Башня говорящего осла

Это было вовсе не просто. В отчаянии Аттила вмиг разодрал когтями пальцы румяного советника Помпилиуса.

– Помогите! Голову оцарапывают! – верещал советник.

Его вопли отвлекли от кинематографических раздумий выдающегося режиссера современности Миниюбкина. Он единственный из пассажиров в вагоне не спал и кусал за перегородкой свой любимый ноготь. Миниюбкин сунул ноги в шлепки и, шаркая, пошел смотреть, кто это там так пронзительно взывает о помощи.

Он отодвинул дверь купе, из которого доносились вопли. Ему представилась следующая картина. Голова Костиной мама упиралась в нижнюю полку, пятки ее лежали на другой нижней полке, а все, что у человека находится между головой и пятками, валялось на полу. Мама крепко спала. Она была прекрасна, и волосы были размётаны по ее лицу. Над прекрасной мамой стоял отвратительный мавр. Руки его были воздеты к небесам, а лицо (тоже воздетое) залито кровью. Иступленный мавр над телом распростертой красавицы проклинал свою долю и молил небеса о заступничестве.

Было в этой сцене что-то эпическое, хотя ее несколько портила вцепившаяся в маврову прическу кошка. Но, в принципе, можно было принять ее за специальный мавританский головной убор.

– Вот! – сказал Миниюбкин – Вот! Этого я всегда добивался в кадре! Накал страсти соседствует с безмятежным равнодушием! Гениально!

С этими словами он захлопнул дверь маминого купе и зашаркал обратно к себе на полку додумывать свой гениальный фильм, в который нужно было обязательно вставить похожую сцену.

А иступленный румяный советник Помпилиус, которого слегка тронувшийся умом режиссер принял за эпического мавра, наконец сорвал со своей головы отважного кота Аттилу, отшвырнул от себя и ринулся в нарисованную дверь. Он не просто вошел в нее, а сиганул рыбкой и тут же оказался перед очами диктатора Тахо, прямо в его кабинете.

Диктатор находился в кабинете один. Он стоял перед зеркалом и придирчиво разглядывал свой недавно сшитый венный походный костюм. От неожиданности его светлость схватил первое, что попалось под руку (а это оказались плечики, чтобы вешать одежду на перекладину) и выставил перед собой на манер сабли.

Разглядев, что перед ним лежит на животе румяный советник Помпилиус, диктатор опустил свое оружие.

– Господи! Что это с вами? – воскликнул диктатор. – Осторожно, ничего тут не заляпайте! Я распоряжусь, чтобы позвали врача.

– Кошка! – жадно хватая воздух ртом, начал объяснять румяный советник Помпилиус. – На меня напала сумасшедшая кошка! Точнее – ручная рысь! Нет! Разъяренный леопард! Сторожевой.

Пришел доктор, поцокал языком и перевязал несчастного румяного советника Помпилиуса. Также диктатор велел принести советнику от нервов чашку кофе с молоком.

– Я сделал всё, как и продумал заранее, – рассказывал успокоившийся сидящий в кресле советник. – Усыпил всех вокруг, нарисовал дверь, взял жену Гантимура, тоже спящую, на руки и хотел уже идти с ней обратнло, как откуда-то из-под потолка на меня спрыгнул сторожевой леопард и стал рвать когтями мою голову. Я сопротивлялся как мог. На шум прибежал одноглазый смотритель зверинца с огромной саблей. Он захохотал как безумный и сказал, что приведет сейчас еще двух пантер, чтобы они разодрали меня в клочья. Из последних сил я сбросил с себя леопарда и прыгнул в нарисованную дверь. Иначе бы я просто стал пищей для диких животных.

– М-да!.. – произнес герцог, разглядывая советника, лицо которого в бинтах напоминал моську закатанного в пеленки карапуза. – Досталось же вам! Гантимур хорошо побеспокоился о неприкосновенности своей женушки… Надо же! Леопарды… Впрочем…

– Разрешите немедленно вернуться и довести ваше задание до конца!

– Нет, мой бесстрашный друг! Не разрешаю. И дело вовсе не в том, что я сомневаюсь, что вы сможете справиться с ним… Гантимура больше нет, а значит нет нужды брать в заложники его родственников. Эти болваны Ленц со Шляпсоном не могли придумать ничего лучшего, как убить самого могучего волшебника своей страны.

– То есть как убить? – оторопел румяный советник Помпилиус.

