На задворках империи. Детские и юные годы Давида Ламма

Без всяких возражений со стороны пассажиров Илана со своими детьми вошла в теплушку.

Появление женщины с двумя маленькими детьми, один из которых был совсем младенцем, не могло быть проигнорировано пассажирами теплушки, и очень скоро одна добрая душа пригласила семью занять более-менее удобное место под вагонным окном, где в грузовом вагоне раньше были боковые люки.

Илана покормила грудью малыша и съела с Витей по бутерброду из двух кусочков хлеба с тонким слоем маргарина между ними, которые она захватила из Днепропетровска. В одном из углов вагона она обнаружила сокровище: кучу соломы. Часть ее она разбросала по полу вагона и покрыла ее потрепанной тряпкой, устроив спальное место для себя и своих детей. В качестве подушки она использовала больничный халат, свой талисман в этом путешествии.

Поскольку в эти дни приоритет в железнодорожном движении принадлежал поездам с военными и военной техникой, поездка в Донецк проходила гораздо дольше, чем в мирное время, когда поезд мог доехать до Донецка за четыре часа. Теперь поезд долго останавливался на больших и малых станциях, а чаще всего – посреди степи. Поезд прибыл в Донецк через два дня. Пассажиры в поезде не были голодны: на любой средней и большой железнодорожной станции на платформах были доступны столы с едой. В основном, еда для транзитных пассажиров состояла из овощных супов, хотя иногда в этих супах можно было найти куски мяса, и различных каш. Из напитков были кисели, фруктовые компоты и чай.

Поток беженцев постоянно увеличивался; когда семья наконец добралась до Донецка, вся платформа станции была заполнена людьми до такой степени, что было невозможно найти пустое пространство. Донецкий комендант станции сказал Илане, что для того, чтобы добраться до Узбекистана, она должна сначала сесть в поезд до Сталинграда (ныне Волгоград), который должен был прибыть в три часа ночи.

«Не волнуйтесь о том, чтобы занять место в поезде, – успокаивал он Илану, – люди всегда позволят женщине с маленькими детьми сесть в вагон. Это не просто слова. Я вижу это ежедневно».

Власть Донецкой железной дороги сделала все возможное, чтобы облегчить передвижение большого потока беженцев с запада. Разработанный Гитлером и его приспешниками план операции «Барбаросса» был похож на план вторжения в Россию, разработанный Наполеоном в 1812 году. Оба плана не учитывали не только героизм русских воинов, но и русские зимы и невероятно обширную территорию.

Пока на Восточном фронте шли ожесточенные бои, на улицах Донецка царили тишина и покой. По прибытии Илана и Виктор смогли подкрепиться тремя простыми, но аппетитными блюдами на платформе станции. Затем они побродили по окрестностям железнодорожного вокзала. Когда Илана с детьми вышла наружу, был приятный теплый день. После короткого поиска Илана нашла хорошее место для отдыха: тенистая травянистая лужайка на небольшой площади рядом со станцией. Лежа на теплой шелковистой травке, семья обрела освежающий покой.

Посадка на поезд до Сталинграда прошла без приключений. Единственное, что к этому моменту войны движение по железной дороге стала более интенсивным, и поезд Иланы простаивал на станциях намного дольше, чем во время предыдущих поездок. Поскольку на железнодорожных станциях еда и горячая вода были доступны, никто не жаловался.

* * *

Вся поездка семьи Ламм до Узбекистана продолжалась более месяца. Замечательно, что путешествие проходило в теплое время года. Если бы это была зима, путешествие было бы намного сложнее. В течение всего путешествия Илана замечала, что большинство людей, которых они встречали на своем пути, самостоятельно, без вмешательства властей, помогали тем, кто был слаб и неспособен сесть в поезд, и часто делились с ними своей едой и одеждой. В случае с такими семьями, как Ламмы, люди повсеместно демонстрировали свое человеческое понимание тяжелого положения молодой женщины с маленькими детьми. Илана была удовлетворена тем, что, хотя и медленно, она приближалась к последней точке своего путешествия, что позволит ей спасти своих детей от рук убийц Гитлера. Семья спала на железнодорожных станциях, на платформах, в грузовых вагонах, в тепловых и пассажирских вагонах, на открытом воздухе и на голой земле, и, как ни парадоксально, ни один из них, включая младенца, не болел.

