руку, – давайте прощаться!

Мы медленно, и, глядя со стороны, понуро побрели от подъезда профессора к моей машине. Говорить не хотелось, переваривали полученную информацию. Я украдкой глянул на Жана. Он шел с каким-то задумчиво-мечтательным видом, мне даже показалось, что на его губах играла чуть заметная улыбка. Это несколько удивило меня.

– Жан, ты улыбаешься?

– Внутренне, Стас, внутренне. По крайней мере, мне так казалось. Я вот думаю, до чего же прекрасна жизнь, а, Стас? Не находишь? И это закопченное московское небо, сквозь которое не видно звезд, оно тоже прекрасно! И суета этих улиц, этих спешащих куда-то людей, водоворот жизни, как же все это прекрасно!

– Жан, ты меня пугаешь! Может показаться, что ты прощаешься со всем этим!

– Ну что ты! Вовсе нет. Просто я очень люблю жизнь. Глупо звучит, ну, в самом деле, кто же ее не любит? Но что мне до остальных! Я люблю ее! Я много поколесил по свету, многое повидал, и сейчас мы с тобой стоим на пороге больших приключений. Ну, разве же это не чудесно?

– Жан, мне кажется, ты несколько идеализируешь наше путешествие. Мы едем не на красоты Конго любоваться, а ввязываемся в сомнительную авантюру, которая может помочь и тебе и мне расстаться с этой удивительной жизнью.

– Да, перестань ты, Стас! – Жан махнул рукой. – Нельзя начинать ни одно дело с подобным настроем. У нас все получится, вот увидишь. Мы обезвредим предмет твоих и моих тревог и вернемся домой, при этом обогатимся новыми знаниями и впечатлениями, мы расширим свой мир еще больше, познаем его еще глубже, а это и есть жизнь! Не сидеть же, в конце концов, на одном месте, наращивая жиры, всегда лучше куда-то стремиться, рваться, бежать!

– Ну, ты прям каверинский капитан! «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»

Жан засмеялся:

– Не знаю, кто такой Каверин, но сказано верно!

КОНГО

Первые неудачи

День вылета выдался пасмурным. Время, отведенное на регистрацию, казалось бесконечным. Мы с Жаном обсудили перечень вещей, которые взяли с собой, однако сейчас, находясь за стойками паспортного контроля, в голову приходило то одно, то другое, что следовало бы захватить, но, увы, пополнять чемоданы было уже слишком поздно. Бродить по аэропорту не хотелось, мы вылетали из Шереметьево-2, а для меня этот аэропорт уже давно утратил свой романтический шарм. Когда-то я испытывал в этом месте душевный трепет, именно отсюда я начал своё, до сих пор неоконченное, зарубежное турне. Я много путешествовал, повидал великое разнообразие воздушных вокзалов: и маленьких, и огромных, и оборудованных по последнему слову техники, и бывшие военные аэропорты, носящие столь помпезное название лишь благодаря своему предназначению. И постепенно Шереметьево стало для меня лишь пунктом отправления в очередную поездку.

Пройдя все формальности таможенного оформления, мы пристроились с Жаном в кофейне, заказали напитки и стали ожидать объявления посадки. За день мы изрядно утомились, и в предвкушении долгого и изнурительного полета разговор особо не клеился. Мы смотрели в окно на медленно перемещающиеся самолеты, находящиеся в поле нашего зрения, и думали каждый о своем. Пока тянулось ожидание, мы выпили по две чашки кофе и по три бокала коньяка, который сладостным сиропом разлился по кровеносным сосудам и нервное напряжение понемногу начало отступать. И только я собрался расспросить Жана о наших ближайших планах в путешествии, как объявили посадку на рейс.

Самолет взлетал тусклым вечером, и моросящий дождь слезливыми потоками стекал со стекол иллюминаторов.

Я иногда позволял себе летать в бизнес-классе, но это было в той, прошлой жизни, до появления маленького исчадия ада, сейчас же в приоритете была экономия денежных средств, неизвестно, сколько еще предстояло пережить и как быстро наладятся финансовые дела. Что же касается Жана, то, как любой француз, он был скуп и чрезмерно рационален, потому-то мы и оказались в эконом-классе в столь долгом путешествии.