– Задушить! Один из наших летающих глазиков недавно вернулся из полета и показал нам очень гадкую картинку. В глухом лесу один человек душит другого веревкой, а третий спокойно за этим наблюдает. Затем убийца зарывает задушенного в землю. Личность самого палача нам неизвестна. В жертве мы безошибочно узнали волшебника Гантимура, а в наблюдателе – самого вице-канцлера Шляпсона.

– А это значит…

– А это значит, мой дорогой победитель леопардов, что мы сможем начинать поход на Зубляндию хоть завтра. Даже хорошо, что вы не успели доставить сюда жену Гантимура. Возись тут еще с ней… Идите отдыхайте. Вы мне очень скоро понадобитесь.

Румяный советник Помпилиус поплелся зализывать свои раны, полученные в битве с ужасным котом Аттилой, которому, конечно, было бы лестно, узнай он, что его назвали леопардом.

А пока в действии образовалась некая пауза, я хочу объяснить своим пытливым читателям, что нарисованные двери – весьма неточный способ перемещения из одного мира в другой. Иногда ты оказываешься именно в той точке, в которую рассчитывал попасть, а иногда на соседней улице, а то и вообще на другом конце города. Даже опытный волшебник не может быть уверен, что после перескока ему не придётся потом часа три трястись до места назначения в какой-нибудь вшивой телеге. Помните, как Гантимур, пытаясь догнать Шляпсона, после перескока еще блуждал по темным коридорам? Вот так вот. Это еще и опасно: заблудиться легче легкого.

Ну да ладно. Технология, как говорится, постоянно совершенствуется. Не боги горшки обжигают.

И, как вы наверняка заметили, воспользоваться дверями перехода может не только волшебник, но и обычный человек. Например, Шляпсон или румяный советник Помпилиус, которые никакие не волшебники. Главное, чтобы был специальный волшебный мел или карандаш, изготовленные в специальной волшебной лаборатории.

То, что румяный советник Помпилиус, войдя в дверь, оказался сразу же во дворце герцога – лишь чистое совпадение и большая для него удача. Представляете, если бы он неожиданно оказался с окровавленной башкой, мычащий и подпрыгивающий, где-нибудь в людном месте? Например, на концерте камерного оркестра или на заседании королевского общества инвалидов. Поверьте, это было бы натуральное безобразие.

Но дело даже не в оркестрах и королевских инвалидах. Хорошо уже то, что Костиной маме больше не грозила опасность быть похищенной агентами безрыбского герцога Тахо.

Хотя по секрету я должен сказать, что ее приключения еще далеко не закончены и героическое сердце бесстрашного кота Аттилы еще на раз сожмется от ледянящего страха, что он может не сберечь своей безмерно талантливой, но начисто лишенной памяти хозяйки.

Глава 27. Живые и мертвые

Признаюсь, мои дорогие вдумчивые читатели, что хотел вас немножко подурачить, описав во всех красках гибель великого волшебника Зубляндии. Кто-то даже может сказать, что жестокости про то, как людей веревками душат, в детских книжках вовсе ни к чему. На это я отвечу: а что мне делать, если всё так и было? Наврать? Простите, я так не могу. Я тогда лучше не книжки буду писать, а чем-нибудь другим заниматься. Телевизор там какой-нибудь попереключаю или в море купаться пойду.

Однако желание описать события как-то позанимательней у меня, конечно, есть. Поэтому я и рассказывал так, как будто Гантимура на самом деле убили.

Но, как бы то ни было, теперь я понимаю, что моя затея поинтересничать с треском провалилась и в смерть Костиного папы вы ни на секунду не поверили.

Ведь даже, если подумать, что это не на самом деле было, а я всё сам насочинял, как можно допустить, что автор осмелится так жестоко расправиться с одним из своих главных персонажей в самой середине книжки? Если уж великому герою и предстоит умереть, это должно случиться в самом конце истории. Таковы законы трагедии.

В общем, сознаюсь: после того как убийца Моррак закопал свою жертву в лесную землю, история Гантимура не закончилась. Он остался жив.

Напомню, что влюбленный в одиночество волшебник второго класса Гробс совершенно не хотел покидать тюремных стен. Он жил в Башне говорящего осла как у Христа за пазухой, а когда ему становилось скучно сидеть в одиночной камере, никем не замеченный, выходил на свободу, оставляя вместо себя болванчика.

