Загон

– Я знаю совсем немного. Только то, что на рынке тайком болтали об этом. Это нечистый случай. Вам не надо этого…

– Послушай, – Жан подошел к нему, раскрыл его ладонь и положил в нее две монетки, – ты можешь помочь нам, а это очень важно. Если поможешь, получишь еще двадцатку. Как тебя зовут?

– Лоран, – ответил тот, и спрятал монетки в карман. Он все еще переминался с ноги на ногу, но, видимо, решился: – Его убили майомберо, – шепот его был еле слышен.

– Кто? – то ли не расслышал, то ли не понял Жан.

– Майомберо… Злые существа… Чрезвычайно жестокие… Духи…

– Так, – повернувшись ко мне и перейдя на русский, сказал мне мой друг, – ну вот, кажется, добрались. Старика, видишь ли, убили злые духи. Нам же именно это и надо?

Я пожал плечами:

– Ну и что, что духи? У этих дикарей все, что не делается, творенье духов: дождь, гроза, затмение, все сплошные духи. Нам-то это как поможет?

Жан снова повернулся к Лорану.

– Лоран, помоги нам, это очень важно.

Конголезец воровски обернулся, удостоверился, что за нами никто не наблюдает, и тихим шепотом сообщил:

– Говорили, что это было возмездие бокора, но ничего больше я не знаю. Может быть, один человек смог бы сказать вам больше.

– Кто этот человек?

– А вот за это, – прищурил глаз Лоран, – сначала заплатите!

– Экий же ты, нахалюга, – возмутился Жан, но все же полез в карман и извлек пять долларов. – Держи, можешь получить и еще, но только за стоящую информацию.

– Нужный вам человек живет в районе МаКампань, – Быстро упрятав деньги в карман рваных штанов, полушепотом произнес конголезец. – Но я не могу сейчас говорить, где именно. Для этого мне нужно спросить разрешение.

– Почему ты думаешь, что он сможет помочь?

– Это очень уважаемый человек. Ему больше ста лет и он много знает. Он говорил о том старике.

– Ну, так узнай, можем ли мы с ним встретиться.

Лоран помотал головой, закатил глаза, запыхтел, и… Жану пришлось раскошелиться еще на один доллар.

– Хорошо, – быстро сунув деньги в другой карман штанов, согласился негр, – приходите завтра сюда же, часов в десять утра.

И что оставалось делать?

Нищий оракул

Нет смысла подробно описывать вторую половину этого дня. Ничего такого примечательного больше не случилось. Нас не ограбили, не прибили, особенно даже не приставали, хотя у меня и было стойкое ощущение, что в затылки наши кто-то смотрит внимательно и неотрывно. Кто и зачем, – это вопрос не из простых, но ощущение зоркого глаза, буквально сверлящего затылок, не исчезало ни на минуту. Мы вернулись в гостиницу, поужинали. Очень хотелось позвонить в Москву, узнать, как там дела, но, сколько бы я ни набирал номер по гостиничному аппарату, ничего не получалось, то ли связь была никудышной, то ли местные телефоны были к тому не приспособлены. А душа болела за Татьяну, хотелось знать, как там Катюшка, что с Диной, как дела в офисе. Увы, поделать ничего было нельзя.

Спать мы завалились рано. Хорошо, хоть кровать была довольно широкой и мы с Жаном могли пристроиться на ней, не мешая друг другу. Правда, чувствовали мы все равно себя немного неловко. Поэтому, пожелав друг другу «спокойной ночи», мы, повернувшись каждый в свою сторону, постарались как можно скорее уснуть. Моему французскому другу это удалось гораздо лучше, чем мне, он спал, а я все лежал, прокручивая в голове грустные мысли, и сон никак не шел. Я думал о кукле, по-прежнему покоящейся в моей сумке, и казалось мне странным, что она как-то вдруг затихла и перестала действовать. В Москве она не давала мне ни минуты покоя своими кознями, здесь же, как это ни странно, она затаилась. Почему? Почувствовала родную землю? Глупости! Близость хозяина-изготовителя? Ерунда! Ох, сдается мне, что это затишье перед бурей! Да еще перед какой! Нужно поторопиться, пока еще не поздно! С такими мыслями я и уснул.

