Надломленный крест

– Нам ли о том печалиться? Друзей в империи у нас нет. К тому же есть еще Гуго Капет…

– Капет слишком робок оказался, сидит и ждет, – скривился жрец Локи. – Богумил сделал все, что было в его силах, но…

– Но король франков не хищник, а лишь падальщик. Готов броситься лишь на труп империи. И даже возможность устранить главную опасность для своей власти в лице Карла Лотарингского на него… не сильно подействовала. Что ж, печально. Мы это запомним. Но, по большому-то счету, это мало что меняет. Да и сложно будет справиться с герцогом Баварским! Опытный он, смуту не в первый раз учиняет. В пятый уже! И с каждым разом все более успешно…

С этими моими словами сложно было поспорить. Размах у Генриха Строптивого и впрямь с каждым разом увеличивался. Жаль, что в случае проблем к нам за помощью не бросится. Явно не бросится. А вот от советов точно не откажется. Почему? Да потому как уже принял эти самые советы. Ко всему прочему, сделав это единожды, легче повторить. Особенности психологии.

– Посла бы к нему, – словно подхватив мои мысли, вздохнула Софья.

– Да хорошего! – добавила сестричка.

– Может быть…

– Уже можно?

– Увы, но нельзя, – покачал я головой, вполне серьезно сожалея о невозможности сделать такой шаг. – Негласный посланник…. посланница у нас там уже есть. А явного нельзя, это Строптивому больше повредит, чем поможет. Он и его рыцари христиане. Мы для них язычники. Подозрения могут оттолкнуть часть его сторонников.

– Хальфдан правильно говорит. Рано! – поддержал меня побратим, вновь цапнув кубок с вином и отхлебнув немаленький такой глоток. – Зато Градимире весточку надобно отправить. Насчет того, что на войско Бернгарда Саксонского Феофано лучше не рассчитывать. Немногое от него останется. Она скажет герцогу Баварскому, а тот полководец умудренный годами и битвами, сумеет себе на пользу знание повернуть.

Предложение понравилось. А коли так, то завтра же будет воплощено в жизнь. Скоро Градимира получит очень ценную для Генриха Баварского информацию, позволяющую тому воевать, зная о грядущих неприятностях противника. Меж тем Магнус, продолжая винишком баловаться, сообщил о том, что хоть и стало уже известно, но откровенно радовало.

– Три дня назад пал Гданьск.

– Странно, что он вообще так долго держался, – сморщила носик Софья. – Данислав, помощь Эйрика с моря…

– Воины там сидели без гнилья в душе и крепость мощная, – вздохнул Магнус, словно бы оправдывая Данислава. – Да и Данислав людей зря губить не захотел. А с моря что… Ну пожгли и потопили тамошние корабли, никому улизнуть из города не давали. И все на том. А когда за стену прорвались, там за каждый дом схватки шли. Затем еще часть города отдельной стеной отгорожена, там застряли. Богатый город, торговый. Вот и Мрачный его хотел не дотла сожженным получить. Оттого и задержка.

– Все верно Данислав делал. А время… Тут уж как руны легли.

Приободрившийся побратим слегка улыбнулся и продолжил:

– Еще вот старый Йомсборг нам готовы сдать. Там просто жрать нечего стало!

– Вот так?

– Да, брат, так и получилось. Удалось найти подходы кое к кому из тех, кто был за крепостными стенами. Ворота они открыть не смогли, но вот до запасов еды добраться и потравить их сумели. А на пустое брюхо воевать сложнее. Помогло то, что ты разрешил с оружием выпускать. Вот и они так уйдут. Знают, что война проиграна, что князь их почти все войско погубил и их в Йомсборге сидение уж ничего не изменит. Пока торгуются об условиях, но то уже решено.

– Значит, с этим все.

– Все, Мрачный! Теперь только Оттару из Южцы поляков выгнать, тогда уж можно если не мир, то перемирие Мешко Пясту предлагать.

Лишь иронически ухмыльнуться в ответ получилось. Мир или перемирие с Мешко Пястом! Право слово, да я даже посланников к нему отправить поостерегусь, этот вполне может сначала выслушать, а потом приказать повесить или, того хуже, сжечь на костре как «идолопоклонников, колдовства не чурающихся». Этот хмырь с кем угодно другим договариваться будет, но явно не с нами. Впрочем, может, я и преувеличиваю, но рисковать все равно не буду. Так что если даже и посылать переговорщиков, то явно не своих и не из числа союзников той же или сходной веры.

Стоп! У нас есть и почти что одной веры с Мешко доброжелатели. Болгария! Сейчас там мир, отношения с царем Самуилом лично у меня вполне себе хорошие. Да и не должен он отказаться в такой мелочи подсобить. К тому же мелочь эта и для него полезной окажется. Болгария ведь в этой части континента себя практически ничем не проявила. О царстве конечно же знают, равно как и о недавно выигранной у Византии войне, но вот чтобы таким манером о себе напомнить – лишним точно не будет.

Точно, не откажется Самуил. Следовательно, надо ковать железо, пока вообще есть что ковать.

– Нашего посланника в Болгарии потеребим, пусть на встречу с Самуилом напросится.

– Зачем? – опешила Елена.

