Кротовая нора. Иронические рассказы

– Но мы же не можем…

– Идти на поводу у мракобесия, – продолжил я.

– Точно.

Вадика уволили через неделю и я занял место завотделом. Усевшись в новое кожаное кресло, я смотрел в окно на аллею и думал: а занял бы я это место, если бы она не захотела доказать, что в приметы верить нельзя? Ведь текст в черновике и оригинале не очень-то расходился. Так кто она моя черная кошка – та что сидит снова под деревом или та, которая руководит холдингом и ждет меня сегодня вечером у себя дома?

Зазвонил мобильник. Она. Говорила возбужденно:

– Во время совещания в мой кабинет влетела большая бабочка с черными крыльями. И села мне на голову. Я посмотрела – это к серьезной болезни или даже смерти. Но мы же не можем допустить чтобы примета сбывалась? Пишите заявление на отпуск, поедем на профилактическое лечение в горную Австрию.

Да-а, – закурил я сигарету, – чувствую, в борьбе с приметами, мы далеко зайдем. А что? Пока складывается всё неплохо, а там видно будет.

Купил в буфете сосиску, вышел на аллею. «Кис-кис!» Из кустов почти тут же вышла черная кошка. Не такая уж она была облезлая, наоборот – мордатая и гладка.

Кошка выгнулась, подняла хвост – «м-мур».

– На тебе, киска, вкусную сосиску, – почесал я ей пальцем между ушами, – заслужила.

Шоколадная любовь

Тягу к кондитерским экспериментам Лисипп Берёзкин испытывал с детства. Почему такое странное имя? Потому что папашу его вообще звали Цимисхием. Кажется, это был византийский император. (Крестивший родича поп был помешан на греках). Но Цимисхию было от этого не легче, его даже в компартию принимать не хотели, заподозрив неблагонадежную национальность.

Только после того как припер в партком Большую советскую энциклопедию, приняли. Ненадолго. Горбачева заперли в Форосе и вскоре Союз развалился. Новые власти отнеслись к Цимисхию тоже настороженно и предложили возглавить ассенизаторскую службу. Так и ковырялся до самой смерти в дерьме.

Словом, Цимисхий, не имевший в роду ни греков, ни евреев, вдоволь настрадался от своего имени. И решил отыграться хоть немного на родившемся сыне. Ничто нас так не забавляет, как безнаказанное издевательство над близкими.

В общем, месть папаши удалась, но не очень. Все быстро привыкли к чудному имени и стали звать Лисиппа просто Лисом. Берёзкин пытался выяснить, что означает Лисипп. Но оказалось, что с греческого это, то ли лошадь, то ли извозчик. И из-за неблагозвучности перевода плюнул на поиски семантической истины. Был он высок и до неприличия красив. Женщины не сводили с него глаз, а он этим активно пользовался. Звала его Лисом и очередная гражданская жена, у которой через пару дней было день рождения.

Так вот о кондитерском увлечении. С самого кефирного детства, Лисипп любил печь пироги, которые получались отвратительными и всегда летели в помойку. Тем не менее, мальчик с маниакальным упорством мифического пекаря Дханвантари переводил мамины продукты: яйца, муку, сахар, за что не раз был ставлен в угол, а однажды даже бит.

После довольно тяжелых физических воздействий любовь к приготовлению пирогов и плюшек как рукой сняло. Но любовь бесследно не проходит. Она проснулась спустя многие годы. И не случайно. Дело в том, что Берёзкин четвертый месяц сидел без работы, финансовые запасы иссякли, и ко дню рождения любимой Нюси. Которая его содержала, пришлось купить маловыразительную безделушку. Этого было явно мало. Чтобы восполнить пробел, Лис решил испечь ей пирог. Но какой? Открыл Интернет.

Так, здесь нужны сливки, не пойдет. Здесь апельсины или ананасы, тоже не годится. Вот, – торт шоколадная фантазия, только и нужны-то: мука, яйца, сахар, молоко и шоколад. Плитка горького шоколада, кажется, валяется в нижней полке холодильника. То, что нужно!

Однако ни горького, ни сладкого шоколада в холодильнике не оказалось. Вывернул карманы. Даже на сникерс не хватит. Огорченный сел за письменный стол, выдвинул ящик. Среди хлама и таблеток, в дальнем углу на глаза попался пузырек с коричневой жидкостью. А это что еще? Ах да, ароматизатор для рыбалки. Кажется, на леща. Стоп… Ароматизатор «Шоколад». А что если…?

Какая Нюси разница, настоящий в пироге шоколад или нет! Да и где его теперь найдешь, настоящий? Кругом подделки. Химичат, намешивают в чане всякую дрянь и добавляют тот же ароматизатор.

А не отравится? На всякий случай заглянул в Википедию. Так… ароматизатор. «Синтетические ароматизаторы для рыбалки воздействуют непосредственно на инстинкт рыбы».