В дороге в общей сложности мы провели немногим более суток. Рейс был не прямой, нам еще досталась ночь в Париже. Благо, Жан был здесь на своей территории, и никаких проблем с ночевкой не возникло. Мы остановились в отеле «Kyriad Prestige», находящимся совсем рядом с аэропортом, названным именем Шарля де Голля, и это было очень удобно. Время, проведенное в отеле, нельзя назвать полноценной ночевкой, но перевести дух, размять кости и освежиться, мы смогли.

А ранним утром снова в путь… Регистрация, таможня, перелет и Киншаса …

Впечатление, которое произвел на меня этот город по прилету, можно назвать психологической травмой. Жан-то здесь уже бывал, а вот на меня увиденное произвело впечатление, сопоставимое с шоком. Я уже вспоминал те аэропорты, которые мне довелось увидеть в своей жизни, но данное место можно было сравнить лишь с аэропортом на Гоа, и то весьма отдаленно. Международный аэропорт Нджили, столицы демократической республики Конго, был жутким. Как сказал мне Жан, данная постройка была творением тружеников Китая, и годами ее основания значились далекие шестидесятые. Судя по нынешнему состоянию, здание ни разу не реставрировалось, да о чем это я, даже косметический ремонт, по всей видимости, его не коснулся. На стенах и потолках отвалившаяся краска и штукатурка являла нашему взору структуру арматурных конструкций, составляющих остов здания. На тех же стенах, где сохранилась краска, я не смог установить ее первоначальный цвет, по моему мнению, он был сильно изменен впитавшейся в него грязью, пылью и стоявшим вокруг смрадом. Я не мог понять, что за запах окружает меня, тяжелый, густой и даже липкий, с легким ароматом дыма, как от фруктовых деревьев, да еще и с примесью немного приторного запаха человеческого пота. От той тяжести, которая попала ко мне в легкие и разлилась по всему телу, у меня даже сначала закружилась голова, но это ощущение быстро прошло, хотя навязчивость запаха сохранилась. Я думал, что так пахнет только в аэропорту, все же маленькое старое помещение, толпы народу, что удивило не меньше, да и авиационная техника, сама по себе источающая специфические ароматы, но я ошибся.

Выйдя в зал, после прохождения таможни и изрядно надышавшись местным «благоуханным ароматом», мне очень захотелось умыться, и я спросил Жана, где тут находится туалет.

– Может быть, тебе подойдет влажная салфетка? – спросил меня мой друг.

– Нет, салфетки и у меня есть, ты лучше покажи, где спрятался этот «кабинет». – настаивал я на своем.

Жан покачал головой, усмехнулся и указал вглубь помещения:

– Вон, видишь, распахнутая дверь. Иди, если походные условия тебе по душе.

Я прошел метров десять и попал в странное место. Это была длинная комната, с небольшими разделениями на кабины, перегородки которых доходили мне до пояса, так что можно считать, их не было вовсе, а в полу символической кабинки зияла дыра. Я вспомнил свое пионерское детство и подобные конструкции, которые уже в то время вызывали у меня отвращение. Я огляделся вокруг в поиске раковины, но ничего подобного не обнаружил. В углу вытянутой комнаты я увидел свисающий с потолка короткий шланг и нелепо пристроенный вентиль, на полу было нечто напоминающее канавку для водостока, уходящую неизвестно куда. Я подошел и аккуратно отвернул вентиль, но создалось впечатление, что вода полилась с потолка. Похоже, надо было прислушаться к совету Жана и воспользоваться салфетками, которые мы предусмотрительно взяли в дорогу. Я брезгливо завернул вентиль, неизвестно откуда еще эта вода берется, да и вода ли это вообще, вытер руки салфеткой, другой протер лицо и шею и вышел к Жану.

– Да, колоритное местечко. Здесь везде так? – Расстроено спросил я.

– Да, Стас, это место не для строгих костюмов. Ну, так что, следуем дальше? Все процедуры здесь ты закончил? – с улыбкой кинул мне Жан, лихо подхватив свой чемодан и двинувшись к выходу из здания.