Тайна Белого утеса. Взаимосвязь времен и судеб

– Ни к чему-с, так просто поинтересовался. Когда Катерина в последний раз приезжала домой?

– Теперь сюда разве что на аэроплане доберешься, – ответила вдова, и следователю показалось, что в ее глазах промелькнула усмешка. – Осенью была, полгода уж как.

Блудов хотел спросить – и не скучаете? Но понял, что вопрос не по адресу – это почти безэмоциональное существо вряд ли может по кому-нибудь скучать. Хотя почему безэмоциональное? – сам себе возразил Блудов, – мужа-то, говорят, дубасила почем зря. Нет, просто Ольга спряталась в удобную ей скорлупу, но когда выходит из нее…

– Хорошо. – Следователь поднялся, отряхнув утепленный двубортный вицмундирный сюртук темно-зеленого сукна, с отложным, бархатным воротником. – На этом пока закончим. Фельдфебель, организуйте мужичков, пусть отвезут труп в ледник при больнице.

– Она закрыта, а последний фельдшер сбежал, – ответил Журкин.

– Ну, так откройте, ледник-то не убежал! – следователь впервые за утро повысил голос. Его что-то раздражало, но он еще сам не понимал что именно. -И саму больницу отворите.

– Слушаюсь, ваше благородие.

Фельдфебель выбежал на улицу «организовывать» мужиков. А следователь посоветовал Ольге идти домой, сказав ей перед этим, что трактир будет на время опечатан. Тело мужа она сможет получить для похорон, как только судебный секретарь уладит все формальности. Что это за формальности, Алексей Алексеевич уточнять не стал.

Неопровержимые улики

Следователь Блудов разгладил на своем рабочем столе клочок нотной бумаги, найденной у мертвого трактирщика. Надел пенсне, начал рассматривать его под светом настольной электрической лампы, дабы электричество, по непонятным причинам, все еще продолжало поступать в этот глухой уезд. С торца стола к клочку припал судебный секретарь Илья Панкратович Шубейкин. Он тряс своей бородкой, похожей на большую кисть художника, шевелил черными усиками, моргал острыми, как патефонные иглы, коричневыми глазками.

– С нотной бумагой все ясно, – сказал Шубейкин. – Дочь Бубновых пыталась музицировать, поэтому в доме наверняка оставалась нотная тетрадка. Непонятно другое – коль убийце была необходима эта схема, почему он не забрал недостающую ее часть из рук целовальника, после того как его убил? И что этот чертежик собой представляет, какие-то циферки: 1250, 1380.

– Да, странно, – согласился следователь. – Кривая линия, думаю, это русло какой-то реки. В другом клочке наверняка что-то отмечено. Бубнов не хранил дома деньги после событий в Петрограде. Может, он прятал свое состояние в тайге? Но для кого тогда предназначалась эта карта?

– Пока не выясним, кто его убил, не ответим на этот вопрос. Нужно осмотреть домашний сейф трактирщика. Но вы говорите, вдова заявила, что ключ от него пропал из связки, найденной у убитого.

Не успел Блудов ответить, как в кабинет, пыхтя и обливаясь потом, вломился фельдфебель Журкин. В огромных лапах, наклонившись несколько назад для равновесия, он держал серо-зеленый сейф, размером с объемный скворечник. Тут же, под удивленные взгляды следователя и секретаря, взгромоздил его на соседний стол, за которым ранее сидел следователь Семён Кузьмич Задрёмов, пропавший несколько месяцев назад. Возможно, как и многие жители уезда, Задрёмов решил поискать лучшей жизни в других местах. Семён Кузьмич считал себя декабристом и человеком «прогрессивных» взглядов, а потому Шубейкин не исключал, что тот подался к большевикам. Ходили слухи, что пропавший следователь стал личным адъютантом самого Троцкого. Но толком о его судьбе никто не знал.

Несгораемый сейф был лондонской фирмы «Milners», с одной двусторонней ручкой и замочной скважиной.

– Я же вам велел, Архип Демьянович, только осмотреть сейф. – Блудов встал, подошел к сейфу, зачем-то потрогал пальцем его ручку и замочную скважину. – А вы его сюда притащили. Разве вдова не возражала?

– Ни единым манером не высказала своего недовольства, – ответил Журкин. – Более того, велела мужичкам мне помочь донести сию шкатулку до суда, ну а в околотке я уж справился сам. Как можно было оставить там сейф, раз ключ от него пропал? Вот я и решил…

– Правильно сделали, господин фельдфебель, – сказал судебный секретарь. – Как же вы сами, Алексей Алексеевич, не подумали, что сейф следует немедленно изъять?

Шубейкин уставился на следователя ехидным, колючим взглядом. Он очень любил поддевать людей, за что его многие не любили. Но Блудов давно привык к поддевкам Шубейкина, а потому на них не реагировал.

– Вы правы, Илья Панкратович, – ответил следователь. – Это я дал маху. Хорошо, что в наших рядах остались профессиональные сотрудники. Благодарю за службу, господин Журкин.

