В садах Эдема

– Вазьмём!.. маминьку вазьмём, кибя вазьмём, лахадку (лошадку) вазьмём и – поскачим по небу!

Крутнулась на одной ножке и, убегая уже:

– А мы с маминькою смеяться бугим!..

Слышу, на кухне радостно спрашивает у Оли:

– А смехно по небу скакать?

И бежит ко мне с этим же вопросом.

– Высоко и страшно, – шёпотом отвечаю я.

Убегает, и я слышу:

– А отесинька сказай, шко высоко и ск’ашно…

– Зато весело, – подсказывает маминька. Ей не нравится пугать маленькую девочку. И, прибежав, Лизанька с удовольствием, подпрыгивая, сообщает мне этот ответ. Я киваю, соглашаюсь и принимаюсь записывать эту сценку. Лиза подбегает к окну и кричит восторженно:

– Ах, какие свеклые облака плывук!.. Видихъ?

И я вспоминаю, как часто она поражённо останавливается на улице:

– А я виху, как облака плывук!..

Идём с Лизой за молоком. Лизанька воробушком подпрыгивает рядом, держится за бидон. Вот, на ходу заглядывая мне в лицо, спрашивает:

– А хочишь, я кибе шко-ко аскаху? (расскажу)

– Расскажи, душа моя.

– Вок… – говорит она таинственно. – Койко (только) кы никаму ни аскахывай (не рассказы вай)… Вок. У девочки Сены есь такая п’ащадка (площадка)… где ихат (лежат) п’имеки… п’емеки…

– Предметы?

– Га!.. Вок. П’имеки, какие маеньким девочкам б’ать (брать) низзя…

И начинается длинная, уже до самого дома, история с бессвязным содержанием, где мелькают «баночка – не простая, а золотая», воробей – «ма-аенький! его к’охать (трогать) низзя» и тому подобное. Говорит, лепечет самозабвенно.

Спаси, Господи, и помилуй.

05.07.84

Оля записала: «Лизанька долго не засыпала. Уже почти затихнув, она вдруг снова открыла глазки и сказала:

– А я, кага газьки зак’ываю, виху Госьпага…

Я перекрестила её. А она совсем подняла головку и сказала:

– А почиму отесинька меня не б’агосвовив?

– Ну, спи, Лизанька!.. Потом благословит.

– Как хэ спать без б’агосвовения?

Я иду за отесинькой на кухню; возвращаемся вместе. Лизанька уже стоит в рубашечке, цепляясь за поручни кроватки, и сонным голоском бормочет:

– Отесинька, б’агосвови меня на сон г’ядущий…»

Я обычно поправляю:

– «На сон грядущую…»

09.07.84

Два дня назад, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, Бог дал нам сына Ивана… Мы с Лизанькой уже навещали Олечку в больнице, и она прислала нам письмо:

«Милые мои, не знаю, смогу ли я рассказать о тех чудесных переживаниях, которые произошли вчера. Чудесное заключалось в том, что я чувствовала присутствие и благодатную помощь Пресвятой Богородицы, Которую я постоянно призывала. Это было так удивительно и не похоже на то, что происходило при первых родах, когда я переживала и Богооставленность, и смерть. Здесь же была преизбыточествующая жизнь, в самой ужасной боли была какая-то радость силы, игры и избытка. И потом я уже лежала и плакала от любви к Ней и всем сердцем переживала все те слова, которыми Она именуется на иконах и в молитвах. «Скоропослушница»…

И я немного огорчилась, когда узнала, что вы сегодня не были в храме. Вы обязательно сходите. Может быть, в праздник, в четверг, на «Петра и Павла», если меня к тому времени не выпишут.

Ванечка очень сильно кричал, едва появился на свет. Он был единственный мальчик из шести родившихся в этот день детей – самый тяжёлый и самый длинный. Он мне показался розовым и блестящим, и у меня было очень горячее чувство к нему. Сейчас всё это как-то притушилось и померкло, вместе с моим восторженным состоянием.

Милые мои, я так о вас скучаю, и день сегодняшний без вас показался мне томителен…»

Тут заявились мы с Лизою, и Олечка не дописала, как ей было без нас, потому что вчера мы навестили её, наверное, раз шесть; боюсь, что даже мешали отдыхать.

Идём к маминьке в больницу. Лиза останавливается, присаживается на корточки:

– Чийвячок…

– Идём, идём!.. Лиза!

Она поднимается с неохотою, идёт, оглядываясь:

– Кам чийвячок разгавленный…

– Муравей, наверное.

– Нек, чийвячок… – и фантазирует. – Они гумали, шко эко гвоздик… Шко эко гвоздик кам лежит – на гащечке (на дощечке)… И маваточком (молоточком) поскучали: тюк-тюк…

Показывает кулачком.

– И разгавили муавья (раздавили муравья)… ой, ко есь чийвячка! – смеётся. – Я охыблась!

10.07.84, 2-ой час пополудни

Лизанька спит… Сама уснула. Сегодня я разбудил её в половине 6-го – у бабушки по графику тоже трудовой день, и мне ничего не оставалось, как взять Лизаньку с собою. Поэтому и вышел я на участок часом позже, но и то с трудом поднял маленькую девочку. Ох, и притомилась она сегодня, уже в 11-ом часу начала зевать и прикладываться, но надо было сходить к Олечке, и я ещё два часа тормошил её.