Башня говорящего осла

– Я говорю, вот письмо, отдашь его Гробсу. Ты меня слышишь?

– О Боже! Дадут мне поспать в этом доме когда-нибудь или нет?

Болванчик взял записку, сунул в карман полосатой арестантской куртки и свернулся калачиком лицом к стенке.

«Ишь ты! – подумал Гантимур, напоследок разглядывая своего двойника. – Неужели я такой же? А какой же еще? Ведь он ведет себя точно как я». И он опять вспомнил жену, и ему стало совсем грустно.

Вздохнув, он накинул на себя невидимость, подошел к стенке и уже поднял руку, чтобы откинуть стенку пальцами, как занавеску, но тут в коридоре раздались шаги стражника и в замочной скважине заскрежетал ключ.

– Заключенный ноль-девяносто пять! – выкрикнул охранник. – Поднимайтесь! Пойдете со мной.

– Сам ты ноль! – огрызнулся Гантимур-болванчик, но всё же спустил ноги с кровати и, зевнув, стал натягивать башмаки.

Как вы, может, заметили, болванчик вообще имел склонность к долгому сну. Это Гробс нарочно добавил ему побольше сонливости, чтобы у тюремщиков было меньше возможности обнаружить подмену: спит арестант, ну черт с ним. Спящего охранять легче. Может быть, у него смысл жизни потерян, а так хоть сны посмотрит человек.

Гантимур-настоящий конечно же решил узнать, куда это его (точнее его двойника) волокут, и пошел следом. Болванчику надели кандалы и посадили в шляпсоновскую карету. Гантимуру такой поворот событий совсем не понравился. Он забрался на запятки– там никого не было – и карета тронулась.

Что случилось дальше, вы знаете. В лесу, у поваленного молнией каштана, принц стал свидетелем подлого убийства самого себя. Ему ужасно хотелось долбануть каким-нибудь бревном душегуба Моррака по голове, а затем то же самое проделать со Шляпсоном. Но он остался безучастным, смекнув, что если все подумают, что он мертв, то ему легче будет прокрасться во дворец и забрать оттуда сына.

После того как Моррак закопал убиенного, перед Гантимуром встал выбор: снова забираться на запятки кареты или остаться.

Соблазн попасть вместе со Шляпсоном прямо во дворец и навести там шороху был велик, но и болванчика было жалко, вдруг его еще можно спасти. Как только карета отъехала, принц подошел к свежей могиле и начал раскапывает ее. Лопаты у него, конечно, не было, поэтому приходилось применять волшебство. Это как раз тот случай, когда неволшебство в сто раз удобней волшебства. Ковырять комья земли с помощью заклинаний – это почти как шнуровать ботинки зубами. Кроме того, тратить волшебную энергию на подобные пустяки – сущее расточительство. Ну а что делать?

Могилка, выкопанная Морраком, была неглубока. Наконец Гантимур подцепил болванчика под мышки и выволок наружу.

Болванчик не подавал признаков жизни, Моррак душил его как следует, на совесть. Если бы здесь оказался врач, то без сомнений констатировал бы смерть. Но болванчики, как и куклы Кроля, существа вроде как и не совсем живые, хотя и неживыми их тоже не назовешь. А это значит, что если они как бы мертвы, то совсем мертвыми их считать тоже не надо торопиться.

Гантимур разложил своего двойника на травке, сел рядом и закрыл глаза. Внутренним взором он искал поврежденные места внутри болванчика и мысленно заставлял их исправиться. Через несколько минут из груди откопанного вырывался слабый хрип. Затем второй и третий. Болванчик принял сидячее положение. Он стал откашливаться, отплевываться и ругаться.

– Мерзавцы! – говорил болванчик, имея в виду Шляпсона и его прихвостня Моррака. – Я вам устрою счастливую жизнь! В клетку посажу и буду новые заклинания на вас испытывать. Вы у меня еще попляшете в художественной самодеятельности, паразиты мелкотравчатые! Дайте только до вас добраться.

