Загон

В этот момент взгляд чернокожего скользнул по сидению и остановился на моей бейсболке. Нет, вещизмом я не страдаю, это факт. Но эта вещь мне нравилась самому: прекрасная ярко-красная бейсболка «Bosco», с великолепно расшитой эмблемой «Russia», с российским триколором и замысловатыми вензелями.

– О, нет… – прошептал я, только не её.

Но Жан, уже поняв немой намек африканца, цыкнул на меня, и мило улыбаясь, произнес: – Давай, Стас! Не жадничай, ведь офицер так великодушен, что хочет быстрее отпустить нас восвояси.

Я с сожалением протянул французу кепку, а тот с идиотской улыбкой передал её зловонному крохобору. Коренастый махнул моей кепкой своему напарнику, тот что-то проговорил Моизу, который моментально бросился разбирать покрышки, преграждающие нам путь.

Как только было освобождено пространство, по которому могла пробраться наша машина, Моиз прыгнул за руль, резко рванул с места, пересек былую преграду, остановился, выскочил, и снова заложил созданную было брешь. Законники неотрывно наблюдали за этим процессом, и как только баррикада была сооружена вновь, лениво скрылись в кустах. Кажется, мы могли продолжить свой путь.

– Жан, ну что это за чертовщина? Тебе не приходит в голову, что нам слишком дорого начинает обходиться эта поездка! – раздраженно сказал я своему другу. – Нас уже грабили, у нас уже вымогали, теперь, можно сказать, потребовали, а дальше, что будет?

– Увидим, что будет! Это мы еще легко отделались, – с каким-то непонятным спокойствием отреагировал Жан. – Ты, что не понял, что здесь с представителями закона лучше не конфликтовать? Если на то пошло, то, как вернемся в Москву, я тебе такую же куплю!

– Да не в этом же дело!

– Верно, Стас, верно, но ведь могло быть и хуже! Хорошо еще, что они не стали придираться к тому, что я им наплел, касательно цели нашего визита. Я ведь сказал им, что мы с тобой лепидоптерологи[13 - Лепидоптерология – раздел энтомологии, изучающий представителей отряда Чешуекрылые насекомые (бабочки). Лепидоптеролог – ученый изучающий чешуекрылых насекомых.]! И едем мы спешно на юго-восток, чтобы изучить миграцию редкого вида «Магикус Демантиус», обитающего только здесь, в Конго, и благодаря которому наука этой страны может резко скакнуть вперед. Круто я придумал? Все равно они ни черта не понимают.

– Знаешь, и я тоже! Кто мы с тобой, я не понял, какие еще лепидрологи?

– Лепидоптерологи, Стас. Бабочками, значит, мы с тобой занимаемся, ну это как подраздел энтомологии. Так понятнее? А «Магикус Демантиус», это первое, что пришло мне на ум.

– Эх, Жан, ничего ты поприличнее не мог придумать! Бабочки! Ладно, черт с ними, только узнай у Моиза, сколько еще подобных сюрпризов будет поджидать нас на дороге, а то кепки у меня закончились.

Жан поинтересовался, какие приключения ждут нас еще на пути в Киквит, и получив информацию, поведал мне о том, что возможно нам встретится еще пара кордонов, но если у нас есть еще несколько пачек сигарет, а возможно какие-нибудь значки, проехать их не составит труда.

Значков у нас не было, сигарет оставалось восемь пачек, была пара авторучек, ясно не особо нужных нам в джунглях, и несколько упаковок дезинфицирующих влажных салфеток, привезенных еще из Москвы.

– Ладно, Жан! Думаю, должны прорваться.

Давала знать о себе усталость и разговоры наши все чаще сменялись молчаливыми паузами. Я сгреб в кучу разбросанные на сидении вещи, поудобнее расположился, и уставился в окно.

Деревья сменялись кустами, мускусный запах уже выветрился из салона и раскаленный воздух упруго хлестал по лицу. Тянулась вперед дорога, ровно гудел мотор, и то ли клонило в сон, то ли каждый из нас задумался о чем-то своем.