Для Иланы – до конца ее дней – время эвакуации станет одним из самых важных событий в жизни. Много лет спустя, когда Давид стал взрослым, мать неустанно рассказывала ему истории об эвакуации. В конце концов, Давиду наскучили эти рассказы. И только достигнув зрелого возраста, Давид смог понять драму, которую пережила его мать, когда без особых средств, только усилиями собственной воли, она смогла преодолеть бесчисленные препятствия и спасла жизни своих детей. Мысль о том, чтобы бросить детей, как это, к сожалению, случилось с некоторыми женщинами во время войны, никогда не приходила ей в голову. Кроме того, выживание ее семьи не было бы возможно без помощи совершенно незнакомых людей, которые, следуя зову своих сердец, смогли подняться выше привычного безразличия и эгоизма в этих трудных ситуациях. Наличие бесплатного питания и горячей воды на станциях позволило Илане сэкономить почти все деньги, которые она хранила с тех пор, как покинула Днепропетровск; она потратила не более пятидесяти рублей, главным образом на одежду и подгузники для своего младшего сына. Тогда в ходу были тканевые подгузники, которые затем стирали и много раз использовали повторно, пока не приходило время их выбросить.

Последний этап путешествия Илана преодолела на грузовом поезде. Семье повезло не попасть под дождь; небо было безоблачным, а дни стояли сухие и теплые.

В конечный пункт назначения, Андижан, поезд прибыл посреди ночи. Прежде чем Илана с детьми покинула вагон, она убедилась, что ничего не забыла. Станция была ярко освещена. Давид и Виктор были сонными и уставшими, Илана же, напротив, была полна надежд и высоких ожиданий. Она легко нашла чистое и сухое пространство на полу железнодорожного вокзала, и семья быстро заснула.

Когда Витя проснулся, уже наступило утро. Он открыл глаза, посмотрел на мать и едва смог ее узнать. Она молчала, но по ее бледному лицу текли слезы. На его вопрос, почему она плачет, она ответила, что когда она проснулась, то обнаружила, что когда они спали, вор украл все их деньги. В один момент все драгоценные сбережения Иланы исчезли. К счастью, карманник не взял документы.

Железнодорожный служащий, к которому Илана с детьми пришла жаловаться, выразил свое сожаление и сказал ей, что в эти трудные времена на станции полно карманников.

«Пожалуйста, будьте осторожны в будущем, – сказал он. – Вот, держите это».

Он вынул из кармана свой кошелек, взял деньги и отдал их Илане, которая забыла свою естественную гордость и приняла такой ценный для нее подарок.

«Плохие вещи случаются, уважаемая, но все будет хорошо, добро пожаловать в Узбекистан, – сказал служащий перед ее уходом. – К счастью, сейчас группа эвакуированных собралась на площади перед зданием железнодорожной станции. Идите туда со своими детьми, и специальный грузовик отвезет вас вместе с ними в местный пункт эвакуации».

Действительно, через полтора часа на площадь прибыл военный грузовик. Как это случалось и раньше, Илана с детьми была первой, кто занял место. Никто не возражал, когда водитель предложил Илане сесть с детьми в кабину машины.

Когда грузовик прибыл в эвакуационный пункт, расположенный в бывшей гимназии, пассажирам было предложено разместиться на скамейках снаружи и ждать своей очереди. Это был конец августа, когда лето все еще было на пике, что позволяло людям не беспокоиться о верхней одежде, что было совсем не плохо для тех, кто оказался бездомным и без гроша в кармане. Илана смогла забыть о недавней потере средств к существованию; она была счастлива, что теперь находилась в месте, где ее не оставят без посторонней помощи. Она сидела на скамейке, слегка усталая и похудевшая, с Давидом на коленях, но все равно была красивой, с широко открытыми карими глазами и черными волосами, развевающимися на ветру. Надежда на хороший исход после несчастий последних месяцев вернулась к ней. Ее лицо светилось выражением удовлетворенности человека, достигшего своей цели. Впервые с начала войны она пела своим детям русские и украинские песни.

Было уже три часа дня, когда семью Ламмов вызвали на собеседование. Главный зал эвакуационного пункта напоминал потревоженный шумный улей; у многих было напряженное выражение на лицах. Будущее многих семей и отдельных людей решалось именно в стенах этого здания.

Служащей, занимавшейся устройством Ламмов, была женщина средних лет, которая выполняла свою работу с самоотверженностью и вниманием. Она с искренним уважением и сочувствием отреагировала на рассказ Иланы. И все было гладко и многообещающе до тех пор, пока служащая не попросил Илану показать ей документ, подтверждающий, что ее муж находится на действующей военной службе. Илана ответила, что этого документа у нее нет. Служащая объяснила ей, что пока она не получит документ, свидетельствующий о том, что Илана является женой офицера, она не получит права на улучшенные продовольственные пайки и финансовую помощь.