Ну вот! Нюся тоже живет сплошными инстинктами, в голове как в морской раковине: пусто и всегда что-то гудит. Рыбы не дохнут, значит и ей ничего не будет. В конце-концов, можно попробовать сначала самому. На всякий случай. Или не надо?

Накануне своего дня рождения Нюся улетела на работу, а Лисипп Берёзкин принялся за дело. Замесил тесто. Руки сразу все вспомнили. Да, пальцы вора не отвыкают от отмычек. Причем здесь воры? Не понимаю, – разговаривал сам собой вслух Лисипп.

Он даже толком и не знал, где она работает. Раньше сидела секретаршей в МИДе, а теперь – то ли помощник директора зоопарка, то ли бухгалтер хореографического училища. Рассказывает, ничего не поймешь. Если честно, Берёзкину было не интересно, а она не уточняла. Но он ее очень любил. Нет, кажется все же пресс-секретарем в планетарии. Точно, позавчера говорила, что под Тунгуской ожидается падение очередного метеорита.

Пирог получился большой, румяный с тяжелым духом шоколада, будто разбомбили кондитерскую фабрику. Одна беда – шоколадного цвета он не имел. Правда, шоколад бывает и белым. Может, зубной пасты добавить? Нет, с пастой перебор. Скажу, что изобрели новый шоколад, бесцветный. К нему бы Бордо французского или мадеры. На худой конец, водки. Бедность, проклятая.

Стряхнул с газеты остатки муки и сахара. Глаза застряли на красных буквах рекламы: Робота. «Киностудии „Вечный мир“ в массовку требуются мужчины и женщины до 60 лет. Для съемок сцены в бане. В обнаженном виде. Все пристойно. Женщины – отдельно, мужчины – отдельно. Кастинг не требуется. Гонорар – 1500 рублей. Обращаться до…».

Берёзкин машинально взглянул на календарь. Срок не истек. А что если…? Подумаешь, поснимают мою голую задницу. Может, еще в фильм не войдет. А деньги живые. И вино тебе и водка и пирог с грибами. Нет, этот шоколадный шедевр выбрасывать нельзя.

Недолго думая, набрал указанный в рекламе телефон.

– А вы комплексами не страдаете? – спросила веселая барышня. – У вас все на месте?

– Приеду, перед съемками покажу, – мрачно ответил Лисипп. – А мои комплексы давно во мраке растворились.

– Замечательно. Веник прихватите, с реквизитом проблемы.

Тоже мне, кинокомпания, – ворчал Берёзкин, обламывая ветки березы за гаражами. – Шайки-то у них хоть есть? Главное, деньги платят.

С двумя лохматыми вениками под мышкой приперся по названному адресу.

Съемочной площадкой оказался мятый автомобильный ангар, измазанный солидолом. Сквозь щели пробивался яркий белый свет. Заглянул внутрь. Обнаженные мужики и бабы наяривали друг друга вениками, обливали из шаек водой. Изредка чихали и кашляли. Пар поддавала дымовая шашка в углу.

А говорили, что отдельно снимать будут, все пристойно. Вертеп какой-то.

– Это что? – спросил уже голый Лисипп, готовый к выходу. – Порнуху снимаете?

– Вам не все равно? Сказали же, что комплексами не страдаете, – покривились ассистенты и ассистентки, и пинками затолкали в ангар.

Хоть и не страдал Берёзкин комплексами, но тут растерялся. Столько голых разнополых существ он еще ни разу не видел. А уж оказаться в одной куче… Мясистая тетя, как с картины Рембрандта, только отвратительная лицом, помахала ему рукой:

– Проходи, не стесняйся, да поскобли мне спину.

Щас, – сглотнул комок Лисипп, – разбежалась. Не иначе порнуха. Всех повяжут. Попал.

Боком, боком пробрался через гогочущих мужиков, алкогольного типа, которым терли бока вислогрудые старухи. Впрочем, среди ужасной обнаженной массы попадались и вполне заслуживающие внимание кандидатки. Но ему было не до них. Скорее бы все закончилось и домой, к Нюсе.

Пристроился на деревянном настиле за горой тазиков. Стал пробовать тереть себя выданной сухой мочалкой.

– Интенсивнее, массовка, больше радости и целеустремленности в лицах! – вопили в мегафон.

– Передайте, пожалуйста, мыло, – попросили эротичным голосом за шайками. – А то так не идет.

Обернулся. Икнул, потом еще раз. Перед ним сидела голая Нюся, а ее плечи с диким упорством мял какой-то волосатый тип южного облика.

Икнула и она.

Затошнило, как будто объелся хозяйственного мыла.

– Ты откуда здесь? – выдавил он из себя. – У тебя же метеорит в планетарии.

– А ты? – сузила глаза Нюся и отпихнула волосатого шайкой.

– В порнухе, значит, снимаешься. С мужиками. А я тебе верил. Любил.