Я размышлял о том, как прекрасно было бы сейчас оказаться в заснеженных горах, с кристально чистым воздухом и мерцающим чистотой снегом. Как я бы набрал этого воздуха полную грудь и задержал бы его в себе, чтобы организм насытился кислородом и зимней свежестью. Я закрыл глаза и представил себе искрящийся снег, и почти уже вдохнул в легкие морозный свежий воздух, и …. что-то жужжащее и волосатое долбануло мне в нёбо, и я, всхлипнув и поперхнувшись, зашелся кашлем и с отвращением выплюнул на руку какую-то огромную мерзкую муху.

Жан обернулся и громко засмеялся:

– Да ты же настоящий энтомолог! Смотри, получается, что я даже и не соврал. – Он просто давился словами со смеху.

– А шел бы ты…

Следующие пятнадцать минут мы ехали в относительной тишине. Приевшийся пейзаж уже не вызывал любопытства, пальмы, заливные луга, кусты, смотреть не на что. Однако нет, вдалеке, по левой стороне дороги, показалась группа людей. Я удивленно уставился на них.

– Жан, ты случаем не знаешь, кто это там?

Тот в свою очередь поинтересовался у Моиза и передал мне его слова: – Это местные жители, возвращаются с полей домой.

– С полей? Домой? – внимательно присматриваясь к приближающимся людям, с недоверием переспросил я. – Это куда? В Киншасу, что ли?

– Да, Стас, видно жара здорово подпортила тебе мозги! Здесь в округе уйма деревень. Как везде и всюду, люди обрабатывают поля, пасут скот. Вот эта группа явно с полей идет. Может, пройдут часть пути по дороге, а дальше направятся по прямой через лес. Ты думаешь, эти два полицейских с неба упали? Они также живут поблизости и им надо как-то сводить концы с концами, вот они и изворачиваются. Кстати, мы должны Моизу за проезд через кордон полторы тысячи конго-франков.

– Сколько, сколько? Да это ж мы так разоримся! Деньги, сигареты, а моя кепка!!! – Черт бы и тот возмутился!

– Да, перестань ты, Стас! Тоже мне сумма, примерно полтора евро, уж как-нибудь не обеднеем. И, в конце концов, не забывай, мы на чужой территории! – Командирским голосом высказался Жан.

Вот, в процессе такого обмена репликами, мы и встретились с идущей нам навстречу группой. Моиз сбавил скорость, и я успел их всех хорошо рассмотреть.

Это были в основном подростки, и даже дети. Все худые, коротко стриженые, абсолютно черные и, как мне показалась, все на одно лицо. Различия были лишь в росте и одежде. На девчонках были яркие длинные юбки, а мальчишки были одеты в разномастные рубашки с короткими рукавами, широкие штаны или шорты. Кто-то из них тащил на себе мотыги, кто-то огромные, в соотношении с ростом, лопаты, а некоторые несли на головах какие-то низкие деревянные лавки, которые покачивались при ходьбе, а у большинства девочек на головах покоились огромные плетеные корзины. Подростки с нескрываемым любопытством разглядывали нас, гоготали во весь голос, что-то лопотали на каком-то птичьем языке и, перешучиваясь между собой, тыкали пальцами в нашу сторону.

Осторожно миновав эту группу подростков, Моиз снова надавил на педаль акселератора.

– Ну, вот, мы и проехали уже половину пути, – оповестил он нас, словно ответив на не заданный вопрос.

Качка нагоняла сон, с которым бороться становилось все труднее и на несколько минут в машине снова воцарилась относительная тишина. Пожалуй, во время вспомнил Жан о том интересном повествовании нашего водителя, который столь бесцеремонно прервали полицейские.

– Моиз, ты не успел рассказать нам про своего отца и про эту прекрасную машину, которая перешла тебе от него по наследству.

Польщенный Моиз довольно закивал головой и тут же приступил к прерванному рассказу. Ему явно льстило, что два европейца заинтересовались его историей.