«К сожалению, пока я не могу вам помочь, – сказала она, – но вчера я услышал по радио, что в Оренбургской области, в городе Бугуруслан, государство вскоре откроет Центральное справочное бюро, которое поможет вам найти своего мужа. А вы не расстраивайтесь, все здесь уважают матерей с детьми. Вместо того чтобы поместить вас в общежитие, как многие семьи беженцев, я предложу вам больше возможностей. Комната, в которой вы будете жить, небольшая, но она отдельная.

Еще одна служащая, женщина средних лет, проводила семью Ламмов и показала, где они будут жить.

* * *

Обещанное жилье было расположено в нескольких кварталах от эвакуационного пункта на Трудовой улице.

Илана не шла – летела. Наконец, после более двух месяцев скитаний по железнодорожным станциям, грузовым, пассажирским и тепловым вагонам, ее семья получила возможность нормально и спокойно жить в мире, который сошел с ума.

Комната, которую определили семье Иланы, еще вчера служила владельцам квартиры кухней. Владельцы квартиры, Горбуновы, встретили Илану с искренним гостеприимством. Миловидная тридцатисемилетняя Марья Петровна Горбунова была замечательной женщиной, которая в последующие годы многократно доказывала свою природную доброту. Среднего роста и веса, с бледной кожей, эта женщина очень сочувствовала Илоне. Еле большие голубые глаза излучали доброту. Прямые черные волосы были стянуты в пучок. В целом, она оказалась приветливой, доброжелательной, нежной и ласковой женщиной.

Ее муж, тридцатидевятилетний Анатолий Петрович Горбунов, квалифицированный рабочий, потерял один глаз на мебельной фабрике, где работал с юного возраста, и был освобожден от призыва. Кроме того, в детстве он также лишился одного из пальцев, упав с дерева. Анатолий Петрович был высоким, энергичным и спортивным человеком. Люди, которые не знали о его увечьях, намекали, что его место не в тылу, а в армии. И он, и его жена сделали все возможное, чтобы искренне помочь тем, кто страдал от невзгод войны.

Марья Петровна принадлежала к категории людей, всегда готовых помочь в беде. Во времена национальных кризисов, таких как революция и война, в Советском Союзе распространилась практика уплотнения, то есть «более компактного проживания», целью которой было превращение больших – в глазах властей – частных квартир в несколько коммунальных комнат. Первоначальным владельцам квартиры, как правило, разрешалось оставить одну или две комнаты для себя, в остальных комнатах их квартир размещали новых жителей. Коммунальные квартиры были в Советском Союзе не в новинку. Они стали нормой до войны, и такие квартиры все еще существуют во многих городах после падения советской системы в 1991 году. В одной из бывших частных квартир могло жить много семей. Подселение чужих семей в частные квартиры началось в 1919 году, когда Народный комиссариат РСФСР утвердил санитарные нормы жилья. Например, жилье в Москве было разделено на доли по десять квадратных метров (для взрослых или детей младше 2 лет) и пять «квадратов» на одного ребенка от двух до десяти лет. Однако в 1924 году, вне зависимости от возраста, была установлена единая норма в восемь квадратных метров.

В первые годы советской власти, а также позднее, городские советы активно создавали коммунальные квартиры, руководствуясь основным мотивом – «качественно уравнять жизнь рабочих и буржуазии».

Почти все мужчины-новобранцы из дворов того квартала, где жили Ламмы, сражались на войне. Марья Петровна, изначальная владелица квартиры, никогда не жаловалась на то, что ее просторную частную квартиру превратили в три коммунальные комнаты. Она искренне считала, что ее святой обязанностью было внести личный вклад в борьбу с фашизмом.

Комната семьи Иланы была очень маленькой, без каких-либо удобств, с одним окном, выходящим на террасу дома. В ее комнате были две узкие железные койки, маленький стол, один стул и небольшая металлическая ванна, которая служила для купания всех членов семьи. Внешняя терраса, окружавшая заднюю часть дома, была приятным продолжением маленькой комнатушки, в которой жили Ламмы. Для приготовления пищи все соседи использовали дровяные печи. Каждая семья отвечала за заготовку драгоценной древесины самостоятельно. Воду можно было брать из крана в середине двора. Для ночного освещения все использовали так называемую коптилку, примитивную масляную лампу: маленькую банку с фитилем в масле. Эта конструкция была известна с давних времен, когда не хватало света для чтения. После наступления темноты люди покидали свои комнаты, разогретые за день лучами южного солнца, и проводили время во дворе, разговаривали и пили чай. Керосиновые лампы считались роскошью, и те немногие, кто мог их себе позволить, выносили их на террасу или во двор, где стоял примитивный стол для игры в карты, домино или шахматы. Ночи на широте, где жили Ламмы, были темными, а огромное небо было освещено бесчисленными небесными светилами.

