Башня говорящего осла

Лиза наклонилась над маленьким Костей. Он спал тревожным сном, дыханье его было частым.

Лиза потому сразу не узнала Костю, что, во-первых, никогда не видела его таким маленьким, а во-вторых, он с головы до пяток был выпачкан известкой и ржавчиной, обсыпан трухой и забрызган кровью. Впрочем, как и другие человечки.

Костя отключился, как только игрушечная армия выбралась на свет Божий. Просто опустился на землю и уснул, ощутив, что он в безопасности. По части выносливости юный принц сильно уступал офицерам, закаленным регулярными вылазками в подземелье. И, честно говоря, вообще было не понятно, как он выдержал весь путь, и при этом ни разу не обнаружил своего страха перед лицом смертельной опасности.

Полковник Мандрагор потерял много крови. Последнюю часть путь товарищи несли его на руках.

Крыса-председатель, когда велела своим подчиненным освободить гвардейцам путь для отступления, не собиралась так просто признать поражение. Она послала вдогонку наглецам, посмевшим вторгнуться в ее владения, несколько десятков своих бойцов, покрупней и проворней, которые побежали обходными коридорами.

Отряд Мандрагора был уже близок к дому, до железной двери, за которой их ждала родная кладовка, оставалось пятьсот-шестьсот шагов по прямой. В этом месте тоннель расширялся, а свод поднимался, образуя зал со сквозным проходом, не такой большой, как тот, где состоялся бой, но тоже довольно просторный.

Только они вышли на середину зала, сверху на них начали прыгать крысы – сквозь дыру в потолке. Первая крыса повалила на землю полковника и вонзила в него свои резцы. Через две секунды она была мертва – лейтенант Латинар воткнул копье ей прямо в ухо. Остальные твари уже либо падали на подставленные копья, либо рядом, и никого больше достать не смогли.

Несмотря на внезапность нападения, офицеры сориентировались мгновенно. Двое, отбросив копья, схватили под мышки раненого командира и поволокли к коридору – тому, который выводил из подземелья.

– Ваше высочество! Бегите! – крикнул майор Кориандр и толкнул Костю в спину, вслед офицерам, которые тащили полковника. Толчок был такой силы, что принц буквально влетел в узкий коридор и упал на четвереньки, чуть не боднув в зад Мандрагора.

Нацелив копья в крысиные морды, строй офицеров стал пятиться к спасительному коридору. На готовых броситься в бой крыс с потолка шлепались другие – получилась куча мала. Неожиданная атака провалилась. Отряд, воспользовавшись неорганизованностью врага, успел скрыться в узком тоннеле. Двое замыкающих продолжали идти спиной вперед, прикрывая товарищей копьями.

Крысы было сунулись за офицерами, но из-за узости тоннеля атаковать разом уже не могли. После недолгого преследования, получив еще несколько ударов копьями, они отстали – уже окончательно.

Через несколько минут принц и его гвардия выбрались из подземелья и закрыли железную дверь на засов.

Оглядев человечков, Лиза начала распоряжаться:

– Готовьте бинты, лекарства и горячую воду, – приказала она барышням. – Все офицеры – в казармы! Мыться и переодеваться в чистое!

Кроме полковника никто серьезно ранен не был, но у каждого, хотя бы царапина, да была, и перевязка понадобилась всем. Барышни забрали запачканные мундиры и устроили большую стирку. Спящего принца перенесли в казарму, раздели и уложили на запасную кровать. Лиза решила не говорить о том, что Костя нашелся, ни отцу, ни Шляпсону, и вообще никому во дворце. Куклам она тоже наказала молчать.

Вообще-то, куклы жили своим обособленным мирком и мало общались с посторонними. Но со слугами, которые подавали им на стол и наводили порядок в кладовке и игровой комнате, они иногда перебрасывались парой словечек: «Здрасте – до свиданья», «Как спалось?», «Держи веник ровно!», «Ну-ка, отойди, я тут подотру!» – вот и все беседы. Но ведь и в таких разговорах можно выдать ненароком тайну.

А так, никому из взрослых обитателей дворца и в голову не приходило, что с солдатиками и барышнями можно о чем-то толковать, что-то у них вызнавать. Это ведь, считали взрослые, всего лишь игрушки, хоть и очень дорогие.

Мандрагора, как и Деламара, Лиза показала Флюсу, так и объяснив, что на офицера набросилась крыса. Флюс поцокал языком, хорошенько продезинфицировал рану, аккуратно перевязал ее и, как и в случае с Даламаром, обнадежил Лизу тем, что человечки выздоравливают быстро, авось и с этим всё будет хорошо.

Уход за укушенным полковником взяла на себя белобрысая Линда. У нее давно были особые на него планы, и она не могла упустить такой подходящий случай. Линда поставила табуретку у постели Мандрагора, уселась и стала кормить больного с ложечки куриным бульоном.

– Вы такой храбрец! – говорила она. – В голове просто не укладывается.

А когда полковник уснул, она пошла поболтать с остальными дамами.

– Ах, вы же сами знаете, – жаловалась она – Эти мужчины такие бесчувственные создания! Из них благодарность надо клещами вырывать. Им лишь бы только бегать и палками тыкать. Эгоисты!

