Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Ура! – грянул нестройный хор.

– А как им помочь? – насмешливо спросил матерый вор-рецидивист Леня Бруй.

– Да, как? – поддержал Корявый, недолюбливающий отца с тех пор, как тот наставил ему рога.

– Как помочь? – отец напустил на себя задумчивый вид. – Денег им надо собрать: на оружие и боеприпасы.

– Денег? – ахнула какая-то из доярок.

– Конечно денег. Кто этого не понимает, есть жертва промышленной революции и призрак мочегонной мечты (отец любил завернуть такое, чего никто не понимал). Нет, если желаете, то можете поехать сами и бороться вместе с ними. Я не возражаю. Подпишу отпуск за свой счет.

Люди зашуршали, зашептались, стали смущенно переглядываться.

– Много денег? – спросил Корявый.

– Что ты как еврей? – зашикали на него. – Там людей убивают.

– Кому сколько совесть позволит, – с достоинством ответил отец. – Лично я, – его гордой позе и благородной лысине позавидовал бы любой древнеримский патриций, – обязуюсь отдать свою зарплату за два рабочих дня.

– Я тоже! – Печенкин сорвал картуз, в который была воткнута искусственная гвоздика, украденная на кладбище, и с размаху хлопнул его об пол. – Я тоже за два дня, пишите!!! Разницу можете отнести на мой счет!

– Не погибнула еще наша Россия, – процитировал Гоголя отец и гулко похлопал в ладоши.

– И я, и я, – донеслось из толпы, – мы тоже дадим.

– Глас народа – закон для нас, – поклонился отец. – Ящик для сбора пожертвований установим в бухгалтерии, а пока все по местам, товарищи. Работа не ждет, – развернулся и скрылся в кабинете.

Гудя словно растревоженный улей, люди расходились по рабочим местам.

Три дня пожертвования были главной темой деревенских разговоров. В четверг неожиданно приехал журналист из районной газеты «Знамя труда» чтобы сделать репортаж о необычной инициативе совхозников в помощь угнетенным чернокожим. Отец насторожился, но было поздно. Раскрутившийся маховик аферы было не остановить: парторг Краха доложил в райком, из райкома отрапортовали в обком. Соседние хозяйства, ободренные примером, тоже объявили сбор пожертвований.

– Витя, что ты натворил? – за ужином скрипела зубами мать. – Комар носа не подточит? Да? Да за тобой теперь весь район наблюдает! Ты еще и кучу своих денег туда засунул! За два дня зарплату!

– Не волнуйся, – без особой уверенности в голосе говорил отец, – что-нибудь придумаем.

– Что тут можно придумать? – она схватила себя за волосы.

– Не знаю…

– Может, пожар? – предложил Пашка. Он любил бегать смотреть на пожары.

– Где пожар? – не поняла мать.

– В конторе…

– Ты что, ку-ку? – повертела пальцем у виска. – Где мы с батей работать будем, если контора сгорит?

– Не знаю, – смутился Пашка, – где-нибудь.

– Ку-ку, – мать покачала головой, – что папаша пень, что сын опенок, оба деревянные.

– А если деньги послать? – не выдержал я.

– Какие деньги? – удивилась мать.

– Ну эти, на негров.

– Кому послать? – нахмурился отец.

– Неграм…

– Третий тоже деревянный, – вздохнула мать. – Просто три тополя на Плющихе. Да твой батя лучше контору спалит, чем с деньгами расстанется! Он за копейку зарежет!

– Валь, не плети ерунды!

– Что, Валь? Что, Валь? Да ты как разбойник с большой дороги!

– Валентина, я бы не стал вопрос ставить так, – отец закурил, – но в твоих словах определенно есть доля истины. Иногда полезнее устроить поджог, чем отдать деньги.

– Вить, что ты несешь?!

– Не обязательно же сжигать здание дотла, можно поджечь только бухгалтерию и быстро потушить. А под шумок прихватить ящик.

– Как ты его вынесешь? Под мышкой что ли?

– Могу закинуть в кабинет, а как все уляжется, спокойно вынесу.

– Господи, – посмотрела в потолок мать, – с кем я живу? Витя, я могу быть с тобой откровенной?

– Нет, – скривился отец, – я хочу, чтобы ты пудрила мне мозги.

– Витя, ты как пигмей.

– Валь, ты не горячись, не надо тут смотреть, как вошь на Моську, ты обдумай.

– Хватит обговаривать и тудукать!

– Сейчас не время для дискуссий. Давай рассуждать конструктивно.

– Идите вы через речку в пень-колоду! – мать злобно зыркнула на нас и ушла на кухню.

– Может, украсть ночью? – предложил Пашка.

– Как ты ночью туда попадешь? – отец затушил окурок в банке из-под кильки и снова закурил. – Дверь взломать? Шум, гам, след, милиция, суд.

– Окно? – Пашка с надеждой блеснул очками. – Мамка оставит открытым, а Влад…

– Не в меня ты, – отец выдохнул ему в лицо струю дыма.