Поднялись мы рано, спустились в кафе, позавтракали и никак не знали, чем себя занять до назначенной Лораном встречи. Ровно в десять утра мы были в условленном месте, кукла покоилась в рюкзаке за моей спиной, на всякий случай я прихватил ее с собой. Но наш новый знакомый опаздывал. Прошло четверть часа, минула половина, время приближалось к одиннадцати, а его все не было. Мы прождали его до полудня, но он так и не появился. Уставшие от жары и пустого ожидания мы нашли небольшое кафе, чтобы хоть немного передохнуть и освежиться. Было ясно, что парень не придет. То ли он не нашел старика, то ли испугался чего-то, а это уже не удивляло. Выпив по банке освежающего бельгийского пива, мы решили вернуться к рынку и найти нашего вчерашнего торговца жареными насекомыми. Если гора не идет к Магомету, – Магомет идет к горе. Увы, нас и там ждало разочарование. На прежнем месте был продавец жареными крысами, приветствовавший нас как старых знакомых широкой улыбкой, обнажившей гнилые зубы. Жарились по близости и насекомые, только Лорана не было. Сегодня всем управляла его вчерашняя худенькая спутница, которая даже не подняла на нас глаз. Мы подошли ближе, и Жан спросил ее, куда подевался Лоран. Она молчала, будто набрав в рот воды. Жан продолжал засыпать ее вопросами, но она никак не реагировала. Будто нас и в помине не было. Торговец агути тоже обратился к ней на местном наречии, и ему она ответила, злобно и коротко, после чего больше уже никто не обращал на нас внимания. Мы поняли, что ждать дальше, смысла нет никакого.

– Жан, – потянул я его за рукав, – ты понимаешь, что нам просто необходимо найти этого проходимца Лорана! Он единственный в этом городе, кто хоть чем-то может нам помочь. Выход у нас один: дождаться, когда эта фифа продаст всех своих тварей и отчалит домой. А мы последуем за ней.

– Э, все не так просто, – протянул Жан. – Если она засечет, что мы за ней следим, а она, конечно же, не совсем дура, а мы тоже далеко не сыщики, то либо она позовет на помощь, и тут уж, как нам повезет, либо приведет нас не туда, куда надо. А что там будет, тоже вопрос интересный.

– И что же делать?

– Ну, думаю, нам нужно вернуться в гостиницу, пообедать, а ближе к вечеру, когда начнет темнеть, прийти сюда снова. Мы ее увидим издалека, а она нас нет. Тогда и проследим за ней.

– А вдруг она уже уйдет, когда мы появимся тут вечером?

– Ну, не знаю. Вроде, торгуют они дотемна, а темнеть здесь начинает рано. К семи уже будет полный мрак. Давай, придем к началу седьмого и посмотрим. Других вариантов все равно нет. Ну, в самом деле, не торчать же нам здесь! В конце концов, это может быть и опасно.

На том и порешили.

Мы вернулись в отель, пообедали, отдохнули и в четверть седьмого уже вновь подходили к району Кингасани. Увы, нам катастрофически не везло. Торговцев не было. Да что ж это такое! Ну, почему все идет в раскоряку? Вот и еще один день прошел впустую. И никаких зацепок, никаких идей. Мы растерянно потолклись на месте и, не спеша, двинули в обратный путь. На город стремительно надвигались сумерки, снова то здесь, то там вспыхивали кострища, раздавались заунывные песни, отовсюду неслись громкие голоса.

– Слушай, – предложил я, – а может, заглянем к Мабобо? Раз он сам не проявляется?

– Ну, что ж, хоть какая – то, а мысль. Пошли.

Но это был не наш день. Нас даже не пустили на порог. Горничная лишь сухо заявила, что хозяина нет, он уехал из города по делам и когда будет, она не знает. На наш вопрос, не оставлял ли он для нас записки или может, просто, что-нибудь на словах, она сказала, что нет, и захлопнула дверь.

– Да-а-а… – протянул Жан, – похоже, что наш единственный шанс – это все же Лоран. Давай-ка, завтра придем на рынок часам к пяти. Либо он сам будет там, либо эта девица. Постараемся быть не очень заметными, ну, по мере возможности, а уж дальше, как придется. Может, и проследим за ней.

