На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма

«Ох, Иланочка, мне так жаль. Ведь я и в самом деле тебя не узнала. Что с тобой случилось? Вы, что ли, из тех военных беженцев? Я вижу, у тебя ребеночек на руках, поздравляю!»

«Спасибо, Фрида. Это мой новорожденный сын. Его зовут Давид. Он родился в первый день войны. Что касается Виктора, ты видел его два года назад. Фрида, мы убегаем от немецкого наступления. Вероятно, они уже в Бельцах, – объяснила Илана, – я покинула больницу, не дожидаясь выписки, и так торопилась, что у меня даже не было времени попасть домой, чтобы переодеться. Вот почему я здесь в такой странной одежде. Я покинула Бельцы с детьми на руках, и кроме документов, куска хлеба и двух картофелин, у меня ничего с собой не было. Мне повезло, что, по крайней мере, Самуил снабдил меня всеми документами».

Входная дверь открылась шире, и на пороге появился шурин Иланы Арон Абрамович Ламм. Арон был на пять лет старше своей жены. За руку его держал шестилетний сын Миша, мальчик чуть ниже среднего роста, с красивым лицом, на котором застыло серьезное выражение. Илана знала, что Арон работал учителем в химическом техникуме. Было очевидно, что он услышал часть разговора.

«Иланочка, дорогая, заходи. Добро пожаловать. Поздравляем с новорожденным! Как жаль, что он родился в такое страшное время! Расскажи, как дела у моего младшего брата?»

«Что же с ним будет? Он ушел на фронт. Полагаю, их еще будут перегруппировывать, но на самом деле, я понятия не имею, где он. Я покинула Бельцы три дня назад и приехала сюда двумя поездами. При нашей последней встрече вы сказали, что я обязательно должна приехать в Днепропетровск, чтобы пожить с вами, вот я и приехала».

«Конечно, конечно, – ответил Арон. – Заходи. Располагайтесь в спальне моего сына и чувствуйте себя как дома».

Илана была рада пожить со своими близкими родственниками. У Фриды был приблизительно тот же размер одежды, что и у ее незваной гостьи, поэтому Илана наконец смогла избавиться от своих больничных халатов и переодеться в обычные вещи.

После того, как гости помылись, настало время для доброй семейной трапезы. А вслед за ужином, в ходе которого ее участники обменялись известными им новостями о военной ситуации, обе семьи отправились спать.

Пока Илана со своими детьми готовилась ко сну, через тонкую комнатную перегородку до нее доносились звуки горячей дискуссии между ее шурином и его супругой, но изрядно измученная хаосом последних трех дней, она сразу уснула. Ее уставшие дети также были спокойны и безмятежно спали в течение всей ночи.

Утром вся семья уселась за столом, покрытым белой скатертью. Во время еды взрослые возобновили обсуждение текущих событий. В конце завтрака Аарон прочистил горло и сказал Илане, что он должен сообщить ей что-то важное.

«Не обижайтесь, дорогая Илана, – начал Аарон, – но вы должны понимать, что в этот критический момент нам нужно думать о выживании не только вашей семьи, но и своей. К сожалению, утренние новости не слишком радуют. Немцы продвигаются по всем фронтам. Вчера ты сказала нам, что, по словам моего брата, нацисты – беспощадные убийцы и кровавые монстры. Поздно вечером мы с Фридой решили, что мы и сами должны подумать об эвакуации. Техникум, где я преподаю, планируют эвакуировать отсюда на восток, и как учитель, я должен сопровождать учащихся. К счастью, у нас относительно много времени для этого. Пожалуйста, не поймите меня неправильно, Илана, но мы с Фридой обязаны позаботиться о своей семье, и мы искренне желаем вам всего наилучшего. Вчера мы с Фридой думали, что вы можете остаться с нами, раз уж это необходимо, но сегодня решили, что пребывание с нами не принесет вам ничего хорошего. Мы считаем, что для вас будет правильнее, если вы отправитесь со своими детьми в эвакуационный пункт. Один из этих пунктов расположен на улице Короленко в школе, не слишком далеко отсюда, я там когда-то преподавал. Там вас включат в Программу поддержки беженцев, поддерживаемую государством, и, без сомнения, учитывая то, что у вас новорожденный, они как можно скорее эвакуируют вашу семью. Вы сейчас в ужасном состоянии, так что вот вам тридцать рублей. Мы не думаем, что вам нужна дополнительная одежда, потому что если они увидят, что вы одеты получше и имеете при себе некоторый багаж, то могут не поверить, что вы настоящие беженцы. Не говорите им, что у вас есть родственники – они откажутся принять вас и отправят вас к нам. Я знаю, что в этих переселенческих пунктах они предоставляют беженцам всю необходимую помощь для эвакуации».