Напротив, Гантимур хотел убраться из тюрьмы как можно скорее, но с условием, что тюремщики его не хватятся. И конечно, двух волшебникам ничего другого не оставалось, как поменяться местами. Я уверен, что вы догадались об этом сами. А теперь слушайте подробности.

К тому, чтобы заменить друг дружку, два волшебника начали готовиться заранее. Самое главное было переделать болванчика, чтобы он получился двойником Гантимура, а не Гробса. Работа это была необыкновенно тяжелая и вместе с тем необыкновенно интересная. Во время нее Гантимур даже ненадолго забывал, что у него ужасные семейные проблемы. Учиться чему-то новому – штука захватывающая.

Основная же трудность состояла в том, чтобы вовремя добывать необходимое для переделки болванчика сырьё. Вы, наверное, знаете, что болванчики, как и куклы Кроля, делаются из «живых» материалов: мяса, костей и кожи домашних животных. А для того, чтобы запастись ими, нужно идти в деревню и узнавать, не резали ли сегодня в каком-нибудь доме корову или свинью. И покупать или выменивать у хозяев необходимое. А как ты пойдешь из тюрьмы в деревню, если твой болванчик в раскуроченном состоянии, а без него стражники могут хватиться тебя в любую минуту. А впрок мясом не запасешься – оно протухнуть может.

Но в конце концов Гробс с Гантимуром как-то ухитрились все достать и не попасться охране. Необходимых инструментов у Гробса было достаточно. За десять лет сидения у него в камере накопилось столько всякого чародейского барахла, и нужного, и ненужного, что хоть паровозом вывози. Естественно, что сторожа об этом ничего не знали. Кто-кто, а волшебники умеют вещички припрятывать. Даже в маленькой одиночной камере. Болванчик был переделан на славу. Волшебники пару раз проверили его на охранниках, и охранники ничего не заподозрили, а это и было лучшей оценкой работы.

Следующая задачка была самим поменяться наружностями. Гробс должен был стать как Гантимур, а Гантимур – как Гробс. Это, как известно, волшебникам вообще раз плюнуть. Щелкнул пальцем – и готово. Роста они были одинакового, только Гробс – тощий, как швабра, а Гантимур средней упитанности. Но кто там в камере будет рассматривать, похудел ты или поправился на казенных харчах? Тюремщикам за это денег не платят.

На всякий случай, чтобы никто ничего не заподозрил, они решили, что на свободу выйдет настоящий Гробс, а потом вернется и заменит Гантимура. Про то, как Гробс сбежал от любимых родственничков, я уже рассказал. И всё бы было великолепно и восхитительно, но вечером того же дня, когда Гробс вышел из тюрьмы, во дворце Ленца XIV исчез принц Костя и коварный Шляпсон поехал душить его папу.

И вот Гантимур сидит в своей камере и ждёт Гробса, а Гробс все не возвращается. Гантимур уже десять раз проверил, всё ли он собрал в дорогу. В принципе можно оставить болванчика вместо себя, да и убираться из башни. Но они договорились с Гробсом, так что надо ждать. Ожидание становится невыносимым. Гантимуру представляется, что его сына мучают-терзают во дворце, а жене неудобно лежать на диване и ей снятся плохие волшебные сны. Гантимур нервничает. Меряет шагами камеру, стучит пальцами по столу. И в какой-то момент говорит себе: «Хватит! Оставлю Гробсу записку с сердечной благодарностью за всё и, невидимый, пойду себе потихоньку…»

– Эй! Слышишь меня? Слезай оттудова! – крикнул Гантимур, задрав голову к потолку.

Сверху послышалось возня и сонное бормотание.

– Я кому сказал? Слезай, хватит дрыхнуть! – и Гантимур щелкнул ногтями большого и указательного пальцев.

С болванчика сошла невидимость. Он лежал животом на потолке, подложив руки под голову. Перевернулся на спину, потянулся, сладко зевнул и принял сидячее положение. На потолке.

– Чего тебе? – спросил болванчик Гантимура, тоже задрав голову, только не вверх, а вниз.

– Я ухожу, остаешься за старшего, – ответил Гантимур. – Вот записка. Отдашь ее Гробсу. Всё понятно?

– Да понятно, иди уже давай! – проворчал болванчик.

Он слез с потолка, развалился на гантимуровской кровати и принялся вдохновенно чесать бороду.