Загон

– Как я понимаю, с момента смерти Эволо кукла находится у вас?

– Э-э, ну да, – подтвердил Жан, – ну, не совсем… Когда я вернулся в свою страну, я подарил куклу дочери моего друга, и с тех пор она у них. Дочь отдала ее своему отцу, – при этих словах Жан указал на меня, совершенно забыв, что старик слепой.

– Прошло довольно много времени,.. кукла прикипела к вам, она вас не отпустит. И она это знает.

От этих слов мне стало совсем нехорошо, по спине потекли струйки холодного пота, и засосало где-то внутри, тревожно бухнуло сердце, и защемило так сильно, что пришлось приложить руку к груди и потереть это место. Боже Всемогущий! Я никогда не был отъявленным трусом, но сейчас мне стало страшно, жутко. Мне захотелось бежать отсюда без оглядки, бросив все, вещи, куклу в сумке, все-все, бежать до самого аэропорта, сесть в первый попавшийся самолет и лететь отсюда куда угодно, только бы поскорее.

А Жан тем временем все пытался узнать у старца хоть что-нибудь, способное нам помочь.

– А если мы выбросим ее? Ну, скажем, с моста в реку?

– Вы будете наказаны. И жестоко. Кукла не прощает подобного. Она накажет не только вас, но и все ваше потомство, на много поколений вперед.

– Но ведь, этот самый Эволо, он ведь продал мне это чудовище! Да за гроши к тому же!

– Он просто надеялся что вы, как белый посторонний человек, увезете куклу из этой страны, где она была предначертана творить зло. К тому же Эволо знал, что его скоро настигнет смерть, ведь он украл куклу. Вы были его последней надеждой.

– Боже, – снова воскликнул мой друг, – кто же наша последняя надежда? Нам-то что делать?

Старик закрыл свои незрячие глаза и надолго замолчал. Так надолго, что мне показалось, будто он погрузился в сон. Но он не спал. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:

– Дайте куклу!

Эту фразу понял даже я, и без лишних слов расстегнул рюкзак, достал Баку и вложил в руки старца.

Мгновение старик был неподвижен. Бака целиком уместился в его левой ладони, а правой старец накрыл его и снова замер. Потом вдруг по телу его словно пробежал электрический разряд, незрячие глаза расширились, голова дернулась.

Внезапно гримаса боли и ужаса перекосила его лицо, он захрипел, на губах выступила пена и из последних сил старик прохрипел:

– Лукуга!

То были последние слова старика. Он умер. Его тело обмякло, спиной он откинулся на кресло, а ладони разомкнувшись, упали на стол. Он словно возвращал нам злосчастную куклу, протягивая ее в своих безжизненных руках.

Глубоко потрясенные стояли мы с Жаном, не зная, что предпринять. Из ступора нас вывела маленькая негритянка. Она перестала толочь, отложила пестик в сторону, зачерпнула горстку только что приготовленного порошка и медленно подошла к старцу, секунду стояла молча.

– Alikufa[11 - Alikufa – Умер. (Перевод с суахили)]. Gros-bon-ange, – пробормотала женщина и намазала лоб старца своим порошком, он был белым и напоминал муку.

Потом женщина повернулась к нам и сказала:

– Вы сделали свое дело… Забирайте куклу и уходите…

Я поспешно сунул Баку в рюкзак, и мы с Жаном вылетели из лачуги. Мы мчались подальше от этого места, где только что пронеслись столь загадочные и непонятные для нас события. В голове роились всевозможные страхи, мы никак не могли сопоставить услышанное с увиденным. Мне было и жутко и страшно, я боялся, что женщина обвинит в смерти старца нас и призовет помощь, вслед за нами ринется разгневанная толпа местных жителей, а мы ведь абсолютно непричастны к этой смерти. Кроме того, всё происходящее говорило о том, что случившееся было явно ожидаемым. Ни удивления, ни печали мы не увидели на лице маленькой женщины из лачуги, нам даже показалось, что она ждала именно такого исхода.

Не помню, как добрались мы до гостиницы.

Зло достанет и в церкви

Поздним вечером мы сидели с Жаном в баре гостиницы и подводили невеселые итоги прошедшего дня. Мы успели более или менее прийти в себя и даже заглянули в небольшое интернет-кафе, находившееся не так далеко от гостиницы и посмотрели что такое «Лукуга», о которой сказал перед смертью старец. Это оказалась река на востоке Конго, небольшая, но достаточно сложная в своем течении и живописная. Она берет начало из озера Танганьика, второго по величине и красоте после нашего Байкала, и судоходна лишь на небольшом приустьевом участке, затем она становится весьма порожистой, углубляется в континент и проходит через глухие джунгли, впадая в реку Луалабу. Предположительно здесь и кроется наша зацепка. Нам необходимо попасть в эти самые джунгли, к этой реке, и возможно, там мы найдем того самого бокора, который нам нужен. Однако тут же возникает ряд затруднений. Где найти проводника, причем человек нужен опытный и бесстрашный. Кто мог бы нам это подсказать, если сами мы здесь ничего не знаем? Мы вообще никого не знали в этой непонятной стране, кроме Мабобо, избегавшего нас, и Лорана, также не стремящегося к контакту. И все-таки выбор наш остановился на нем, альтернативы ведь не было. И уж коль скоро он смог свести нас со стариком Самбе, может, какие-то связи у него все же есть, да и алчность его может сыграть нам на руку. На том и порешили.