«Итак, вы хотите, чтобы я покинула ваш дом. Вы этого хотите?» – недоверчиво спросила Илана.

«Да, Илана, мы хотим, чтобы вы ушли от нас как можно скорее. Сегодня утром я вышел на рынок рядом с эвакуационным пунктом, и знакомый рассказал, что он еще не достаточно заполнен, поэтому они предоставят вам все необходимое. Имеет смысл идти туда с детьми, пока пункт еще не переполнен. Там вы будете находиться под государственной опекой».

«Арон, ради моего новорожденного сына, можешь ли ты позволить нам провести еще пару дней в вашем доме? Я сомневаюсь, что у них в эвакуационном пункте будут все необходимые удобства, которые есть в вашем доме. Позвольте моей семье побыть с вами еще хотя бы пару дней», – попросила Илана.

«Забудь об этом доме, – повысил голос Арон. – Мы готовимся покинуть город, и вы должны очистить помещение. За оставшееся до эвакуации время нам нужно продать дом, мебель и многое другое. Я уверен, что вы не хотите, чтобы моя семья покинула дом голыми и босыми, как это случилось с вами. Мои рекомендации к действию наилучшим образом отвечают интересам обеих наших семей. Кроме того, пока я еще не выехал из Днепропетровска со своим техникумом, власти могут мобилизовать меня на строительные работы. Так что давайте не откладывать – расстанемся прямо сейчас, Илана».

Его невестка молчала. Ничто из того, что она могла бы сказать, не могло изменить требование ее родственника «очистить помещение». Она почувствовала себя преданной.

Через некоторое время Илана ушла, держа на руках Давида. Виктор схватился за ее руку. Арон, который «любезно» предложил сопровождать ее в эвакуационный пункт, нес ее маленький узелок с документами, деньгами и некоторой одеждой, подаренной Илане Фридой.

До пункта эвакуации добрались за тридцать минут. Прежде чем мать с детьми вошла в здание, Арон оставил их, потому что, как он сказал, для семьи Иланы будет лучше, если в пункте не узнают, что у нее есть родственники из местных.

Илана не успела еще и рта раскрыть, как работники-беженцы с искренним энтузиазмом поприветствовали ее с детьми.

«Поскольку вы первые в нашем пункте с таким маленьким ребенком, мы предоставим вам отдельную комнату на первом этаже», – сказал молодой краснощекий работник.

Сразу после регистрации семье была выделена комната, небольшая, но чистая и с высокими потолками. Единственной мебелью в комнате были стол, стул, две кровати и тумбочка. Туалет и кухня были в коридоре, недалеко от комнаты. Через некоторое время медсестра принесла предметы личной гигиены для Иланы.

«Как мне повезло», – подумала Илана, когда кормила грудью своего маленького сына. Еще вчера даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что у нее может быть отдельная комната и она может быть окружена хорошими заботливыми людьми. Теперь она была в убежище, не голодна и далека от смертельной опасности.

На следующее утро Витя играл в коридоре со своими новыми друзьями, Илана кормила грудью маленького Давида, чей аппетит, надо признать, был весьма выдающимся, когда кто-то постучал в дверь. Она открыла дверь, впустив трех неожиданных посетителей, представившихся как семья Жуковых. Мать семейства звали Юлией, а двух ее дочерей – Раисой и Зоей. Они были добровольцами, которые предложили свое покровительство семье Ламмов. Для семьи Иланы они принесли одежду, для Виктора – книги, и самое ценное: маленькую ванночку, где через час Давида впервые по-настоящему искупали. Впоследствии почти каждый день, вплоть до последнего дня пребывания Ламмов в Днепропетровске, Жуковы, еще одни ангелы-хранители на ее долгом пути, сделали все возможное, чтобы помочь Илане.

Однажды утром Илана вспомнила, что у ее младшего сына все еще не было свидетельства о рождении: в кошмаре первых дней войны не было возможности его получить. В сопровождении семьи Жуковых она обратилась к нотариусу, взяв с собой детей. Следуя правилам, нотариус написал в свидетельстве о рождении Давида, что он родился в Днепропетровске, а не в Бельцах. Таким образом, Давид стал законным гражданином Украинской Социалистической Республики.