Само собой, никакой счастливой жизни болванчик никому устроить бы не смог, потому что не был волшебником. Он просто вел себя так, как вел бы настоящий Гантимур, если бы сам оказался в такой жуткой ситуации.

Гантимур удовлетворенно улыбнулся: ежели кто начинает ругаться и обещает разделаться со своими знакомыми, значит, он уже ни при какой не при смерти, а наоборот – пошел на поправку.

На полянке послышался хруст веток. Два Гантимура повернули головы и увидели приближающегося Гробса.

– Вы в порядке? Что случилось? Почему вы все в земле?– взволнованно спросил Гантимуров Гробс и, не дожидаясь ответа, стал рассказывать, что случилось с ним.

А случилось с ним вот что: он, сбежав от друзей и родственников, вернулся в родимую тюрьму. По привычке пошел в свою камеру, раздвигая рукой стены. Камера была уже занята новым сидельцем – как и все местные сидельцы, так же мало похожим на волшебника, как таракан на дельфина. Гробс хлопнул себя ладонью по лбу и сказал: «Вот ведь я какой растяпа! Я же теперь не здесь живу!» И заспешил через стены в гантимуровскую камеру.

Но гантимуровская камера тоже была уже занята каким-то немагическим хмырем. Ни Гантимура там не обнаружилось, ни дрыхнущего на потолке болванчика.

Обалдевший Гробс чуть не грохнулся в обморок. Он и так от визита милых родных людей еще до конца не оклемался. По счастью он вспомнил, что в его тюремных тайниках где-то валяется «компас-ищейка» – собственное изобретение. Это такая штучка, которая на манер собаки берет след недавно ушедшего отсюда человека. Только настоящие собаченции носом вынюхивают, а эта фигулька работает на волшебстве. Она, как следует из названия, похоже на компас: куда красная стрелка показывает, там, значит, и надо искать сбежавшего.

И вот Гробс стал лихорадочно рыться по своим секретным загашникам. При этом гремел так, что перепугал бедных стражников, которые решили, что узники озлобились и затеяли бунт и придется их урезонивать дубинами. Но тут Гробс наконец нашел на антресолях свой приборчик, настроил на поиск Гантимура и побежал, куда показывала красная стрелка.

Вскоре добрался до лесной полянки с поваленным каштаном…

Выслушав бывшего волшебника второго класса, принц, в свою очередь, рассказал, как Шляпсон со своим прихвостнем Морраком ошибочно задушили болванчика, а Гантимур его снова оживил.

Гробс после суда, на котором ему влепили десять лет одиночной камеры, перестал чему-либо удивляться, но сейчас слушал своего товарища с ошалелыми глазами. Узнав, что болванчик только что воскрес из мертвых, он бросился к нему и стал ощупывать с головы до пят, заставлял показывать язык, мерил пульс и разглядывал радужную оболочку глаз, пока не убедился, что с его искусственным человеком все в порядке.

– Нет худа без добра. Теперь у меня развязаны руки, – подытожил Гантимур. – Враги думают, что я мертв, и в этом моё главное преимущество. Теперь можно с чистой совестью пойти и устроть в королевском дворце маленькое, но разрушительное землетрясение. Хотите составить мне компанию? Это, конечно, опасно, но зато скучать не получится.

– Вы же знаете, я всегда рад вам помочь, но если вы хотите действовать тайно, боюсь, я буду вам только помехой, – ответил принцу волшебник Гробс. – Вспомните о моем проклятье: я люблю одиночество, а оно меня – нет. Пока я сидел в тюрьме, я был тюремщиком своего одиночества. Десять лет я наслаждался им вопреки его воле. А теперь, когда я очутился на свободе, одиночество от меня сбежало. Где я ни появлюсь, всегда будет людно. Готов спорить, что максимум через десять минут, эта полянка начнет наполняться людьми.

– Действительно, я как-то об этом не подумал, – сказал принц. – Толпа, которая будет сопровождать вас, мне совершенно ни к чему. Нам действительно лучше расстаться. Что же вы собираетесь делать?