Итак, отец Моиза был ученым и занимался археологией. Он исколесил половину земного шара, но сердце его принадлежало только Конго, его родине. Родился он в 1941 году, и в те времена его государство носило название Бельгийское Конго. Тогда, – учительским тоном вещал его сын, – в стране быстрыми темпами развивалась горнодобывающая и обрабатывающая промышленность, эксплуатация природных ресурсов шла полным ходом, в чем активно участвовали монополисты Бельгии, Великобритании и США, по-хозяйски заявившие здесь о себе после 1-й мировой войны. А в годы 2-й мировой США и Великобритания усилили вывоз из Конго кобальта, цинка, меди и прочего военно-стратегического сырья. Все эти годы откровенного колонизаторства сопровождались крестьянскими волнениями и попытками африканцев взять бразды правления государством в свои руки, а вся власть в стране была в руках генерал-губернатор (http://ru.science.wikia.com/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BB-%D0%B3%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80)а, представлявшего в своем лице и бельгийский парламент, и правительство, и короля. В общем, – покачал головой Моиз, – когда родился его отец, страна являла собой военно-стратегический плацдарм НАТО в Центральной Африке.

Я внимательно слушал переводимую Жаном популярную лекцию нашего проводника. Откровенно говоря, крайне удивительно было слышать нечто подобное от нашего провожатого, который, по его словам, старался заработать себе на жизнь любыми возможными способами. Это же всего лишь проводник, предоставленный нам Лораном! Ну, совсем не вязалась вся это информация с рыночным торговцем жареными тварями!

А Моиз тем временем все вещал и вещал.

Когда отцу исполнилось двадцать пять лет, в Конго произошел государственный переворот, и к власти пришел Мобуту. Страна была переименована в Заир. Правящей и единственной в стране стала вновь созданная партия «Народное движение революции». Все государственные структуры реорганизовывались, так, в частности, студенческие общества преобразовывались в молодёжные секции той же партии. Во главе одной из таких секций и стал молодой и перспективный рабочий с горнодобывающего предприятия Хьюго Де Гари, будущий отец Моиза. И с этого момента все в жизни Хьюго изменилось. От партии народного движения он был направлен на учебу, по завершению которой получил диплом историка-археолога, а так как совсем недавно работал он на горнодобывающем производстве, то эта область науки была ему крайне близка и увлекательна. Он снаряжал экспедиции и ездил по стране. В его научной копилке было несколько открытий месторождений малахита, документальные подтверждения чему до сих пор хранятся в Музее. А в 1993 году Хьюго Де Гари открыл поистине великое месторождение купросклодовскита[14 - Купросклодовскит – один из минералов, формирующий красивые кристаллы, содержащий радиоактивные элементы и являющийся источниками рентгеновских лучей. Редкий минерал, образующий тонко-игольчатые кристаллы ярко-зеленого цвета, лучшие образцы найдены в Musonoi (Катанга, ДР Конго).Их считают хорошими «целителями» и камнями с «сильной энергетикой». Хорошо известно, что малые дозы радиации обладают положительным общебиологическим эффектом, который проявляется на самых разных уровнях – от отдельных клеток до организмов растений и животных. В частности, облучение животных в малых дозах стимулирует у них неспецифические факторы иммунитета.] – некоего радиоактивного минерала. Моиз с гордостью выговаривал это сложное название, будто показывая нам, что и сам он «не лыком шит».

Услышав рассказ о некоем зеленом камне с игольчатыми кристаллами, Жан прямо подскочил на месте. Он заерзал, закрутился, явно выказывая нездоровый интерес к повествованию, и периодически поглядывал на меня, нервно кивая головой, явно пытаясь что-то мне объяснить при помощи мимики.

Я делал вид, что мне тоже крайне интересно, а сам только и думал, когда же закончится это душное, липкое и пыльное испытание.

В итоге, из всего продолжения я уловил лишь то, что отец Моиза за открытие месторождения этого минерала получил пост руководителя Минералогического музея в Ликаси и был премирован новенькой Тойотой Лэнд Крузер. Случилась эта радость как раз в 1994 году, когда Моизу исполнилось шестнадцать лет, и тогда подобная роскошь явилась настоящим божьим благом.