– Своих я к Мешко не пошлю, он зело злобен, и никакое положение неприкосновенности переговорщика его не остановит. А вот с Болгарией ссориться он не станет из желания злобу потешить, срывая ее к тому же на совсем посторонних людях.

– Вот оно как, – призадумалась жрица. Но по выражению лица было видно, что сама идея отторжения не вызывает. И не только у нее. – Что за мир у Польши просим?

Поманив пальцем всех троих, чтобы те обратили внимание на карту, я костяной палочкой провел плавную линию, отсекающую интересный нам участок.

– Вот по этой черте и должен проходить новый рубеж польских земель. Проще говоря, где мы сейчас встали, оттуда не сдвинемся обратно. По землям никаких послаблений не будет. Зато насчет злата-серебра, которое нам Мешко Пяст должен будет выплатить – тут можно и поторговаться. Запросим поначалу побольше, чтобы было что убавлять.

– Мешко не станет платить, – покачал головой побратим. – Сейчас не будет…

– Так разговор главное начать, пусть и через болгар. А там сам знаешь, что начнет происходить. Как только германцы из войска герцога Саксонского числом поубавятся, да еще обнаружат, что через Эльбу им не перейти… А в Баварии Генрих озорничает, да так, что всей империи тошно становится. Как думаешь, к окрику из Священной Римской империи Мешко прислушается?

– Да. Ему придется это сделать. И тогда ты будешь уменьшать размер требуемого за мир золота.

– Его можно хоть вообще не брать, честно-то говоря. Наш прибыток в другом, сам понимаешь.

– Земли.

– И более крепкая привязка к себе союзников.

Жрец Локи все понял. Странно было бы в том случае, если бы что-то осталось для него смутным. Вот тогда бы я удивился, но не сейчас. А вот обе красотки, тихо перешептываясь, продолжали внимательно смотреть на карту. Наконец заговорила Софья:

– Земель много. Даже польских… бывших. Как их делить будем? Венедский Союз считает Поморье своим.

– Так и правильно считает. Здешние люди едины с ними по крови, вере… А вот Помезанию, как и был договор, Пруссия получит. Нам же надо прибрать к рукам прибрежные города, а именно Гданьск, Волин и старый Йомсборг. Ну и кое-какие земли рядом с этими городами. Венеды таких, хм, потерь даже и не заметят. Особенно учитывая то, сколько остального получат.

– Дания… – напомнил об очевидном Магнус. – Это уже не венеды, тут Хакон Могучий, а он готов все проглотить и даже не подавится.

– Хакон еще какое-то время посредством своих сыновей будет острова чистить от оставшихся сторонников Вилобородого. Дележ добычи потом начнется. Успеем еще и поговорить, и вырвать у норвежцев нужное нам.

– Быть может, ты и прав, Мрачный.

– Там увидим… Что из родных краев слышно? Скучаю же по своей ядовитой красавице, а она от дочерей никуда, хоть те еще и несмышленые.

Магнус лишь улыбнулся. Понимает, благо и у самого Гудрун к двум дочерям еще и сына добавила не так давно. Первого, что побратима очень сильно радовало. Ведь обе его дочери росли по типично женскому варианту, без склонностей с мечемашеству. А ему хотелось передать не только жреческие, но и воинские знания. Теперь уж точно начнет передавать… Не сейчас, конечно, а как сын в возраст войдет. Насчет же моих… тут выбора особого и нет. Рокси по-любому будет прививать обеим любовь к оружию с самого начала. Из кожи вон вывернется, но сделает так, чтобы для подрастающих близняшек все колюще-режущее стало привычным и желаемым.

– Так тебе же Змейка постоянно весточки присылает. Да такие, что на одном листе убористой руновязью не умещаются. – не преминул подколоть побратим. – Моя Гудрун куда более скромными посланиями обходится.

– Ну да, большие весточки, я и не спорю. И о личном, и о делах. Но она – это она, мне может что-то и не написать, чтобы не расстраивать по мелочам. Или не сочтет важным…. Все же у нас и женщин понятие важного разнится.

– Да все в порядке, – пожал плечами Магнус. – Восточное и южное порубежья спокойные, торговля идет через Болгарию теперь, с ромеями ничего не получится, пока в Царьграде рядом с базилиссой сидит этот, Владимир Тмутараканский.

Это да. Это однозначно и бесповоротно. Владимир все же сумел укрепиться на троне Византии после смерти Василия II. Хорошо так укрепился, качественно, банально вырезав всех, кто мог ему помешать. И надо отдать должное, без него – точнее его дядюшки по имени Добрыня – базилисса Анна либо провозилась бы куда дольше, либо вообще не справилась.

А все почему? Потому как у нее не было явно и четкой опоры среди ромейской знати. У Владимира с Добрыней ее тоже не было… Зато имелось Тмутараканское княжество, откуда спешно были выкачаны практически все люди русского языка. В самом же княжестве большей частью находились ромейские войска из числа тех, которых лучше было держать подальше от столицы. Рокировочка, млин!

И вместе с тем – удачное решение. Именно дружинники Владимира «зачищали» Константинополь от тех, кто казался опасным и мог поддержать противников Анны. Методика известная. Та самая, при которой с отсутствием человека устраняется и проблема. Рука Добрыни чувствовалась сразу и без вариантов. Один раз он уже потерял почти все, второй раз… костьми ляжет, но не допустит, потому как понимает – третьего шанса уже не будет.