Принцессе не терпелось поскорее поговорить с Костей, но он всё спал и спал. Тогда она стала расспрашивать капитана Беладора и майора Кориандра. Подробности истории привели ее в ужас.

– Я запрещаю вам спускаться в эти норы! Вам здесь места мало? – сказала она майору Кориандру.

– Осмелюсь заметить, – возразил майор, – если б мы никогда не лазали в подземелье, мы бы вряд ли спасли принца.

С доводом трудно было поспорить. Лиза отпустила военных и ушла спать, так и не дождавшись Костиного пробуждения.

Костя проснулся только на следующее утро. До начала войны оставалось три дня.

Глава 31 Вы еще не всё знаете про Шляпсона!

Дорогой читатель! Я еще раз прошу у тебя прощения за то, что мой рассказ слишком путан. Я постоянно сбиваюсь с одного на другое, при этом прыгаю во времени, то вперед, то назад. У меня, конечно, есть оправданье: события разворачивались слишком стремительно и по порядку обо всем изложить не так-то просто. Но главная причина сумбурного повествования – в моей неопытности как рассказчика. Тут уж ничего не попишешь. К счастью, ты достаточно сообразителен и сам сможешь расставить всё по полочкам. И при этом не будешь сильно возмущаться, что, мол, разрешают же кому попало книжки писать.

Однако продолжим.

Игрушечная гвардия вывела принца из подземелья поздним вечером. В эту ночь случились еще одно важное для нашей истории событие. Кроме нескольких человек в королевстве, никто о нем не узнал. Ну, сейчас еще и вы узнаете.

Все более-менее приличные люди уже спали. Кабачки закрылись, пьяницы разбрелись по домам. Грабители на глухих улочках позевывали, поджидая добычу. Караульные помещения полиции дрожали от храпа развалившихся на лавках стражников

В особняке вице-канцлера, который стоял в самом центре столицы, за три квартала от дворца, давно уже смолкли все звуки, затворились двери, потухли окна. Но вдруг среди ночи из-за высокой ограды раздалось лошадиное фырканье и постукивание копыт. Ворота со скрежетом отворились и выпустили на мостовую черную министерскую карету. Запряженная четверкой лошадей, карета помчалась по пустым улицам и выехала из города через западные ворота.

Дорога на запад шла по равнине. Вокруг лежали поля, вдалеке светились редкие огоньки деревень.

Через час езды кучер поворотил лошадей и съехал с дороги на постоялый двор. Дверь двухэтажного дома открылась, и появился человек с фонарем в руке – хозяин заведения. Он поклонился вылезшему из экипажа Шляпсону и жестом пригласил следовать за ним. Проведя гостя по лестнице на второй этаж, хозяин толкнул одну из дверей и, опять не говоря ни слова, сделал Шляпсону знак войти. Сам при этом остался снаружи.

В маленькой комнате, предназначенной для ночлега гостей, лицом к окну стоял человек. Услышав скрип двери, он обернулся. Шляпсон взглянул ему в лицо и, в ужасе вскрикнув, подался назад. Прижавшись спиной к дверному косяку, он, как рыба, вытащенная из воды, стал ловить воздухом рот и растирать рукой левую сторону груди.

– Уф-уф-уф! Нельзя же так пугать людей! Меня чуть кондрашка не схватила. Что у тебя с головой, Помпа? Зачем ты оделся мумией?

– Прости, что напугал, – улыбнувшись, ответил вице-канцлеру румяный советник Помпилиус (а это был именно он). – Пришлось побывать в одной кровавой заварушке. Привет, Цезарь!

Голова советника, после боя с героическим котом Аттилой, всё еще была в бинтах, и в комнате, освещенной лишь одной свечкой, он действительно смотрелся жутковато.

Выпив стакан воды, Шляпсон успокоился. Он по-свойски скинул туфли, залез на застланную кровать и устроился там полусидя-полулежа, подложив под спину подушки. Румяный советник Помпилиус расположился напротив в кресле с высокой спинкой, положив ногу на ногу. Похоже, эти люди привыкли держаться друг с дружкой запросто.

– Мы с тобой всегда говорим начистоту… – начал румяный советник Помпилиус.

– Поэтому до сих пор и держимся на своих местах, – кивнул Шляпсон и ожидающе посмотрел на собеседника.

Румяный советник Помпилиус встретил взгляд Шляпсона, и несколько секунд они глядели друг другу в глаза, ничего не говоря.

– Война начнется через три дня, – наконец произнес советник.

– Вот как, – Шляпсонся потер рукой подбородок.

– Что ж, война – это всегда хорошо, – сказал Шляпсон после некоторого молчания. – Главное, чтобы она сильно не разрасталась, была долгой и никто в ней не побеждал. А мы с тобой уж как-нибудь извлечем из нее пользу.

– Боюсь, что в этот раз герцог настроен решительно, – нахмурился румяный советник Помпилиус. – Его цель – завоевать Зубляндию и присоединить к Безрыбью.

– Что за дикие фантазии! Этого не нужно ни мне ни тебе.

– Согласен. Наша задача – сделать так, чтобы война шла, как хочется нам с тобой, а не герцогу или кому-то еще. Но прежде, чем продолжить разговор, расскажи мне, что ты делал сегодня в лесу, к востоку от столицы.

– В каком лесу? – с притворным удивлением спросил Шляпсон.