Но все меняется, и в 1997 году происходит очередной политический переворот, Мобуту свергают и к власти приходит Кабила. Заир становится Демократической республикой Конго. Все ставленники Мобуту лишаются своих постов и привилегий, многие, – вздыхает Моиз, – подвергаются гонениям, причем скоропалительные реформы затрагивают все сферы жизни, в том числе и науку. Отца Моиза смещают с поста и отправляют на покой, но уважая тот научный вклад, который он привнес, оставляют ему нажитое имущество. Семья Хьюго Де Гари постепенно проживает то, что удалось скопить за прошлые годы. На нервной почве отца разбивает паралич, мать тоже больна, но по мере сил, ухаживает за мужем. А Моиз младший старается прокормить семью, эксплуатируя Тойоту. Он работает водителем, проводником, хватается за любую возможность заработать деньги. В 2003 году государство вроде опомнилось и вернуло Хьюго Де Гари звание доктора исторических наук, и даже назначило ему пенсию. Моиз женился в 2005 году, вскоре рождается первый ребенок, а семья влачит нищенское существование. В 2006 году отец Моиза умер, пролежав девять лет практически без движения, а буквально через месяц умерла и мать. Однако пенсия отца выплачивалась еще целый год, что в известной степени помогало Моизу сводить концы с концами, ну и верная Тойота оставалась не только памятью об отце, но и единственным средством заработка.

И тут, в 2007 году, – Моиз возмущенно пыхтит и плюет в открытое окно, – правительство вводит запрет на автомобили с правым рулем! Вот тогда-то большинство автовладельцев и взбунтовалось. И Моизу, по его словам, впервые пришлось проявить настойчивость и упорство. Он обратился со своими доводами к властям и в честь памяти отца отстоял право пользования этой машиной. У него даже имелось специальное, заверенное подписями и печатями разрешение, которым он сейчас с гордостью потрясал перед Гебауэром.

Вот так я и получил занудный, но зато подробный ответ на свой единственный вопрос об автомобиле с правосторонним управлением.

Признаться, я был изрядно утомлен. А Жан, как благодарный слушатель, принялся забрасывать Моиза вопросами о камне, месторождение которого отрыл его отец. В душе я посмеялся, ведь энтомологи явно ничего не знают о геммологии. А потом я полностью утратил интерес к беседе, и оставшиеся два часа пути продремал на заднем сидении.

А тем временем, за тысячу километров к востоку…

В этой точке мира было удивительное место, загадочное и мрачное. В воздухе словно висела влага, ветви и листья высоченных деревьев смыкались под куполом неба и переплетались, образуя собой многоярусный свод. Только утром лучи ярчайшего солнца лишь тонкими золотыми нитями пронизывали лиственные своды и сшивали небо с бушующей зеленью и землей. Днем становилось сумрачно, а когда солнце садилось, тьма моментально проглатывала поляну. Внутри образовывался парниковый эффект, и влага удерживалась между куполами свода, а капли её словно находились в состоянии невесомости.

Это урочище[15 - Урочище – одна из морфологических частей географического ландшафта (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%88%D0%B0%D1%84%D1%82). В широком понимании урочищем является любая часть местности, участок местности, отличные от остальных участков окружающей местности, например, это может быть лесной (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5%D1%81) массив среди поля, болото (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%82%D0%BE), или нечто подобное.] на земле можно было принять за слоеный пирог: сверху обжигающее оранжевое солнце, стекающее теплом и светом к земле, дальше слой плотной густой листвы, в котором практически растворяются свет и тепло, а затем влажная, покрытая густой и высокой травой земля, объятая вязким светящимся туманом.

Здесь нет ощущения, что природа подразделяется на различные формы жизни, животных или растений, здесь все являет собой единое целое, один организм – джунгли, которые дышат и живут воедино. Пролетит ли от одного дерева диковинная птица, или спустится по лиане змея, все это жизнь одного организма, его важные жизненные процессы.