У жильцов и соседей Марьи Петровны была возможность слушать ее удивительно глубокий и сладкий голос. Она была особенно талантлива и артистична в исполнении старинных русских романсов и популярных песен, которые сопровождала игрой на гитаре. Илана и Виктор старались никогда не упускать шанс присутствовать на ее сольных вечерних концертах. Под влиянием ее голоса люди временно забывали о войне и невзгодах, которые навалились на них в последние месяцы и годы.

Небольшого пособия от государственного социального агентства, которое получала семья Иланы, было недостаточно для удовлетворения потребностей. Чтобы обеспечить семью, Илана начала работать на военном заводе, где изготовляли снаряды для фронта. Бюджет семьи был ничтожным, и почти все деньги расходовались на покупку продуктов. Когда Илана вышла на работу, а Виктор пошел в школу, заботу о Давиде взяли на себя соседи, главным образом, Марья Петровна и ее муж. Во второй половине дня, когда десятилетний Виктор приходил из школы, главной нянькой становился он. В таких обстоятельствах маленький Давид учился быть независимым и жить, полагаясь на свои собственные умственные и физические возможности. Он рос счастливым ребенком и почти никогда не болел; ему не требовалось практически ничего, кроме еды.

Возвращаясь с завода, Илана всегда занималась домашними делами. Вспоминая, из какого ужаса она смогла убежать со своими детьми и что ее муж постоянно находился между жизнью и смертью, она никогда не жаловалась. Часть времени, оставшегося от домашних дел, Илана проводила со своими детьми. Основными продуктами питания для семьи были различные виды каш. Никто не заботился и не беспокоился о сбалансированном питании, главной и единственной целью для людей в тот период было просто выжить. В таких обстоятельствах Илана и ее сыновья – особенно младший – никогда не страдали от плохого аппетита и никогда не отказывались от приглашения поесть.

Давид большую часть времени проводил на свежем воздухе: когда он просыпался, Илана уже уходила на завод. Она работала по много часов, и, несмотря на свои усилия, ей часто не хватало энергии, чтобы проводить время со своими детьми. Перед отъездом в школу Витя кормил Давида, а затем помещал его в тени дерева в небольшом манеже, оставляя его под присмотром Марьи Петровны и многочисленных жителей большого двора. С такой ограниченной заботой словесное общение Давида было недостаточным: первые три года жизни он использовал слова своего собственного изобретения; когда он хотел есть, то говорил «мне-мне», а вместо слова «ухо» говорил «лех», вместо «рот» произносил «пэ», вместо «нос» – «су». Хронический голод, изматывавший все население, особенно плачевно сказался на физическом развитии Давида.

Во время войны Наркомпрос (Народный комиссариат просвещения) снабжал население продовольственными карточками. Эти карточки были важны для выживания, и люди берегли их как зеницу ока. Продовольственные карточки выдавались на различные виды продуктов, такие как хлеб, растительное масло, картофель, сахар. У Виктора была возможность получать дополнительное питание в школе. Много лет спустя, когда братья стали взрослыми и между ними возникали споры, мать никогда не упускала возможности напомнить младшему брату, что в военное время старший брат приносил из школы пирожки с вареньем, с мясом или с ливером, и делился ими с Давидом. Хотя большую часть времени Давид проводил на солнечной улице, отсутствие жирорастворимых витаминов, особенно витамина D, в его по большей части углеводном питании приводило к тому, что у него развился рахит. По этой причине ходить он начал только когда ему исполнилось три года. Человеческие существа, особенно в юном возрасте, психологически очень пластичны и легко приспосабливаются к трудным жизненным условиям: первые три года жизни, ползая и общаясь на своем собственном языке, Давид все равно очень позитивно относился к жизни.

Местное мусульманское население любило обоих братьев. Следуя исламскому варианту библейской заповеди «плодитесь и размножайтесь», соседи-мусульмане много раз предлагали Илане усыновить одного или обоих сыновей за хорошее вознаграждение, обещая сделать из них мусульман. Такие предложения Илана отказывалась даже слушать, несмотря на жалкую нищету семьи и хронический голод. Она не продала бы своих детей ни за какие в мире деньги. После войны, когда ее дети выросли и причиняли ей какие-то мелкие неприятности, она полушутя напоминала им, кому они должны быть благодарны за то, что выжили во время войны.