На седьмой день пребывания семьи Ламмов в эвакуационном пункте семья Жуковых привезла с собой подержанную детскую коляску, и обе семьи отправились на прогулку. Когда они возвращались в эвакуационный пункт, Виктор внезапно указал в сторону двух мужчин, которые направлялись в их сторону: один из них был в форме офицера, а другой в штатском. Увидев их, офицер активно замахал им, а затем побежал в направлении Иланы и ее подруг, что-то выкрикивая на бегу.

Чем ближе подбегал офицер, тем большее волнение охватывало Илану: может быть, это ее муж? Да, это он! С ним был его старший брат Арон.

«Иланочка, Иланочка, это я, твой муж, Самуил!» – услышала она знакомый голос.

Да, это тот, кого она мечтала увидеть больше всего на свете. Удерживая в одной руке своего новорожденного сына, Илана обняла отца своих детей. Они поцеловались так, как будто не виделись много лет.

«Ты упал с неба, Самуил? Как вы оказались здесь? Посмотри на своих детей!» – почти кричала Илана, пока муж целовал детей.

«Я не могу в это поверить. Слава Богу, ты жива и здорова, я так счастлив, – сказал Самуил. – Моя воинская часть все еще находится в процессе перегруппировки. Мы проходили мимо Днепропетровска, и командир моего батальона разрешил мне отъехать на двенадцать часов, чтобы найти вас. Поэтому, в первую очередь, я пошел к Арону, который сказал мне, что вы решили, что для вас будет лучше, если вы остановитесь в эвакуационном пункте. Не беспокойся обо мне. Я в порядке. Мы еще не участвовали в боевых действиях. Надеюсь, скоро наши командиры отправят мою воинскую часть на фронт. Пойдем в ваше общежитие. Я принес с собой хорошие продукты для тебя и детей».

Незабываемая встреча длилась около двух часов.

«Если немцы продолжат наступление, – сказал Самуил, – не сиди и не жди. Бросай все, что у тебя есть, и как только сможешь, беги с детьми на восток. Я не знаю своего адреса на данный момент. Смогу узнать его только тогда, когда моя воинская часть получит назначение. Командование фронтом сообщило нам, что правительство организует государственный справочный центр, где члены семьи смогут найти друг друга. Отправишь туда письмо, и я сделаю то же самое. Не беспокойся обо мне. Я знаю, что нужен тебе и нашим детям, поэтому останусь в живых. Поверь мне».

«Самуил, не волнуйся за Илану и детей. Мы с Фридой сделаем все возможное, чтобы убедиться, что у нее будет все необходимое», – вмешался Арон, который даже ни разу не навестил Илану.

«Я уверен, что вы это сделаете», – сказал Самуил, пристально глядя ему в глаза.

Илана не плакала, когда расставалась с мужем. Только вытерла одну или две слезинки, когда Самуил со своим старшим братом оставил ее. Она знала, что больше никогда не увидит Самуила, но теперь она должна сосредоточиться на объекте своей главной ответственности, своих детях. Супруги расстались вне пункта эвакуации. Не имея представления о том, что готовит ей грядущий день, Илана стояла с двумя детьми посреди улицы, махая рукой постепенно исчезающей фигуре ее преданного друга, ее мужа, которого она больше никогда не увидит. Виктор стоял рядом с матерью, вытирая глаза кулаками.

На следующий день воздушные налеты противника стали более частыми и длинными; даже не слушая радио, было ясно, что противник продвигается в направлении Днепропетровска. Сотрудники эвакуационного пункта собрали жителей в главном зале и объявили им, чтобы они были готовы самостоятельно переезжать в тыл страны. Через три дня пункт проинформировал семью Ламмов и наиболее уязвимых беженцев – больных, стариков и женщин с детьми – что на следующий день они будут доставлены на железнодорожную станцию, где каждая семья или гражданин должен будет выбрать собственный маршрут эвакуации. Эвакуационный пункт пообещал предоставить каждому из них свидетельство, удостоверяющее, что его владелец действительно является беженцем, которому нужна помощь в обеспечении продуктами питания, жильем и транспортом. Эвакуационный пункт рекомендовал беженцам отправляться в Узбекистан, где климат теплый и где условия для переселения обещали быть наиболее благоприятными. Жуковы, которые продолжали посещать Ламмов два-три раза в неделю, одобрили такую рекомендацию.

