Автандил пожал плечами.
– Ты того… Лавочку старому другу выкупишь? Ну, когда… – улыбнулся и многозначительно показал пальцем на потолок.
* * *
Белоснежка опаздывала. Часы уже показывали без пятнадцати девять… девять… девять пятнадцать… Появилась она лишь в половине десятого. Бежала по залу от противоположного входа. Коснулась рукой его куртки. Прошептала, задыхаясь:
– Я опоздала… Ты сердишься? Прости…
Разве можно было на неё сердиться?
Вдруг девушка как-то сразу посерьёзнела, смотрела на Автандила, не мигая, широко раскрытыми глазами.
– Я плохая. Я нарочно опоздала. Хотела узнать, долго ли ты будешь ждать меня. Но вот, не выдержала, испугалась, что уйдёшь…
– Меня пришлось бы выводить из метро с милицией, – пошутил Автандил.
– Вы, правда, не сердитесь?
– Не буду сердиться, если и дальше будешь говорить мне «ты»… И если скажешь, как тебя зовут.
– Разве это что-то изменит?
Автандил не нашёлся, что ответить.
Подошедший поезд зашипел, распахивая двери.
– Так мы едем? – поинтересовалась Белоснежка.
* * *
Отражаясь от мёртвых тоннельных сводов, грохот переполнял вагон, наверное, чтобы помешать пассажирам разговаривать. Нет места хуже для беседы, чем поезд метро. Потому приходилось стоять очень близко, и Автандил понял, что готов проводить с ней дни напролёт в переполненном вагоне.
– Раньше я думала, что мужчина должен быть гордый, – прокричала она ему на ухо, всё равно, что произнесла шёпотом, неслышно для окружающих.
– Я тоже так думал, – прокричал он в ответ.
– Если бы ты был гордый, ты давно должен был уйти.
– Должен был.
– Почему же не ушёл?
– Я передумал. Если любишь, гордым быть вредно.
– Я тоже передумала. Оказывается, приятно, когда знаешь, что тебя будут ждать, – потёрлась носом о его шарф и улыбнулась.
Автандил готов был улететь на другую планету от блаженства.
– «Охотный Ряд», следующая остановка «Лубянка», – просипел безжалостный громкоговоритель.
Выйдя из вагона, они столкнулись со спешащим на поезд очень высоким и очень худым человеком. Одним глазом он вперился в Белоснежку, в то время как второй безмятежно взирал куда-то в бесконечность.
– Не ходите туда, – молвил он голосом, полным межпланетного холода и рванулся, успев-таки протиснуться в захлопывающиеся двери.
* * *
Увидев незагороженную арку, Белоснежка остановилась:
– Мы, правда, хотим идти туда? – и посмотрела на спутника.
– Конечно, я же обещал.
– Давай, не пойдём. Ну что там может быть? Обшарпанный подъезд, мемориальная доска, махонький музей… Ты мне просто расскажешь – и я поверю. Я тебе всегда-всегда верить буду. Или пойдём туда, к ступенькам, где твои друзья. Пусть они расскажут – они же всё знают.
– Ты чего, испугалась? Мало ли что какой-то псих ляпнул. Он же не мог знать, куда мы идём. Там совсем не страшно и очень интересно.
Белоснежка колебалась.
– Нет, правда, такого ты в жизни не видела. Если вру – придумай мне наказание. Например, можешь меня поцеловать.
– Так мы идём в подворотню целоваться? – улыбнулась девушка.
Автандил смутился, и от этого смущения смутился ещё больше. Никогда раньше не испытывал такого при встречах с девушками, ну а поцелуй вообще считал атрибутом первого дня знакомства.
– Пошли! – дёрнула его за рукав. – И правда, что может случиться, если ты со мной.
Вот и уводящая во тьму лестница. Белоснежка остановилась.
– Странное место, – прошептала она, оглядываясь.
– Не бойся. Я пойду первым, а ты держись за мою руку.
Спускались медленно, в полном молчании, и только прерывистое дыхание нарушало тишину. Когда впереди забрезжил свет, Автандил сообразил, как произвести на подружку наибольшее впечатление.
– Закрой глаза. И не открывай, пока не скажу.
Белоснежка ещё сильнее сжала его руку.
– А теперь – смотри! – выкрикнул Автандил, когда они, наконец, ступили в подземный мир.
Белоснежка раскрыла глаза и пошатнулась. Автандил придержал её за плечи и привлёк к себе. Девушка ошалело уставилась на открывшуюся перед ними будто на холсте долину: сочно-зелёные луга, клубящиеся рощи, карминовые крыши домиков.
– Это настоящее? – прошептала она.
– Не знаю, – так же тихо ответил он.
– А может, мы под кайфом?