– Рад стараться, ваше благородие! – Фельдфебель вытянулся по струнке и на его лице появился счастливый румянец.

Как же мало человеку нужно для счастья, вздохнул про себя Блудов.

– И чем мы будем его открывать?

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие. Я всё предусмотрел. Эй, Чухонцев, заходи! – крикнул Журкин так, что зазвенели стекла.

В кабинет вошел щуплый мужчина лет сорока, с длинными как у обезьяны руками. Его лицо напоминало морковь – широкое сверху, узкое внизу и красное, вероятно, от волнения.

– Кто это? – Следователь недоуменно заморгал.

– Знакомьтесь. Лучший друг сейфов, господин Чухонцев по кличке Чуха. Имел 8 лет каторжных работ. На Волыне, где он и ему подобные хлыщи свинец добывали, охрана после красного переворота разбежалась. Каторжники кто куда, а этот не промах, к «золотым людишкам» прибился. Ну, Чуха, не упади в наших глазах, давай, открывай шкатулку.

Чуха вопросительно взглянул на следователя, сразу определив в нем, а не в Шубейкине главного.

– За что каторгу получили? – спросил Блудов и тут же махнул рукой: – Ах, да, что я спрашиваю, с медведем подружились. Приступайте.

– Слушаюсь. – Чуха вытер рукавом синего, несвежего кафтана нос, потом без слюны сплюнул в сторону. Воздел красные руки кверху, словно собирался молиться, подошел к английскому сейфу. Принюхался. Он напоминал бродячего пса, выискивающего съестное. Вынул из кармана штанов крючки-отмычки, но сразу в скважину их вставлять не стал. Зачем-то легко постучал ими по крышке сейфа. Теперь прислушался. Снова постучал. Журкин хотел что-то ему сказать, но каторжник предупредительно поднял средний палец вверх, мол, молчи.

– Ишь, ты, – процедил фельдфебель, но на этот раз палец к губам поднес следователь – не мешай.

Постучав по сейфу теперь с обеих сторон, Чуха молниеносно провернул отмычки в скважине, повернул двойную ручку, и дверца железного тайника с тонким скрипом открылась.

– Вот это да! – вырвалось у судебного секретаря.

Чуха самодовольно улыбнулся, отошел в сторону. Все бросились к сейфу. Но в нем, кроме нагана и пачки патронов к нему, ничего не было.

– Что за… – Журкин запустил огромную лапу во чрево металлического ящика, но и так было понятно, что, ни ожидаемых векселей, ни расписок должников там нет.

– Понятно, – произнес задумчиво Блудов.

– Что понятно? – спросил Шубейкин.

– А то, что ничего не понятно. Ерунда какая-то, прости господи. Кто же мог сейф обчистить, если вдова утверждает, что утром была дома, и никто к Бубновым не приходил. Ясно только, что этот некто воспользовался ключом, на сейфе нет следов взлома. Обыск у Любезного провели?

– В его квартире Хомутов орудует, а я за этим каторжником бегал, он у вдовы Прянишниковой ночевал, мужики нашептали. – Фельдфебель кивнул на Чуху. – Куда его теперь, ваше благородие? Может, на наши нары отправить?

– На каком основании? У нас нет ни дела на него, ни средств, чтобы содержать. Идите, Чухонцев, вы свободны. Да, но из поселка пока не удаляйтесь, возможно, понадобитесь. Сидите у своей вдовицы.

Уговаривать Чуху не пришлось, он под неодобрительный взгляд Журкина, бросился к выходу. И в дверях столкнулся с околоточным надзирателем Хомутовым. Столкновение было таким сильным и неожиданным, что околоточный выронил сверток, который нес. На полу звякнуло, а надзиратель отточенным движением ухватил Чуху за шиворот.

– Что это?..

– Отпустите, – сказал следователь. – Это беглый каторжник, теперь на прииске обретается. Он нам сейф Бубнова вскрыл, только там ничего интересного для нас не оказалось. Пусть топает.

Надзиратель отпустил Чуху, дал ему напоследок пинка, отчего тот врезался в угол двери и тут же за ней скрылся.

– В сейфе, может, ничего и нет, а вот у меня улов жирный, – сказал Хомутов. – Я сразу понял, что это волосатик целовальника порешил.

Он поднял сверток, положил его на стол следователя, предварительно отодвинув микроскоп Аббе фирмы «Карл Цейс».

– Все эти ваши разглядывания грязи с башмаков под макроскопом, чепуха. Вот.

Рогожная тряпка отлетела в сторону и все увидели большой разделочный тесак, наподобие мексиканского мачете, лезвие которого было в запекшейся крови и стоптанные полусапоги. Хомутов поднял один сапог, продемонстрировал следователю подошву. На ней тоже запеклась кровь.

– Это всё я нашел в квартире Серафима Любезнова. Так что дело можно считать раскрытым. Остается только допросить его со всем пристрастием.

– Понятно. – Блудов помял подбородок. – Странно.