Мы были вымотаны и физически и морально. Каждый день, прожитый в этой африканской стране, приносил добавочную порцию адреналина и стресса. Когда Жан поднял рюмку коньяка, я обратил внимание, как заметно дрожит его рука. Под припухшими глазами у него залегли темные круги, лицо осунулось. Что и говорить, я и сам-то выглядел не лучше. Черт возьми, а ведь это только начало! Самое ответственное дело, не хочу употреблять слово опасное, поджидало нас в самом недалеком будущем. А ведь, по сути, за эти несколько дней мы не сильно продвинулись в наших изысканиях. Весь вечер у меня из головы не выходили слова старца о том, что наши настоящие беды еще впереди. Думаю, что был он не из тех, кто бросает слова на ветер, а значит, говоря об этом, хорошо знал, что имеется в виду. Почему мы не спросили его об этом? Я вообще постоянно клял себя и Жана за нашу глупость. Мы должны были добиться от старика максимум информации, а в результате он умер и все унес с собой! Не успели…

Много вопросов возникало у нас и по поводу его смерти. Ведь и он, и его молчаливая помощница, безусловно, ждали этой смерти. Она же не выказала ни малейшего удивления, когда старик умер, лишь начала мгновенно мазать его порошком, который и готовила, должно быть, именно с этой целью. Все это было таинственно, непонятно и страшно. Мы крепко напились в тот вечер.

А по утру сильно болела голова и у меня и у Жана. Мрачные и хмурые, мы через силу позавтракали и отправились на рынок в поисках Лорана. Вот на сей раз нам повезло! Думаю, Лоран решил, что нам более от него ничего не понадобится, и перестал скрываться. Всем довольный с виду, как ни в чем ни бывало, стоял он на своем обычном месте и жарил все тех же тварей, добавляя существенную часть вони в атмосферу рынка. Завидев нас, он так растерялся и изумился, что даже выронил из рук черпалку. Опыт у нас уже был, да и скрываться ему было поздно, когда мы обошли его с двух сторон и немедленно приступили к делу.

– Лоран, – начал Жан, – ты нам очень помог вчера, но, видишь, опять нужна твоя помощь! – И поскольку наш конголезский знакомый сделал шаг назад и судорожно замотал головой, мгновенно добавил, не отступая от него: – Это в последний раз! Честное слово! Это тебя нисколько не затруднит, для тебя это сущий пустяк.

– Какой? – дрожал негр.

– Помоги нам найти проводника.

– Какого еще проводника? Зачем? – Оторопел Лоран. – Да нет у меня никаких проводников.

– Лоран, нам нужно попасть на Луалабу!

– Я там никогда не был, а…

– Дружище, – Жан многозначительно подмигнул, – ты же знаешь, мы хорошо платим. Хватит и тебе и проводнику.

При упоминании о деньгах напрягся и сосед, торгующий жареными крысами. Мы просто почувствовали, как два его уха превратились в одно большое. Понял это и Лоран. Злобно зыркнув на соседа, он приглушенно процедил сквозь свои белоснежные зубы: – Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Приходите через пару дней, может, кого-нибудь и найду.

– Э, нет, дружище! Через пару дней не пойдет. Проводник нужен нам завтра утром и ни днем позже. Мы и так уже достаточно задержались в твоей гостеприимной стране.

Лоран попробовал было вновь заныть, но запнулся, глядя на наши мрачные лица. Мгновенно оценив степень необходимости его помощи, он тихо, но напористо выдал: – Сто баксов!

– Ты с ума сошел, что ли? – возмутился Жан, – Тридцатка и ни центом больше. Мы и так изрядно подняли уровень твоего благосостояния.

– А за тридцатку ищите его сами, – ухмыльнулся этот прохвост и, как ни в чем ни бывало, принялся помешивать своих каракатиц.

– Ладно, – пошел на попятную многоопытный француз, – сорок долларов и мы договорились.

Негр молча помешивал варево в своем котле, и, казалось, не обращал на нас никакого внимания.

– Пятьдесят! – выплюнул француз.

Никакого эффекта.

– Ну и черт с тобой! Продавай своих тварей за гроши и думай о денежках, которые ты потерял! – Жан развернулся с твердым намерением уйти.

– Согласен! – Бросил Лоран ему в спину.

Жан вернулся на прежнее место и разговор продолжился.

– Согласен на пятьдесят. Завтра утром, только не здесь… – Он многозначительно покосился в сторону соседа, – Где вы остановились?

– Гостиница Мемлинг. Знаешь такую? Авеню дю Чад.

– Кто ж ее не знает! Приду, ждите в холле, утром.