Так мы и сделали, и на следующий день, как было решено, в начале шестого, подходили к рынку. Еще издали мы заметили, что Лорана на месте нет, и торгует по-прежнему его подруга. Мы не стали подходить близко и, по счастью, сегодня везение повернулось к нам лицом. Уже минут через десять негритянка начала собирать свои манатки. Удивительное дело, но весь свой скарб она свернула довольно быстро и компактно, и всю эту махину из плоских тарелок-жаровен и прочей утвари взгромоздила себе на голову и понесла в противоположную от нас сторону. Ей, Богу, эта хрупкая черная женщина несла на своей голове килограммов тридцать, не меньше, и шла при этом довольно быстро. Конечно, ей и в голову не приходило оглядываться и озираться, а иначе она непременно увидела бы нас. Но поскольку делать это ей было несподручно, то мы беспрепятственно следовали за ней.

Центр города остался далеко позади, как и все достижения цивилизации, которые только смогли до него добраться. Теперь мы двигались по грязным, кривым, не мощеным улочкам, где в пыли играли голые дети, женщины торговали в основном маниокой, а мужчины пальмовым вином. Здесь уже не было высотных домов, а бесконечной вереницей тянулись глинобитные лачуги, крытые соломой, пальмовыми ветками или камышом. Залежи мусора покоились вдоль дорог, и порой достигали метровой высоты. Вообще, мне кажется, что более грязного и зловонного города я не видел никогда за всю свою жизнь. Впрочем, возможно я это уже говорил, но не могу не повториться!

Полчаса спустя преследуемая нами женщина вдруг остановилась перед одной из многочисленных хибар, и громко выкрикнула что-то. В тот же момент появился наш долгожданный знакомый, и помог ей внести доставленный груз в дом. Мы были на вершине счастья. Наконец-то мы нашли его! Только что теперь делать? Войти в дом вслед за ними? А вдруг они поднимут шум? Только полиции нам и не хватало! А если даже и не полиция, то нагрянут соседи и разделают нас, пожалуй, еще хлеще! Так мы и стояли чуть в сторонке и решали, как же нам поступить, когда Лоран, вдруг, вышел из дома и пошел прямо по направлению к нам. Мы так растерялись от неожиданности, что мнимая случайность встречи выглядела вполне правдоподобно. Увидев нас, конголезец бросился наутек. Недолго думая, Жан погнался за ним. И, что ни говори, но сегодня удача была на нашей стороне: Лоран споткнулся и упал, уже в следующий момент Жан настиг его и навис сверху, после чего и я подоспел, до сих пор оберегая травмированную ногу. Жан помог Лорану подняться. Но это ведь было Конго, где малейшее, даже самое ничтожное событие, собирает толпы людей, и толпа начала собираться вокруг нас.

Лоран пришел в себя, отряхнулся, и попытался вырвать свою руку из цепких пальцев Жана, но тот держал его крепко. И тогда Лоран начал что-то орать своим согражданам на местном наречии, которого мой французский друг не знал. Можно было лишь предположить, что ничего лестного в наш адрес он не произносил. Мы видели, как вспыхивали ненавистью и злобой глаза окружающих нас людей, как все теснее сжималось обрамляющее нас кольцо и к недвусмысленному действию готовились кулаки.

– Жан, – пролепетал я, – кажется, сейчас нам не поздоровится.

Но тут Гебауэр поднял руку и что-то шепнул на ухо Лорану. Думаю, что если бы наш знакомый был белой расы, то я бы увидел, как смертельная бледность заливает его лицо, но он был черным, и, на мой взгляд, неподдельный страх отразился лишь в его глазах и в гримасе ужаса на лице. Он с испугом уставился на Жана, а тот лишь самодовольно улыбнулся и кивнул головой.

Лоран что-то чуть слышным голосом бросил в толпу, и в тот же миг она буквально рассыпалась. Теперь люди бежали от нас столь же стремительно, как всего лишь несколько минут назад стекались к нам.

– Господи, Жан! – Воскликнул я, – Что ты ему сказал?

– Что если он не образумится, мне придется натравить на него куклу!

От удивления я даже рот открыл. Надо же, придумал! Мне такое даже в голову не пришло! Ай да Жан! Ну и молодец! Спас нас, если не от смерти, то уж точно от хорошей взбучки!

А француз тем временем уже занимался Лораном.

– Ты куда же пропал? – въедливо спросил он.