– Вернусь в Башню говорящего осла и буду жить в ней пока нелегально, невидимкой. А потом что-нибудь да придумаю. Если понадоблюсь, ищите меня там.

– А что будет с болванчиком?

Они разом обернулись. Гантимуровский двойник лежал на травке рядом со своей разрытой могилой и мечтательно чесал живот через полосатую курточку. Услышав, что речь идет о нем, он перевернулся на бок и посмотрел на своих хозяев.

– Как что? – ответил Гробс. – Возьму с собой в башню. Я к нему привязался. Он же мне уже родной. Хотя после переделки характер у него поменялся…

Болванчик встал с земли и исподлобья посмотрел на Гробса.

– В тюрьму я не согласен. Вам в тюрьме хорошо, вот сами там и сидите. А я за свою короткую жизнь уже и в тюрьме насиделся, и в могиле належался. Теперь пожить хочется.

Глава 28. Её высочество в мучительной неизвестности

– Вообще, я не специалист по искусственным человечкам, – сказал доктор Флюс, осматривая Деламара. – У них всё другое. И даже зубы лечить им надо как-то по-особому. Потому что вся анатомия – за счет волшебства. В мединституте у нас, конечно, был краткий курс общей волшебной медицины… Что я могу сказать? Позвоночник, руки и ноги целы. Это просто восхитительно… Четыре ребра сломаны. Ушиб головы, сильное сотрясение мозга, жар. Это уже не восхитительно…

– Он скоро поправится? – спросила врача принцесса Лиза.

– Кукла выздоравливает гораздо быстрее человека. В нашем случае главное лекарство – постельный режим. Лежать, лежать, и еще раз лежать! И тогда, я думаю, всё будет восхитительно.

Доктор Флюс не стал говорить принцессе, что солдатика нужно показать волшебнику. А еще лучше врачу-волшебнику. Потому что ушибы серьезные и от стоматолога здесь мало проку. Но где их сейчас найдешь, настоящих волшебников? Уж доктор-то Флюс знал, чего стоят нынешние волшебники. Сколько тридцать третьих зубов он вживил в их челюсти – не сосчитать. Так что зачем расстраивать ребенка? Тем более что кукла и в самом деле выздоравливает быстрее человека. А если не выздоравливает, то это всего лишь кукла.

Принцесса немного успокоилась, хотя и почувствовала, что доктор Флюс что-то недоговаривает. Но недоговаривать – это не врать, это нормально.

Кровать Деламара из казармы была переставлена в игровую комнату. Принцесса пока тоже решила сама оставаться здесь, чтобы сразу узнать, когда армия Мандрагора вернется из похода по подземелью.

Ей не терпелось расспросить маленького офицера о принце, но Деламар все время находился в каком-то полубреду. Он вроде бы понимал, о чем его спрашивают, даже иногда кивал головой, но тут же начинал что-то бессвязно бормотать, звать кого-то на помощь, с кем-то ругаться, то сам себе отдавал военные команды, то начинал признаваться кому-то в любви. Во время визита врача он вдруг пришел в себя, вполне внятно ответил на несколько вопросов о самочувствии, но после того как доктор Флюс ушёл, впал в бессвязный бред и вскоре уснул . Принцесса сидела у его кроватки и ждала. Прошел час. Вдруг ровное дыхание больного прервалось, он открыл глаза и внимательно посмотрел на Лизу.

– Ваше высочество! – твердым голосом сказал Деламар. – Где принц? Полковник Мандрагор не нашел его?

Лиза встрепенулась.

– Мандрагор с офицерами еще не вернулся, – ответила она. – А что случилось с тобой? И как ты себя чувствуешь?

– Вы ничего знаете? На принца было совершено нападение. Большой мужчина гнался за ним… Принц превратился в маленького человечка и убежал под кровать. Я задержал нападавшего, а принц с Беладором скрылись в крысиной норе. И там они провалились.

– Постой! Ты говоришь, что принц превратился в маленького? – Лиза предположила, что у Деламара всё еще продолжается бред. – Он сам превратился или его кто-то превратил?

– Не знаю.. Только принц вдруг стал ростом примерно как я.