«Мы не сможем уехать с тобой, Илана, поскольку завтра еще должны быть дома, – сказала Юлия Жукова. – Запиши наш нынешний адрес, и наши соседи отправят ваше письмо на наш новый адрес, когда мы устроимся», – сказала она, провожая женщину с детьми.

Позднее письма Иланы никогда не находили семью, которая так помогла ей в трудные времена.

К настоящему моменту, благодаря Жуковым и эвакуационному пункту, у Иланы был необходимый минимум одежды для детей и для себя. Хотя она была рациональной женщиной, «на удачу» она взяла с собой и больничный халат из родильного отделения, в котором она родила Давида. Она решила расстаться с ним, только когда доберется до конечного пункта своего назначения.

На следующий день грузовик доставил первую группу беженцев на железнодорожную станцию. Полупустая прежде станция теперь была переполнена толпами людей, большинство из которых тащили с собой багаж.

Дежурный железнодорожный служащий сказал Илане, что для того, чтобы добраться до Андижана, крупного города в Узбекистане, она должна сделать первую пересадку на донецком вокзале. Первый поезд на Донецк по расписанию должен был отправляться на второй день, но из-за приоритета, предоставляемого военным поездам, запланированный поезд в донецком направлении был отменен. Позже начался воздушный налет, и железную дорогу бомбили. Все, кто был на платформе, искали убежище. К счастью, воздушный налет длился недолго, и почти сразу на платформу станции снова высыпало множество людей.

Илане сутки пришлось ожидать поезда в Донецк в главном зале железнодорожной станции. В конце дня, когда Илана услышала сообщение о прибытии поезда, она отправилась на платформу вместе со своими детьми. Люди плотно стояли рядом друг с другом, пытаясь убедиться, что они смогут сесть на поезд. Большинство беженцев на платформе два дня ждали этого поезда в Донецк, ожидая возможности отправиться вглубь страны. Когда Илана подошла к толпе с обоими детьми, ей показалось, что она не сможет протиснуться сквозь толпу плотно прижатых друг к другу человеческих тел. Однако здесь, как и раньше, не успевала она открыть рот, как люди расступались перед ней, словно море перед Моисеем и его людьми. В это сложное время люди придерживались традиции помощи матерям с детьми. Услышав неподалеку от себя такие знакомые ей крики: «Пропустите женщину с детьми», она вскоре оказалась впереди толпы на краю платформы. Поезд в Донецк прибыл в 6:30 вечера. Он состоял не только из обычных пассажирских вагонов, но и из теплушек.

Основной тип вагонов на российских железных дорогах предполагал конструктивную возможность быстрого его переоснащения из обычного грузового вагона в теплушку – такая конструкция существовала еще с 1917 года. С тех пор они использовались для массового перемещения людей, в первую очередь войск, и, если необходимо, животных – и так до самого 1953 года. Вагоны-теплушки были оснащены двух- или трехъярусными койками. Для изоляции снаружи использовался слой войлока; пол был сделан двухслойным – с зазором, заполненным опилками. Двери и окна были также изолированы, а в центре вагона стояла чугунная печь. Один вагон вмещал сорок человек, но во время войны число людей в одном вагоне нередко превышало шестьдесят.

Окутанный клубами дыма поезд, выпуская пар, медленно приближался к платформе. В ожидании борьбы за место в поезде толпа подошла к краю платформы так близко, как это только было возможно.

Поезд остановился, и проводник поезда медленно открыл дверь вагона изнутри, в то время как дежурный по станции и солдат с винтовкой рядом с ним протиснулись к двери теплушки.

Проводник вагона посмотрел на лист бумаги, который держал в руках, и закричал во все горло: «Товарищи пассажиры, мы заполнены до предела. Попробуйте другие вагоны; у нас нет ни одного места».

«Вам лучше сразу сказать, сколько дополнительных пассажиров вы сможете разместить», – сопровождаемый солдатами дежурный по вокзалу спросил об этом голосом, не допускающим каких-либо возражений. – Пойдите и проверьте. Быстро».

Проводник исчез и вскоре вернулся.

«Мы можем разместить не более четырех человек, и даже это слишком много для нас».

«Посадим к вам пятерых. Женщина с двумя маленькими детьми, – он кивнул Илане. – Садись. И еще два человека, беременные, с детьми или инвалиды.