* * *

В середине жаркого среднеазиатского лета в Андижане, пока Илана была на работе, двухлетний Давид играл во дворе под присмотром своего старшего брата. Виктор был живо увлечен разговором со своим другом Арошкой. Разговор был настолько оживленным, что Виктор не заметил, как его младший брат энергично пополз по травянистой земле в поисках приключений. В то время как Витя витал где-то в облаках, Давид дополз до арыков, которые в Средней Азии широко используются для земледелия и озеленения. Он не обратил внимания на то, что уже был на краю арыка и в следующий момент упал. Оросительный канал был не слишком глубоким, но воды было достаточно, чтобы маленький ребенок мог утонуть. Отчаянно барахтаясь и периодически издавая громкие звуки, Давид беспомощно сражался за свою жизнь. У этой истории был бы печальный конец, если бы не местный узбек, мусульманин. К счастью для Давида, его спаситель проходил мимо и увидел маленького ребенка, сражающегося за свою жизнь. Он прыгнул в арык, вытащил ребенка из воды, взял его на руки, и убедившись, что ребенок жив и здоров, позвал Виктора, чтобы вернуть Давида под его не слишком пристальный надзор. Давид никогда не забывал, что обязан своей жизнью мусульманскому спасителю.

* * *

Еще один несчастный случай произошел с Давидом в один приятный теплый день. Он мирно играл в песочнице, когда заметил букашку с восемью ногами и кривым хвостом, нависавшим над спиной. Существо ползло перед ним на песке. Давид был слишком мал, чтобы знать, что не все букашки смешны и безопасны. Не колеблясь, он протянул руку, схватил существо и начал рассматривать его. Букашке, которая оказалась настоящим скорпионом, не понравилось такое невежливое обращение, и она ужалила бедного ребенка своим странным хвостом прямо в большой палец. Вскоре палец Давида покраснел, опух и воспалился. Малыш заплакал и пополз домой, где им занялась Илана. Никаких других симптомов не проявилось, но произошедшего было более чем достаточно, чтобы ограничить любопытство Давида по отношению к неизвестным ему представителям мира беспозвоночных. К счастью, у нашего героя проявились только локальные признаки и симптомы воздействия ядовитого жала.

Шкаф

После войны даже маленькие дети проводили большую часть времени на свежем воздухе без присмотра взрослых. Однажды трехлетний Давид играл с другими детьми в углу двора, в котором жила его семья, рядом с местом, куда соседи выбрасывали ненужную мебель. Сидя на корточках, он играл с другим малышом, который был на два года старше его. Неожиданно Давид услышал громкий крик «Берегись!», который издал отец ребенка, рядом с которым он сидел.

Этот отец заметил, что огромный шкаф, который стоял возле того места, где мирно играли дети, потерял равновесие и медленно, как будто колеблясь, начал клониться вперед. Затем он с оглушительным ударом рухнул на землю. Отец ребенка, на которого упал шкаф, и другие люди, которые были рядом, побежали поднять тяжелый предмет мебели. В ожидании худшего отец того малыша, который оказался под шкафом вместе с Давидом, дрожал мелкой дрожью. Его искаженное лицо побелело, как лист бумаги. Когда группе соседей удалось поднять шкаф, вместо ожидаемого ужасного зрелища перед ними предстали невредимые дети. Опять чудо: дети были спасены только потому, что старый предмет мебели был без дверей и полок. Когда он упал, то просто накрыл детей, как если бы это был большой зонт, не причинив им никакого вреда.

* * *

Все это время Илана не теряла надежды найти своего мужа. Центральное информационное бюро официально было открыто в 1942 году, как и было обещано ранее, вдали от зоны военных действий, в городе Бугуруслан Оренбургской области. Миллионы советских граждан отправляли по адресу Комсомольская улица, 6 страстные просьбы найти своих близких родственников. Илана пять раз подряд посылала свои запросы в эту организацию. Будущее Ламмов могло бы быть совершенно иным, если бы не существование этой уникальной организации. Однажды почтальон – очень уважаемый военными беженцами человек – постучал в дверь Иланы и протянул ей серый конверт из города Бугуруслан.

Вздрогнув от волнения, Илана открыла конверт, вытащила письмо и узнала из него не только о том, что Самуил был жив и здоров, но и его почтовый адрес. Это был невероятный, поистине вулканический всплеск радости и счастья, которого мать семейства не испытывала с начала войны. Серый конверт, в котором содержалось письмо, стал памятным в семье Иланы.